Знаменитый псалом "НА РЕКАХ ВАВИЛОНСКИХ"
Вот так он звучит на иврите:
Вот тот же псалом, переложенный иеромонахом Романом в исполнении Олега Погудина:
Вот парафраз этого псалма, написанный Юлием Кимом, в исполнении Елены Камбуровой:
А вот так об этом поют "Бони М":
А вот другая песня Юлия Кима на ту же тему:
А вот и сама эта тема:
Вот так это звучит по-русски:
А так в Израиле:
На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна
И дремлет качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.
И снится ей сон, что в пустыне далекой,
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.
Привожу окончание своей статьи
Тайна одного известного стихотворения Генриха Гейне
Заинтересовавшиеся могут прочесть ее целиком здесь:
http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=5844
Обратим внимание на то, что слово «фихтенбаум» оказывается однокоренным со словами, означающими «бродяга», «драться», «биться», «сражаться», «бороться», а так же на «покрывало» из снега и льда.
А теперь давайте порассуждаем сами. Оставим в стороне пол деревьев – с этим вопросом все ясно, все переводчики (кроме М.Ю.Лермонтова) единодушны: это он и она, большинство переводит как «кедр». Мне тоже кажется, что для «Фихтенбаума» больше всего подходит «кедр», ведь они, как и евреи, бывают южные (ливанские) и северные (сибирские).
Гораздо интереснее вопрос с Моргенландом (дословно – Утренняя Страна, традиционное немецкое название Ближнего Востока). Во всех встретившихся мне переводах, кроме Д. Когана, пишут просто Восток, а у Лермонтова даже «в том крае, где солнце восход», т.е. Дальний Восток. А ведь речь идет именно о Ближнем Востоке! И это не случайно для Гейне, учитывая его биографию. Правда, и Д. Коган, по-моему, слегка промахнулся: не о Синае мечтает «Фихтенбаум», а о Сионе! Сио́н - Юго-западный холм в Иерусалиме, на котором стояла городская крепость. ивр. Цийон; этимология неясна, возможно, «цитадель» или «укрепление на холме». Еврейская традиция, начиная с древних пророков (Иеремия 31:20), сопоставляла его с понятием цийун, ивр. веха, ориентир для возвращения. Для евреев Сион стал символом Иерусалима и всей Земли Обетованной, к которой еврейский народ стремился со времени рассеяния после разрушения Иерусалимского Храма. Не весь Ближний Восток его влечет, а конкретно Эрец Исраэль! Описание пустыни не оставляет в этом сомнения: она не песчаная, не Гоби, не Сахара, а каменистая – Иудейская пустыня. Пальма находится не на бархане, а на скале. Что касается Севера, это, по-моему, не просто Север, а Крайний Север - Заполярье, где даже кедр - редкий гость (стоит одиноко). И тут пришло время вспомнить о том, что «голая вершина» - это «Лысая гора». При чем здесь она? Помните популярную песню на стихи Леонида Дербенева из кинофильма "Чародеи" -Ведьма-речка"?
Как на Лысой горе
Чертов камень лежит.
Из-под камня того
Ведьма-речка бежит.
Лысая гора – языческое капище, зловещее колдовское место, где собираются на шабаши ведьмы и прочая нечисть, там и оказался околдованный кедр. А Лысой горе противостоит какая-то раскаленная скала. По логике месту нечистому должно противостоять место святое. Прежде всего вспомним, что в Торе Бог называет скалой самого Авраама и сам Бог Авраама среди прочих имеет эпитеты цур исраел (скала Израиля) и эбен исраел (камень Израиля). Далее вспомним о Храмовой горе. Храмовая гора традиционно отождествляется с горой Мория — местом, указанным Аврааму Богом для принесения в жертву Исаака (Жертвоприношение Исаака). На этом же месте, впоследствии, видел свой знаменитый сон праотец Иаков.
