Страшная тайна смерти Чайковского

Наш Ильич

Музыку Петра Ильича Чайковского любили все. И цари, и премьер министры, и генеральные секретари, и простые смертные. Редкий государственный переворот обходился в СССР без чарующих звуков его балета «Лебединое озеро». Да и на «западе» Петр Ильич всегда считался самым известным русским композитором.

Согласно официальной точке зрения жизнь Чайковского выглядела вполне благопристойно. Родился в 1840 году, учился, работал, творил. Написал 10 опер, 3 балета, 6 симфоний и бесчисленное множество других музыкальных произведений. Некоторые биографы, правда, туманно намекали на какие-то приступы тоски и душевные муки. Говорили, что композитор был глубоко несчастной натурой. Вот только причина этих страданий долгое время оставалась загадкой.

Однажды, возвращаясь из театра, Петр Ильич в сопровождении брата Модеста и прочих родственников зашел в модный ресторан Лейнера, поел макарон, после чего, попросил у официанта стакан воды. Кипяченой водицы в заведении почему-то не нашлось. Тогда Чайковский потребовал принести сырой из под крана. Результат не замедлил себя ждать. На следующий день композитор заболел холерой и через шесть дней (6 ноября 1893 года) умер.

Ретушь

Такая более чем странная кончина даже современникам Чайковского показалась подозрительной.
Дело в том, что композитор долгое время страдал от болезней пищеварения, а потому очень строго относился к диете и был буквально зациклен на гигиене. Поэтому эпизод со стаканом воды в разгар эпидемии, когда газеты пестрили предупреждениями врачей и инструкциями по выживанию, выглядел не слишком убедительно.

Масла в огонь добавило еще одно странное совпадение. Незадолго до смерти Петр Ильич закончил шестую симфонию, трагический финал которой многие восприняли как прощание автора с жизнью.
Сергей Дягелев вспоминал, что в среде музыкантов, поползли слухи о самоубийстве композитора и фальсификации медицинского заключения о смерти.
По одной из версий к такому шагу Чайковского подтолкнул сам царь – Александр III, возмутившийся будто бы имевшей место гомосексуальной интрижкой композитора со своим родственником.

Но подобные инсинуации продолжались не долго. Советская власть быстро заткнула клеветникам рот. Делать это она умела. Переписку и дневники Чайковского, перед тем как опубликовать, тщательно отредактировали, а подлинники спрятали в спецхран. Биографию подшлифовали и выпустили в серии ЖЗЛ.
На долгие годы Петр Ильич из реального человека превратился в бронзовый памятник.

Гром грянул в 1980 году, когда на страницах Нью-Йоркской газеты «Новый американец» появилась статья музыковеда Александры Орловой с сенсационными подробностями биографии Чайковского.
Орлова утверждала, что композитор покончил жизнь самоубийством, а привели его к этому необузданные гомосексуальные наклонности.

Суть истории вкратце такова. В 1893 году у Чайковского завязался роман с юным племянником графа Стенбок-Фермора, близкого друга Александра III. Разгневанный граф написал жалобу царю и передал ее Главному Прокурору Сената Николаю Якоби, однокласснику композитора по Училищу правоведения. Якоби, обеспокоенный возможным уроном репутации этого элитного учебного заведения, созвал «суд чести» из школьных товарищей, бывших в то время в Петербурге. После пяти часов прений за закрытыми дверями, по свидетельству очевидцев, Чайковский вышел «очень бледный и взволнованный». Условием, при котором «судьи» соглашались скрыть обстоятельства этого дела, было то, что композитор лишит себя жизни, имитировав холеру, симптомы которой сходны с отравлением мышьяком.

Орлова утверждала, что все эти факты стали ей известны от Александра Войтова – выпускника училища правоведения – которому, в свою очередь, их поведала вдова самого Николая Якоби.
Кроме этого, Орлова привела множество косвенных доказательств, подтверждающих новую версию. В первую очередь это свидетельства очевидцев, которые заявляли, что после смерти Чайковского не были проведены необходимые в таких случаях карантинные мероприятия.

Римский-Корсаков, например, писал: «Как странно, Чайковский умер от холеры, но доступ на панихиду был свободный. Помню, как Вержбилович целовал покойного в голову и лицо». Что совершенно не вяжется с версией гибели от заразной болезни. Никто также не собирался дезинфицировать дом композитора, а использованные простыни вместо того, чтобы сжечь, отправили в прачечную.

Также Орлова утверждала что, работая в закрытых архивах музея Чайковского в Клину, она собственными глазами видела письмо лечащего врача композитора доктора Бертенсона к брату Чайковского Модесту, где он давал наставления по поводу того, как следует описывать смерть от холеры. Что имело смысл лишь в одном случае – если бы Петр Ильич умер совершенно по другой причине.

