Интродукция
Экологическая общественность республики, органы государственной и муниципальной власти, региональные СМИ активно обсуждают «разгерметизацию» трубопровода в районе села Колва под Усинском. Я решил дополнить, по возможности, общую картину, узнав мнение самих сельчан по поводу попадания в реку «нефтесодержащей жидкости».
9 июня, сойдя с поезда в Усинске, сразу отправился в село. Там с двумя добрыми приятелями мы погрузились на небольшой катерок и отправились вниз по Колве.
Скажу сразу, не надо было быть экологом, чтобы мгновенно распознать следы серьезной, на мой взгляд, технической аварии, приведшей к масштабному загрязнению северной реки и прибрежной зоны.
Хронология событий
Колвинские знакомые рассказали, что ранним утром 24 мая они сообщили о том, что «по реке плывет нефть». Активисты оперативно передали информацию в региональное подразделение МЧС, а оттуда ее сразу же оттранслировали в усинское городское управление ГО и ЧС. Собеседники говорят о том, что цепочку и хронологию звонков легко проследить. И у меня нет оснований им не доверять.
Так вот, дальше по хронологии. Специализированное подразделение «Природа», имеющее довольно приличное техническое оснащение, развернуло по заданию усинского управления ГО и ЧС при администрации МОГО «Усинск» заградительные бонны 27 мая. Тогда же начался сбор загрязненного берегового песка и нефтяных пятен в колвинской воде с помощью маломерного флота. Проще говоря, с помощью моторных лодок и небольших катеров. Вечером 9 июня я увидел эти кораблики на левом берегу Колвы. Нефтяной «колер» плотно покрывал их борта.
Визит мэра
27 мая в Колву (по информации местных жителей) прибыл также глава МОГО «Усинск» Александр Тян. Являющийся, насколько мне известно, одновременно председателем муниципальной комиссии по чрезвычайным ситуациям В сельском Доме культуры он обратился к сельчанам с предложением использовать все подручные средства для помощи спасателям «Природы». Тян подчеркнул, что за каждый мешок шлама и бочку воды с нефтесодержащей жидкостью будет выдаваться вознаграждение. Колвинцы, с которыми удалось пообщаться, говорят, что первые выплаты действительно уже сделаны. Хотя до полного расчета, по их словам, пока еще далеко.
Вопрос вопросов
Вместе с двумя спутниками мы насчитали четыре группы спасателей, облаченных в специализированные белые комбинезоны, которые по плечи работали на загрязненных участках реки. Между тем, температура воды вечером 9 июня составляла в реке 10 градусов. Мне кажется, что даже специализированная одежда не гарантирует при этом полную безопасность здоровью спасателей. Особенно если работать приходится часами.
На левом берегу мы заметили два брезентовых шатра. Вероятно, там развернут оперативный штаб «Природы». Рядом собраны бочки и пакеты. Энергично работала техника, вывозящая с берега металлическую и пластиковую тару. Мы начали свой рейд около 18 часов, а закончили примерно в 20. Все это время работа кипела. Не сомневаюсь, что работа - профессиональная, а порой даже героическая.
Но вот вопрос – если масштабные следы аварии были зафиксированы 24 мая, то почему спасательные работы начались только через три дня? Ведь размах розлива, по мнению колвинцев, не оставлял ни каких сомнений, что «на авось» не пронесет… Оперативность привела бы к тому, что розлив был бы надежно и быстро локализован. Тогда пятно не проплыло бы вниз по течению на 70 и более километров.
Кто виноват?
Могу ошибаться, но, по-моему, во всей этой информационной и организационной цепочке сбой произошел на муниципальном уровне. Создается впечатление, что управление ГО и ЧС и особенно комиссия по чрезвычайным ситуациям «анализировали положение дел» слишком долго.
Как-то мне пришлось говорить с двумя крупными инженерами из компании BP (British Petroleum). Мы обсуждали трагедию в Мексиканском заливе, когда произошел взрыв на платформе BP – Haliburton, приведший к гибели людей и крупнейшей экологической катастрофе ХХ1 века. Тяжело поразившей экономику и экологию сразу несколько южных штатов США. Так вот, мои собеседники убедительно поясняли, почему в первые два дня локализовать источник взрыва и вытекавшей нефти было категорически невозможно «ни при какой погоде». Прежде всего, по инженерно-технологическим причинам. Это плохо, но вот так обстояли дела.
Вспоминаю об этом разговоре вот почему. Я решительно не понимаю, что могло помешать оперативному разворачиванию аварийно-спасательных работ на тихой и спокойной Колве, по которой к 24 мая ледоход уже давно благополучно прошел? Спрашивал об этом колвинцев, но они лишь недоуменно пожимали плечами. Разумных объяснений у них нет. Как и у меня, впрочем.
Один мой близкий друг, топ-менеджер крупной компании, работающей, в том числе, в Усинске, подчеркнул, что еще ранней зимой их структура стала получать от управления МЧС длинные «простыни», где тщательно и детально излагались меры по профилактике и ликвидации чрезвычайных ситуаций в условиях паводка. Сто раз подписывались и согласовывались документы, объединенные единым планом «ЛАРН».
Упущенная возможность
…24 мая появилась блестящая возможность продемонстрировать высокую готовность к оперативному реагированию на возникшую ситуацию, практически реализовать план «ЛАРН». Увы, возможность была безнадежно упущена. Зато позднее «героическим и самоотверженным трудом» спасателей и сельчан влияние аварии было все-таки смягчено.
И последнее. Когда мы вечером 9 июня причаливали к берегу, я увидел рыбака, стоящего с удочкой. Метрах в ста от оперативного штаба. Признаюсь, эта картина напомнила ставшие хрестоматийными кадры из «Сталкера» Андрея Тарковского… Какую рыбу он там собирался поймать? И что бы он с ней делал, если бы она, с перепугу, села на крючок?
В Колве есть совершенно чудные домики и коттеджи. Места там очень живописные. Село украшает отремонтированная недавно изумительная Никольская церковь. В эти места любят выезжать на пикники горожане. Как правило, кто-то присматривает место для строительства будущей «фазенды». Один знакомый усинец, счастливый обладатель домика, бани и участка, грустно заметил, что после аварии их цена упадет раза в три…
Не все потеряно…
Мне кажется, будущим летом под Колвой целесообразно провести международный молодежный экологический лагерь, чтобы жители села и специалисты рассказали молодежи о том, «как поступать не надо». В полевых, так сказать, условиях, «на пленере»… Возможно, это станет единственным положительным эхом случившейся аварии…
Дмитрий Несанелис, этнолог, кандидат исторических наук, член комиссии по экологии Общественной палаты РК, лауреат всероссийской премии в области экологического образования им.В.И.Вернадского
P.S. В рамках данной статьи я специально не обсуждаю вопрос о промышленной безопасности и техническом состоянии нефтегазовой инфраструктуры. Вероятно, это должен быть разговор иного уровня и масштаба с приглашением основных заинтересантов.
В феврале 2011 года совместными усилиями правительства республики, ООО «ЛУКОЙЛ – Коми» и Ухтинского государственного технического университета в Сыктывкаре была проведена международная научно-практическая конференция «Промышленное освоение Севера и актуальные вопросы этно-экологии». Она дала положительные результаты. Но время идет, возникают новые вызовы и угрозы. Предлагаю обдумать проведение в Ухте или Усинске подобного форума с акцентом на «практической» стороне дела. Например, весной или осенью будущего года