Между X веком до н. э. и I веком н. э. на Храмовой горе стоял Иерусалимский храм, построенный царем Соломоном, который служил единственным разрешённым местом жертвоприношений Единому Богу, а также являлся центром религиозной жизни еврейского народа и объектом паломничества всех евреев три раза в год (на Песах, Шавуот и Суккот). От Храма до настоящего времени дошли всего две руины: западная опорная стена Храмовой площади (южная часть которой известна как «Стена Плача», превратившаяся в символ веры и надежды многих поколений евреев) и заложенные блоками и застроенные т. н. «Золотые ворота» — бывшие входные арки в восточной стене. Утверждается, что эти ворота сами собой откроются в момент прихода Мессии.
Храмовая гора является самым святым для евреев местом: религиозные евреи всего мира во время молитв обращаются лицом к Израилю, евреи в Израиле — к Иерусалиму, а евреи в Иерусалиме — к Храмовой горе.
Согласно обещаниям еврейских пророков, после прихода Мессии на Храмовой горе будет отстроен последний, Третий Храм, который станет духовным центром для еврейского народа и всего человечества. Также с Храмовой горой связано ожидание Страшного суда.
Согласно мнению большинства галахических авторитетов, в частности, Маймонида, святость Иерусалима и Храмовой горы остаются в силе и после разрушения Храма. Традиционно Храм располагают на том месте, где сегодня стоит мечеть Купол Скалы (Kubbet es-Sachra), самая старая из всех мечетей, построенная Абд аль-Маликом в 691г, 3-я святыня ислама. Сторонники этой точки зрения опираются на сведения исторических источников, согласно которым Куббат-ас-Сахра перекрыла остатки стоявшего здесь Второго Храма. Наиболее аргументировано и последовательно эта концепция была изложена профессором Лином Ритмейером. В средине Купола Скалы возвышается на 1,25-2 метра большая скала длинной 17,7 метров и шириной 13,5 метров. Этот камень считается священным (якобы с него поднимался в небеса пророк Магомед) и окружён позолоченной решёткой, чтобы никто к нему не прикасался. Считается, что это и есть тот Эвен а-Штия («Камень Основания» или «Краеугольный камень»), о котором в Талмуде говорится, что с него Господь начал Сотворение мира и который помещался в Святая святых Иерусалимского храма, на нем находился Ковчег Завета.
Так вот о какой скале идет речь – о Центре Мира – Краеугольном камне-Жертвеннике Авраама! Вот о чем скорбит пальма! Храм дважды разрушен. Осталась лишь Стена Плача. (У Лермонтова в первоначальном варианте пальма растет на стене). Святыня осквернена, доступ евреев к ней запрещен. Страна лежит в развалинах, превращена в каменную пустыню. Как построить третий Храм, когда на его месте стоит мечеть?
Теперь вспомним о том, что слово «фихтенбаум» является однокоренным со словами «бродяга» и «бороться». На протяжении последних трёх тысячелетий слово «Израиль» обозначало как Землю Израиля (ивр. Э́рец-Исраэ́ль), так и весь еврейский народ. Источником этого названия служит Книга Бытия, где праотец Иаков после борьбы с ангелом Бога получает имя Израиль: «И сказал (ангел): как имя твоё? Он сказал: Иаков. И сказал [ему]: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь» (Быт.32:27,28).
Не является ли еврейский народ бродягой- скитальцем, разлученным с Землей Израиля? Вот вам разлученные влюбленные, страдающе в разлуке друг с другом! Вот вам никем не замеченное, сокровенное иносказание в лучших библейских традициях, как, например, невеста - суббота, царица - Тора, как религиозное толкование «Песни песней». Лирический любовный характер, эротизм этой книги затрудняют возможность её иносказательного понимания. Однако многие тексты толкований «Песни песней» начинаются с проклятия тех, кто будет воспринимать книгу буквально — как любовное, эротическое произведение. В еврейской традиции основным смыслом «Песни песней» считается отношение Бога и еврейского народа.
Теперь давайте вспомним о покрывале из снега и льда. Речь, думается, идет о белом молитвенном покрывале иудеев – талите, превращающемся в покрывало погребальное – саван, тахрихим. Не случайно в обоих разборах подчеркивается трагический смыл стиха Гейне, которого лишены русские переводы.