На бугре

Хотя версия самоубийства не имела документального подтверждения, и вызвала множество вопросов у специалистов, она показалась некоторым западным искусствоведам настолько соблазнительной, что даже попала в солидные музыкальные энциклопедии.

В Советском Союзе, как и следовало ожидать, изыскания госпожи Орловой были квалифицированы чуть ли не как идеологическая диверсия. Отрицалась не только возможность самоубийства композитора, но даже и факт его нетрадиционной сексуальной ориентации.
Возможно ли это, чтобы гений, написавший такое замечательное музыкальное произведение о любви как «Ромео и Джульетта», вдохновлялся при его создании черт знает чем!

Но все тайное когда-нибудь становиться явным. После того, как исследователей начали пускать в закрытые архивы, жизнь Петра Ильича предстала перед нами совершенно в ином свете. Валерий Соколов проделал уникальную работу, опубликовав все то, что было вычеркнуто цензорами из писем и дневников Чайковского. Оказалось, например, что редактированию и купированию в общей сложности подверглись 248 писем композитора, в основном адресованных братьям Модесту и Анатолию. И во всех этих посланиях кипели любовные страсти.

28.09.1876г. Брату Модесту. «Представь себе! Я даже совершил на днях поездку в деревню к Булатову, дом которого есть не что иное как педерастическая бордель. Мало того, что я там был, но я влюбился как кошка в его кучера!!! Итак, ты совершенно прав, говоря в своем письме, что нет возможности удержаться, несмотря ни на какие клятвы, от своих слабостей».

16.09.1878г. Брату Модесту. «От скуки, несносной апатии я согласился на увещания Николая Львовича познакомиться с одним очень милым юношей из крестьянского сословия, служащего в лакеях. Rendez-vous было назначено на Никитском бульваре.
У меня целый день сладко ныло сердце, ибо я очень расположен в настоящую минуту безумно влюбиться в кого-нибудь. Приходим на бульвар, знакомимся и я влюбляюсь мгновенно, как Татьяна в Онегина. Его лицо и его фигура - un reve, воплощение сладкой мечты.
Погулявши и окончательно влюбившись, я приглашаю его и Николая Львовича в трактир. Мы берем отдельную комнату. Он садится рядом со мной на диван, снимает перчатки... и ... и о ужас? Руки, ужасные руки, маленькие, с маленькими ногтями, слегка обкусанными, и с блеском на коже возле ногтей, как у Николая Рубинштейна! Ах, что это был за страшный удар моему сердцу! Что за муку я перенес!
Однако он так хорош, так мил, очарователен во всех других отношениях, что с помощью двух рюмок водки я к концу вечера все-таки был влюблен и таял. Испытал хорошие, сладкие минуты, способные помирить со скукой и пошлостью жизни».

Голубые игры были неотъемлемой частью жизни воспитанников Санкт-Петербургского училища правоведения, куда юный Петя поступил в 1850 году.

Среди самых невинных забав – коллективная мастурбация на французскую булочку. Закончивший последним должен был немедленно съесть этот «кулинарный шедевр». В годы учебы к Чайковскому приходит первая любовь, в лице младшего товарища Сергея Киреева. Именно ему композитор потом посвятил романс «Мой ангел, мой гений, мой друг…». За 9 лет учебы Чайковский превратился в закоренелого гомосексуала.

Но нет худа без добра. По настоянию любовника Лейб-гусара Петра Мещерского начинающий правовед приступает к занятиям музыкой и вскоре делает значительные успехи.
Сначала осознание своей непохожести на других угнетало Чайковского. Он долго уговаривал брата Модеста (тоже гомосексуалиста) бороться со своей порочной натурой. Говорил что «бугорство» (гомосексуализм в России принято было называть «бугорством», а активных участников процесса – «буграми») и преподавательская деятельность несовместимы.

В конце концов, в возрасте 37 лет композитор решил жениться на влюбленной в него студентке Антонине Милюковой. Пытаясь тем самым доказать и себе и другим, что способен силой воли перебороть природные наклонности. Но уже в первую брачную ночь случилось фиаско, а вскоре пришло и осознание чудовищной ошибки. Выяснилось, что жить с женщиной он физически не может. Последовали отчуждение, разрыв, неудачные попытки развода, постоянный страх шантажа.

Например, в письме к брату Анатолию от 7.01.1879 г. Петр Ильич высказывал опасение, не начнет ли Милюкова против него уголовное дело с обвинениями в «противоестественном» способе сожительства с ней.

На волне депрессии Чайковский даже совершил попытку самоубийства. Он вошел по шею в ледяную воду Москвы-реки в надежде простудиться и умереть. Но ничего из этой затеи не получилось.
После такого урока Петр Ильич, похоже, смирился с гомосексуальностью.

