6 января Крутицкая и Коломенская (она же Московская областная) епархия РПЦ поместила на своем сайте краткий (всего три строчки) указ о запрещении в служении на пять лет священнослужителя Дмитрия Свердлова "за оставление прихода". Буря, поднявшаяся в тот же день в православном сегменте блогосферы, а также в некоторых либеральных СМИ, заставила епархиальное руководство пойти на беспрецедентный шаг и сутки спустя вывесить полный комплект церковных документов, подвигших митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия на такую меру.
В их числе неожиданно оказалось и личное письмо священника епископу, из которого можно немало узнать о жизненном пути Дмитрия Свердлова, приведшем его в церковь, и об основных причинах его наказания.
За пределами переписки остались истинные причины случившегося. Дмитрий Свердлов – прежде малозаметный священник огромной подмосковной епархии – последние три года прославился в кругу либеральной церковной интеллигенции сначала своими постами в ЖЖ, потом в качестве публициста ведущего сейчас церковного СМИ "с человеческим лицом" - сайта "Православие и мир". От типичного для молодого батюшки жанра приходских историй он постепенно перешел к критике порицаемых епархиальным начальством недостатков в поведении прихожан и некоторых собратьев, а оттуда уже натоптанная предшественниками дорожка привела его к некоторым обобщениям, касающимся церковного устройства в целом. Пусть ничего нового по сравнению с прежними либеральными церковными публицистами он не сказал, однако занятая моральная позиция и, быть может, ожидания читателей все повышали степень откровенности - и вот уже священник с удивлением описывает в православном журнале, как его же прихожане, ставшие членами избирательных комиссий, надувают честных граждан на последних думских "выборах". Вот тут-то и оказалось, что никто из его собратьев, также возмущавшихся этими "выборами", ничего подобного от своего имени писать не стал. Так о. Дмитрий стал не просто одним из многих сейчас либеральных священников, но фигурой политической. А его выступления с извинениями перед Pussy Riot этот статус только укрепили.
А к такой фигуре иные предложения - но и иные требования. С одной стороны, как следует из переписки и его собственных постов в Фейсбуке, здорово дружить с русскоговорящими католиками, летать в Италию и организовывать помощь для Крымска. С другой стороны, за ним по пятам ходит неизвестный широкой публике, но обладающий административными полномочиями надсмотрщик – благочинный – и требует соответствовать правилам, о которых, как всегда в России, вспоминают только тогда, когда кого-то надо приструнить.
Как следует из переписки, запрещение в священнослужении само по себе для о. Дмитрия трагедией не является. Больше беспокоят всякие разные административные последствия – трудно будет закончить учебу, книжка в православном издательстве не выйдет. О своем отношении к церкви как институции он четко заявил в своем еще прошлогоднем фейсбучном "статусе" от 5 апреля:
Остатки репутации Церкви уничтожены. Не знаю, что можно было бы такого сделать, чтобы ее восстановить. Думаю, что в нынешнем поколении это будет невозможно, а из того, что возможно, ничего сделано не будет. А это значит, что у людей, которые определяют церковную политику, просто не остается иного пути, кроме насильственного, в той или иной степени принудительного, насаждения религиозности. Потому что для иного нужно уважение социума. А это, в свою очередь, значит... много что значит. Что мы вернемся на круги своя, к типу церковности синодального времени, со всеми вытекающими, например. Никакого иного результата в принципе не бывает в делах, где лояльность заменяет компетентность и где не платят нормальных денег за работу... Жалко только будущего стрелочника - на кого-то же надо будет свалить провал...
Эти жесткие формулировки демонстрируют читателю позицию человека, для которого все решено. И человека, уверенного в себе. Действительно, в церковь он пришел из бизнеса, с хорошо оплачиваемой должности. Туда же он и уйдет, если уже не работает по специальности. Он нормальный человек, "может не только кадилом махать".