Вот образ, нарисованный Гейне: одинокий кедр, покрытый коркой обледеневшего снега – наста, раскачивающийся под порывами ветра – ведь это же погибающий еврей в талите, раскачивающийся в молитве «Если забуду тебя Иерусалим…». Может быть, никто из переводивших этот стих Гейне, а переводился он на русский более 50 раз (почему?), и многочисленных авторов литературоведческих статей на эту тему не разгадал его тайну, потому что никогда не видел молящихся евреев?
Талит и кисти цицит на нем являются принадлежностью исключительно еврейской одежды. Встретив человека с цицит, можете не сомневаться — перед вами еврей.
Кисти цицит представляют собой плетенные узелками концы нитей, прикрепленных к краям прямоугольных полотнищ, одно из которых —
талит катан (малый талит) — надевают под рубашку или пиджак,
а второй — талит гадоль (большой талит) накидывают на плечи во время молитвы.
Тфили́н (ивр. תְּפִלִּין, ед. число תְּפִלָּה, тфила́), или филактерии (греч. φυλακτήριον, букв. «охранные амулеты») — элемент молитвенного облачения иудея: две маленькие коробочки (батим, букв. «домики») из выкрашенной чёрной краской кожи кошерных животных, содержащие написанные на пергаменте отрывки (паршиот) из Торы.
Не правда ли, цицит напоминают хвоинки покрытые инеем, а тфилин - хвойные шишки!
Гейне написал потрясающий, гениальный стих. Совершенный по форме. Зеркальная симметрия: Он и Она, Север и Юг (для живущего в Германии или в европейской части России Ближний Восток - Юг, да и "ближний" он относительно, близок локоть, да не укусишь!), Холод и Жара, Ледяная пустыня и пустыня Знойная, Он на голой вершине, Она на раскаленной скале, Он в месте нечистом – колдовском, Она в месте Святом, но оскверненном, Оба на грани гибли, Оба мечтают друг о друге, Оба нуждаются друг в друге, Оба страдают от одиночества. Вот еще одна параллель-противопоставление: Он БЕЛЫЙ, в корке обледеневшего снега - наста, как в саване, Она ЧЕРНАЯ, от зноя и горя, как вдова в трауре. Народ Израиля и Земля Израиля - ведь это же очевидно! И все это в 8 строчках, да и строчки-то коротенькие!
Подводим итог: при первом взгляде в стихе Генриха Гейне речь идет о двух деревьях, находящихся далеко друг от друга и мечтающих о встрече, причем для Лермонтова даже не важен их пол, у него стих об одиночестве вообще, при углубленном взгляде становится понятно, что это аллегория о разлученных влюбленных (явно не гомосексуальных) по типу "как бы мне рябине к дубу перебраться?", и, наконец, при вдумчивом анализе вскрывается более глубокая аллегория о трагедии народа-скитальца, погибающего на чужбине в разлуке с любимой родной землей, завещанной ему Богом, которая без него превратилась из страны, текущей молоком и медом, в каменную пустыню. Не уверен, что я в своем варианте перевода сумел передать все эти нюансы, но более приближенного перевода так и не нашел.
Вот мой вариант перевода, не претендующий на совершенство:
Кедр на Лысой горе стоит одинокий
В Заполярье. Как саван – из наста талит.
Он, качаясь в молитве о Ближнем Востоке,
На ветру коченея как труп, полуспит.
Видит в cмертном бреду он Скалу Авраама
Раскалённой. От горя и зноя черна,
Онемевшей вдовой на развалинах Храма
От тоски по нему сохнет пальма одна.
(оригинал Leonard Cohen)
(перевод Игорь Телюк из Москвы)
Леона́рд Но́рман Ко́эн (англ. Leonard Norman Cohen; 21 сентября 1934, Монреаль, Канада) — канадский поэт, писатель, певец и автор песен. Первый поэтический сборник опубликован в 1956 году, первый роман — в 1963 году.
В ранние годы песни Коэна основывались на фолк-музыке, в 1970-х тяготели к поп-музыке и кабаре. С 1980-х годов Коэн поёт низким голосом под сопровождение музыки с синтезаторами и женским бэк-вокалом. Его песни часто эмоционально тяжёлые и со сложными текстами. Среди тем, о которых поёт Коэн: религия, одиночество, сексуальность, сложные отношения между людьми.