В разные годы его связывали тесные отношения со своими студентами Иосифом Котеком, Владимиром Шиловским, поэтом Алексеем Апухтиным, виолончелистом Анатолием Брандуковым.

Интимные контакты с представителями низшего сословия - лакеями, извозчиками, банщиками, - вообще, никакому счету не поддавались.
Так что дискутировать вопрос о сексуальной ориентации великого композитора сейчас вряд ли уместно. Но могли ли эти похождения Чайковского привести его к самоубийству?

Несмотря на то, что историю, рассказанную Орловой, подхватили писатель Доминик Фернандез и «королевский биограф» Энтони Холден, раздались и многочисленные критические голоса.
Огромную работу проделал сотрудник Йельского университета писатель-музыковед Александр Познанский, который считается одним из самых авторитетных исследователей жизни и творчества великого композитора. Недавно вышла в свет его книга «Смерть Чайковского», рассказывающая обо всех обстоятельствах этого трагического события. Чтобы получить информацию из первых рук, мы решили связаться с автором.

- Александр Николаевич, какие возражения у вас есть по поводу версии Орловой?

Самое главное, не ясен мотив «самоубийства». У Чайковского не было никаких причин накладывать на себя руки осенью 1893 года. В это время он достиг пика популярности в России, получил мировое признание. Имел высочайшее покровительство Александра III, который назначил ему пожизненную пенсию. Строил далеко идущие жизненные планы. В его переписке и дневниках нет ни малейшего намека на тяжелый кризис или состояние глубокого отчаяния, способное толкнуть человека на отчаянный шаг.

Даже если допустить, что чреватый скандалом инцидент между Стенбок-Фермором и композитором имел место (хотя, это имя не упоминается ни Чайковским, ни людьми из его окружения), вывод, сделанный Орловой, о том, что «Разоблачение грозило Чайковскому лишением всех прав, ссылкой в Сибирь и неминуемым позором», более чем сомнительный.

Да, в то время в России мужеложство формально являлось уголовно наказуемым деянием, однако отношение общества к нему оставалось более чем терпимым. Особенно это касалось лиц, занимающих высокое положение.
Например, князь Владимир Мещерский не только не скрывал своих наклонностей, но и открыто раздавал фаворитам высокие посты. Когда в 1887 году его застали на месте преступления с мальчиком-трубачом одной из гвардейских частей, против него ополчился всемогущий обер-прокурор Священного Синода К. П. Победоносцев. Тем не менее, Александр III велел дело замять.

Гомосексуальный образ жизни вели и некоторые члены императорской фамилии. Великий князь Сергей Александрович открыто покровительствовал красивым адъютантам и даже основал в столице закрытый клуб, так сказать, «по интересам». Когда его назначили московским генерал-губернатором, в городе острили, что до сих пор Москва стояла на семи холмах, а теперь должна стоять на одном бугре.

Смешно также говорить о репутации Санкт-Петербургского училища правоведения, которой якобы угрожали гомосексуальные похождения Чайковского, испортить ее уже было невозможно. Так как это учреждение давно славилось своими голубыми нравами. Там даже был свой гимн, воспевающий радости однополой любви.

- Кажется, с датой «суда чести» тоже были какие-то проблемы?

Орлова писала, что суд состоялся за день-два до начала болезни Чайковского (он почувствовал себя плохо 1 ноября 1893 года). Но проблема в том, что существует подробное жизнеописание последних дней композитора. И впихнуть туда «суд чести», который должен был занять практически весь день (5 часов сам процесс и время поездки в Царское Село и обратно), совершенно невозможно. Сначала Орлова называла дату 31 октября - вторник. Она считала, что нет никакой информации, чем занимался Чайковский в первой половине дня. Но это совершенно не так.

Еще в 1913 году в журнале «Театр и жизнь» режиссер В.К. Травский писал, что навещал в это время композитора с двумя друзьями и обсуждал постановку его оперы «Опричник». Тогда Орлова стала называть другой день, а впоследствии вообще перестала указывать конкретную датировку.

- А как быть с фактами нарушения карантина?

Любому человеку, знакомому с историей медицины, понятно, что похороны проходили в полном соответствии с традициями и познаниями того времени.
Для России эпидемия холеры, начавшаяся весной 1892 года, была четвертой по счету. Уже существовал богатый опыт борьбы с этим заболеванием. Поэтому 6 апреля 1893 года вышли новые правила о «Санитарно-исполнительных комиссиях», которые регламентировали всю работу с больными.

Эти правила были демократичнее тех, что действовали ранее. В них, например, говорилось, что изоляция холерных больных производится или в домах, где они заболели, или через удаление больных в лечебные заведения. Людям, которые ухаживали за больными, давались лишь общие рекомендации по гигиене. Мыть руки, не принимать пищу рядом с заболевшим и т.д. Пункт об избегании устройства многолюдных похорон в них совсем отсутствовал.