О последней формуле в церкви, в беседах с духовенством речь заходит нередко. Одно из многих делений внутри духовенства именно по этому принципу – меж теми, кто знает, что и без церкви не пропадет (как, например, один из многих предшественников о. Дмитрия, игумен Игнатий (Крекшин), настоятель Бобренева монастыря в той же подмосковной епархии, который десять лет назад, разочаровавшись в РПЦ, взял и уехал в Германию, чтобы через пару лет начать преподавать философию в знаменитом Тюбингенском университете), и теми, кто только кадилом махать и может. Этим из церкви никуда. Только вверх по церковной лестнице. "Лояльность заменяет компетентность" у них не только в светских, но и во многих церковных вопросах.
Свердлов это понял вовремя. Не успел депрофессионализироваться. А вот другому популярному либеральному церковному публицисту, игумену Петру (Мещеринову), опять же начинавшему с критики отдельных недостатков церковной миссии, а затем перешедшему к не нужным начальству обобщениям о реальном состоянии внутренней церковной жизни, деваться, видимо, некуда. С официальной должности в патриаршем центре духовного развития детей и молодежи при Даниловском монастыре он в 2009 году был снят, тогда же был вынужден удалить свой дневник в ЖЖ (впрочем, почитателями он был сохранен) и последние три года в основном вынужден помалкивать. Если и писать, то о Бахе, вставляя в свое о нем интервью такой вот максимально позволительный "криминал":
- Почему многие считают, что церковность и образованность, интеллигентность невозможно совместить?
- Вы затронули очень болезненную для меня тему. Я сам по происхождению и воспитанию принадлежу творческой интеллигенции, и одновременно я монах и священник Русской Церкви. В свое время, когда моим церковным послушанием была миссия и катехизация, я общался со многими представителями интеллигенции, и, в общем, нам всегда так или иначе удавалось находить общий язык – из чего я делаю вывод, что никакой "сущностной" пропасти между Церковью и интеллигенцией нет... Лично мне, конечно, хотелось бы, чтобы интеллигенция стала церковной – подлинно церковной... а Церковь – интеллигентной, подлинно интеллигентной... Надеюсь, что это дело будущего.
Значит ли все это в целом и дело о. Дмитрия в частности, что в церкви, как опасаются некоторые трепетные души, в духе общенационального тренда наступили гонения на либералов и сторонников "Болотной" и инициатива переходит к "погромному крылу"?
Увольте. Патриарх Кирилл был и остается главным покровителем церковных либералов. Они ему нужны, ибо руководство церкви сейчас четко понимает, что будущее организации за молодежью. Такой же, какой всего двадцать пять лет назад были отец Дмитрий и отец Петр. Прежде всего городской – студентами, школьниками из интеллигентных семей. И что - выставлять перед ними в качестве агитаторов заросших космами и дышащих луком черносотенцев? Если либералы готовы слушать свое начальство, если их активность будет под контролем, так они и будут служить дальше, вовлекать в церковь новых детей с горящими глазами. Ну и заодно радовать свою более опытную аудиторию смачными откровениями о церковной жизни, давать ей надежду, что в церкви есть еще светлые силы, которые, дай Бог, когда-нибудь и победят все плохое во имя всего хорошего.
Так что широка Русская православная церковь. В ней можно быть либералом и консерватором, экуменистом и неонацистом, изощренным иконописцем и сельским "батьком", криво читающим по-церковнославянски, богатым попом на "Мерседесе" и нищим старцем-"молитвенником". Каждый желающий приобщиться к ней найдет для себя набор постулатов, соответствующий душевному состоянию, и личный пример для подражания. И если не очень оглядываться по сторонам, то можно десятилетиями думать, что недостатки церковной жизни только "отдельные", что это пережитки "периода безбожия" или результат иных внешних обстоятельств.
Мучительной и разочаровывающей церковная действительность становится тогда, когда бывший неофит, а ныне "батюшка" или монах прозревает и понимает, что дело "в системе". И тут приходится думать, куда он попал и как ему из этого выпутаться. Хорошо, когда это вообще возможно.
Николай Митрохин