Рогджерс Брубейкер ("Этничность без групп". М., 2012) по этому поводу пишет так:
"Насилие становится "этническим" ("расовым", "националистическим") благодаря значениям, которые придают ему преступники, жертвы, политики, чиновники, журналисты, исследователи, работники служб помощи и др. Такие акты фремирования и нарративного кодирования не просто интерпретирут насилие - они конструируют его в качестве этнического" (с. 40).
Вот один из эпизодов этой технологии в действии. Ко мне приехала журналистка с оператором с вопросом относительно причин групповых драк, которые она сразу увязала с ожидаемым направлением моего ответа: наплыв горячих мигрантов, не желающих жить по законам "культурной столицы". Я подсказку не принял и рассказал о том, что все мое детство и подростковый период прошли в атмосфере регулярных групповых драк с "чужаками", в качестве которых выступали ученики других школ, ПТУ или жители другого района города. О том, что это не новость, мне рассказывала в красках моя бабушка: такие столкновения были обычными уже в начале ХХ в. И массовые драки молодежных банд 1990-х гг. (особенно прославились Казань и Воркута) никак не были связаны с мигрантами и этническими конфликтами. Мигранты же только придают этой традиции вражды новые краски, поэтому не в них надо искать ответ. Однако такой подход явно не вписывался в концепцию авторов новостного сюжета. Четко чувствовалось намерение придать молодежным дракам этнический характер, увязать их с миграцией.
И вот что получилось. Хотя мой мысль была совершенно противоположной, один ее фрагмент вполне вписался в концепцию передачи. Это ли не яркая иллюстрация механизма, описанного Брубейкером?
См.: http://www.tv100.ru/news/massovye-d