Тело Чайковского лежало открытым один день (Правила требовали не более одного дня), потом его запаяли в металлический гроб, который, в свою очередь, был положен в дубовый гроб. Во время панихиды воздух в квартире дезинфицировали, распыляя антисептические вещества.

То, что Орлова не потрудилась или не захотела эту информацию найти, а пользовалась устаревшими сведениями – ее личная проблема. Иногда она даже умышленно искажает некоторые свидетельства. Например, цитируя Римского-Корсокова, она выкидывает часть предложения, тем самым, меняя его смысл. В «Летописи моей музыкальной жизни» Римский-Корсоков пишет: «Помню, как Вержбилович, совершенно охмелевший после какой-то попойки, целовал покойного в голову и лицо». Слова «охмелевший после попойки» Орлова опускает. Но ведь он целовал, потому что пьяному – море по колено.

Есть еще одно важное соображение. На похоронах присутствовало множество журналистов, но ни одна газета почему-то не обвинила организаторов похорон в нарушении карантинных правил. Неужели вся пресса тоже участвовала в заговоре?

- То есть версия смерти от яда вам не нравиться?

Она не выдерживает никакой критики. Чайковского пытались лечить четыре врача. А поскольку холера имеет очень яркие признаки, перепутать ее с отравлением невозможно. Да и где бы композитор достал такой экзотический яд, который действует четверо суток? Мышьяк, о котором говорили сторонники версии Орловой, убил бы человека за один день. Или Чайковский принимал его малыми порциями, чтобы помучиться?

Я совершенно уверен, что его смерть была жуткой случайностью: он выпил холодной воды, которая была инфицирована эмбрионами холеры. Кстати, заразился Петр Ильич, скорее всего не в ресторане Лейнера. Он ушел оттуда часа в два ночи, а утром почувствовал недомогание. Инкубационный период для холеры - от 12 часов до 3 дней. Получается, что заражение произошло раньше.

Чайковский с племянником Бобом

Есть в биографии Петра Ильича моменты, о которых в пол голоса говорят лишь самые смелые исследователи. Эта фигура умолчания связана еще с одной особенностью сексуальных интересов композитора. Вот несколько фрагментов из его дневника:

22 мая 1884 года. "Все время, когда я не работаю или не прогуливаюсь (а во время прогулок мой мозг тоже работает), я начинаю тосковать по Бобу и чувствовать себя одиноким. Я даже страшусь того, как я его люблю."

31 мая. "Все время после обеда я неразлучно был рядом с моим прекрасным, несравненным Бобом; вначале он стоял, грациозно облокотившись на перила балкона, - такой обворожительный, томный и что-то щебетал о моих сочинениях."

3 июня. "Странное дело. Я ужасно не хочу уезжать отсюда. Думаю, что все это из-за Боба."

Речь здесь идет о Бобе - Владимире Давыдове, племяннике Чайковского, к которому композитор воспылал «настоящей любовью». Правда, никто не уточняет, что на момент написания этих строк Бобу было 13 лет (1871 года рождения).
Несравненный, очаровательный Боб, которому композитор посвятил последнюю 6-ю симфонию, покончил с собой в 1906 году в возрасте 35 лет.

Витторио Силоти и Чайковский

Это был далеко не единственный случай увлечения Чайковского несовершеннолетними.
Создается впечатление, что он был настолько свободен от «предрассудков», что не слишком обращал внимание на возраст объектов своей страсти.
Так отвечая на предложение брата Модеста, жившего с юным глухонемым учеником Колей Конради, поселиться втроем, композитор сначала ответил отказом. Дескать, что скажут люди. Но потом присоединился к ним в Италии. Энтони Холден считает, что это путешествие двух взрослых гомосексуалов с 12 летним ребенком имело далеко не альтруистические цели.


Там же в Италии произошло знакомство Чайковского с мальчиком - уличным певцом Витторио, которое в очередной раз растеребило сердце композитора.
Если предположить, что это нездоровое влечение к детям продолжалось и дальше, то история с племянником графа Стенбок-Фермора может наполниться новым содержанием.
И действительно, по одной из версий этим юношей мог быть Александр Владимирович Стенбок-Фермор (1878 – 1945), которому на момент скандала исполнилось 15 лет. Но тогда его разгневанным дядей должен быть – Алексей Александрович Стенбок-Фермор – шталмейстер при дворе Александра III. Фигура более чем влиятельная.
При таком раскладе повод для самоубийства может появиться у кого угодно. Все таки растление малолетних и гомосексуализм - это разные вещи. И перед законом, и перед богом.