Песни и поэзия Коэна оказали большое влияние на многих поэтов-песенников и музыкантов. Леонард Коэн введён в «Канадский музыкальный зал славы»; с 19 апреля 1991 года является Офицером Ордена Канады, а с 10 октября 2002 года — Компаньоном Ордена Канады, что является высшей наградой для гражданина Канады. На его песни существует множество кавер-версий
Биография
Юность
Коэн родился в 1934 году в Монреале (Квебек, Канада) в еврейской семье среднего достатка. Его отец, Натан Коэн, имевший польские корни, был владельцем известного магазина одежды и умер, когда Леонарду было девять лет. Мать была иммигранткой из Литвы. Родные Леонарда, как и другие евреи с фамилиями Коэн, Кац и Каган, считаются потомками храмовых священнослужителей. Сам Коэн вспоминает об этом так: «У меня было очень мессианское детство. Мне сказали, что я потомок первосвященника Аарона». Он ходил в еврейскую школу, где учился вместе с поэтом Ирвингом Лайтоном. Будучи подростком, Коэн научился играть на гитаре и сформировал фолк-группу под названием Buckskin Boys. Отцовское завещание обеспечило Коэну небольшой постоянный доход, достаточный для того, чтобы осуществить свои литературные амбиции.
До конца любви
Я пытаюсь наверстать упущенное – слушаю, читаю… Я отказываюсь от этой идеи, мне не справиться с поставленной задачей – представить его полно и всесторонне, так, чтобы с первого знакомства, еще даже не услышав его голос, вы прикоснулись к этому явлению. Сколько еще ночей потребуется для того, чтобы перечитать (и перевести) все написанное о нем, а главное – написанное им? Вероятно, этой радости и этого труда мне хватит на много лет. Но я поведу вас к нему – через рассказы тех, кто знал и слышал, кто знает и любит. У каждого он свой. И у меня он уже тоже есть.
В своих блужданиях по Интернету я наткнулась на слова «незабвенный Леонард Коэн». «Незабвенный» в нынешней коннотации звучит, как «покойный». Кто же он такой, этот Леонард Коэн, о котором не могут забыть? – заинтересовалась я. Google откликнулся на мой вопрос: 154000 ответов.
|
В 60-е говорили, что если у француженки есть всего одна запись, то это запись Леонарда Коэна. (С. Кузнецов, «Олимпия», Париж). |
Значит, он жив? Почему же «незабвенный»?
|
|
Вторая интернет-ссылка одарила следующей информацией – из ЖЖ Натальи Цымбаловой:
«Леонард Коэн – Dance Me To The End Of Love». Эта песня – моя любимая у него и которая мне всегда казалась только грустной любовной лирикой (я плохо знаю английский и поэтому всех деталей не слышу, хотя burning violin и вызывала подсознательные ассоциации, покопаться в тексте мне в голову до сих пор не приходило), оказывается, имеет куда более трагический источник вдохновения.
<…> В концлагерях струнные квартеты заставляли играть, пока людей убивали. И вот Коэн от этого отталкивался, но в процессе работы над песней все немножко изменилось, и он понял, что вышла любовная или свадебная песня. Или даже молитва. "Если песня приходит из глубины, – сказал он, – то она получается о многом".<…> В 1995 году Коэн писал об этой песне: "Я бы поставил ее во главу списка собственных любимых песен. У этой песни – десятки и десятки куплетов, которые я писал на протяжении многих лет"».
Дальше автор поста дает ссылку на один из англоязычных сайтов, где описывается история песни «Dance Me To The End Of Love»:
«Песня, которую вы процитировали, на самом деле была написана про лагерь Терезиенштадт во времена Холокоста. Вот цитата из интервью Леонарда Коэна:
“Dance Me To The End Of Love”… Это странно – как зарождается песня, потому что изначально песня, каждая песня, прорастает из некоторого зерна или семени, которое тебе вручает кто-то, или мир тебе его вручает, поэтому процесс написания песни – это таинство. Эта песня пришла из того, что я где-то прочитал, или услышал, или просто знал, что в лагерях смерти, определенных лагерях смерти, перед крематорием заставляли играть струнный квартет, пока весь этот ужас происходил. И такая же судьба ожидала этих музыкантов. И они играли классическую музыку, пока их собратьев убивали и сжигали. Поэтому в словах “Скрипкою пылающей веди меня в танце к своей красоте” подразумевается красота консумации (завершения брачного договора) с жизнью, окончание этого существования, и есть некий чувственный элемент в этой консумации. Но это тот же язык, который мы используем, отдаваясь возлюбленным. Таким образом, эта песня – совсем не важно, чтобы ее происхождение было известно кому-нибудь, – потому что, если этот язык пришел из словаря влюбленных, он будет пробуждать чувственность». (Перевод мой – И. Н.)
В своем ЖЖ Наталья Цымбалова выдает потрясающую по ассоциативности трактовку строк песни «Oh let me see your beauty when the witnesses are gone/ Let me feel you moving like they do in Babylon» («О, позволь мне увидеть твою красоту, когда уйдут все свидетели, / Дай почувствовать тебя такой волнующей, как они чувствовали в Вавилоне» – И.Н.). Она пишет: «Ассоциация: "У рек Вавилона, там сидели мы и плакали, вспоминая Сион. На ивах, посреди него, повесили мы наши арфы. Ибо там пленившие нас требовали от нас песнопений, а издевавшиеся над нами – веселья: “Спойте нам из песен Сиона!” Как нам петь песнь Б-га на земле чужой?.." (псалом 137)»
Наталья приводит английский текст песни и один из самых удачных, на ее взгляд, переводов М. Немцова. Вероятно, М. Немцов не знал о «генезисе песни», поэтому перевод его хорош, но, что называется, «по пшату».
Надо ли говорить, что следующие ночи я посвятила переводу? И днем, среди разнообразных дел, песня не отпускала меня. Уже прошло несколько месяцев, но процесс продолжается – английский язык более емкий, и мне не удается уложить перевод в музыкальное звучание – ведь, конечно же, я сразу разыскала в Интернете запись в исполнении Леонарда Коэна.
И все-таки смею предложить вам свой вариант. Мне также важно было сохранить повторяющееся у Коэна звучание «dance me».
В танце проведи меня под скрипку сквозь огонь,
В танце к сокровенному от ужаса укрой.
Белою голубкой меня к дому отнеси
В танце – до конца любви,
В танце – до конца любви.
О, дай налюбоваться мне тобой наедине.
Реки Вавилона нас качают на струне.
Медленно до края, до предела доведи
В танце – до конца любви,
В танце – до конца любви.
К свадебному танцу ты кружи меня, кружи.
В танце своей нежностью меня обворожи.
Мы вместе вниз летим,
И вверх взмываем вместе мы
В танце – до конца любви,
В танце – до конца любви.
В танце к нашим детям, что еще не рождены,
В танце сквозь покровы, что губами сожжены,
Возведи шатер, когда прервалась нить судьбы
В танце – до конца любви.
В танце проведи меня под скрипку сквозь огонь,
В танце к сокровенному от ужаса укрой.
Прикоснись рукою иль перчаткой обожги
В танце – до конца любви,
В танце – до конца любви,
В танце – до конца любви.
|
|
Я стала приставать к знакомым с вопросом, слышали ли они о Леонарде Коэне, – оказалось, что нет. Постепенно все-таки мне удалось отыскать тех, кто знает о нем. Как правило, это люди на несколько лет старше меня или жившие в Москве, Прибалтике, за границей.
А недавно я рассказала своему приятелю Сереже (который, как выяснилось, знал о нем) следующую историю.
Несколько лет тому назад под моим окном находилось кафе, где в первом часу ночи выставляли на улицу колонки и врубали музыку, чтобы привлечь посетителей. Меня это раздражало – не то чтобы я спала (хотя случалось и такое), но работать музыка мешала. Но однажды зазвучал настоящий мужской голос. Песня была похожа на балладу. О чем она, понять я не могла, но ясно было, что о чем-то кровном, непоправимом, фатальном, что может происходить между мужчиной и женщиной. Когда я впервые услышала Коэна, я поняла, что та баллада принадлежала ему. Я прослушивала в Интернете ролик за роликом, но песню не находила.
Как же я удивилась, когда Сережа сообщил, что может скинуть со своей флэшки на мой компьютер все диски Коэна – до такой степени он его знал и носил с собой! Мы тут же стали обсуждать потаенный смысл строк из «Dance Me To The End Of Love», Сережа цитировал наизусть. Мы сравнивали Коэна с Высоцким, Бобом Диланом, Окуджавой, спорили о новизне мелодий, говорили о необыкновенной харизме. Сошлись на том, что, вне всяких сомнений, Леонард Коэн во всех его проявлениях – это высокая поэзия.
«"Познакомлюсь с мужчиной с голосом и манерами Леонарда Коэна и энергией Игги Попа". Это газетное объявление Коэн, смеясь, показал Игги Попу во время совместного распития кофе: "Смотри, у нас мог бы получиться замечательный менаж а труа". Как и во всякой шутке, в этой есть доля правды: интеллигентного Коэна, как и его диковатого визави Игги Попа, любят за их мужские добродетели даже больше, чем за собственно музыкальные достоинства. В случае Коэна – за низкий бархатный голос, изящную меланхолию песен, цепкий и печальный взгляд. Но, как и всякое большое явление, Коэн куда больше себя самого. Точнее, куда больше того, каким рисуют его себе слушательницы» (ozon.ru).
У меня гостила подруга из Америки, и я спросила ее о Коэне – в результате мы до пяти утра слушали в Интернете его песни. «Послушай эту. И вот еще эту. И эту…» – не унималась она. На одной из записей, с недавнего концерта, он совсем старый. «Посмотри, – говорю я, – он здесь совсем старик, дедушка». «За этого дедушку я отдала бы всех мужчин, – ответила она – Это мой невстреченный мужчина!»
|
|
«I’m Your Man» («Я твой мужчина») – так назывался диск, выпущенный Коэном в 1988 г. Этот альбом стал одним из самых продаваемых в его карьере. В ряде стран Европы песня «I'm Your Man» становится хитом номер один в чартах. Леонард Коэн удостоился награды Crystal Globe за 5-миллионный тираж альбома за пределами США. В 1991 г. на церемонии Juno Awards в Канаде его называют лучшим композитором года, а его имя появляется в Зале славы Juno.
В чем же загадка его популярности?
Первое, что смутило меня в песне «Dance Me To The End Of Love», – то, что он просит женщину вести его в танце, укрыть в шатре от страха. Ведь принято наоборот: в такой ситуации мужчина должен быть мужественным. Вспомнился Маяковский – «Облако в штанах»:
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце – холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.
В русском языке есть слово «мужественность», недавно появилось жуткое слово «маскулинность» и одобрительное «мачо», но мне больше нравится английское слово «manhood», по аналогии со словом «childhood» (детство), – мирообитание мужчины. Это тот скрытый от женских глаз мир, где мужчина может оказаться слабым, сентиментальным, уязвимым и, конечно же, чувственным. Мы, женщины, так хотим видеть их сильными и непобедимыми, но одновременно чуткими и нежными. Поэтому «настоящие мужчины» прячут или изживают в себе этот свой «manhood».
Коэн не боится быть сентиментальным, коленопреклоненным – и в этом секрет его успеха. В этой же обнаженности чувств и секрет успеха Леонарда Коэна у мужчин.
ЕВРЕЙСКАЯ СВАДЬБА
И тут обязательно звучат слова псалма: "Если забуду тебя Иерусалим, пусть отсохнет десница моя" и жених разбивает бокал в память о разрушенном Иерусалимском храме.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
ПРИМЕЧАНИЕ
О НУМЕРАЦИИ ПСАЛМОВ
Нумерация некоторых псалмов в западных изданиях Библии, в том числе в изданиях Библейских обществ, отличается от нумерации в русской Библии, что надо помнить при пользовании иностранной литературой. Эта разница объясняется тем, что славянская и русская Библии в нумерации псалмов следуют греческой Библии - так называемой Септуагинте (LXX), т. е. переводу семидесяти толковников, сделанному с еврейского языка на греческий в III-II веке до Рождества Христова. Западные же издания придерживаются той нумерации псалмов, которая существует в еврейской, так называемой масоретской (М) Библии.
Поэтому псалом "На реках Вавилонских"нумерован в русских источниках 136, а в еврейских и западно христианских 137.