Электронная почта каждый день приносит новые письма. Друзья, зная мою любовь к миниатюре поэтической и прозаической, стараются порадовать. Вот и эти байки, к сожалению, имени их авторов не знаю ни я, ни приславшие, они уже фольклор.
БАЙКИ ОТ МИШИ
НЕГРАМ ПОВЕЗЛО БОЛЬШЕ
В разгар борьбы с "космополитизмом" Поль Робсон привез в Москву свой концерт, в который включил английские, негритянские и еврейские песни. В соответствующих органах ему сказали, что еврейских песен петь не стоит, так как евреев у нас мало. - А негров много? - поинтересовался Робсон.
В ПОИСКАХ КРАСОК
Когда великий еврейский художник Марк Шагал посетил Москву, его приняла тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева. Она спросила его:
- Марк Захарович, почему вы эмигрировали? Он ответил:
- Я эмигрировал потому, что искал краски. Мне нужны были краски, и я не смог их найти на родине...
- Странно, - заметила Фурцева, - для советских художников это не проблема.
- Да, - сказал Шагал, - но они обходятся одной красной краской.
КОСМОС И КОСМЕТИКА
Лиза Мейтнер, первая в Германии женщина-физик, смогла получить ученую степень в начале 20-х годов. Название ее диссертации "Проблемы космической физики" какому-то журналисту показалось немыслимым, и в газете было напечатано "Проблемы косметической физики".
Рассказывает Юрий Левитан
Я это или нет?
Случилось это в 1952 году, еще при Сталине. Хоть он и был отъявленный антисемит, но голос мой по радио ему импонировал. Говорят, еще до войны, он сказал на Политбюро: "Я думаю, что все важные сабития должэн гаварить по радио товарищ Левитан". Я читал в Отечественную войну все сообщения Совинформбюро и в "Последнем часе", перечислял, когда и из скольких орудий будет салют. Радио начинало говорить в шесть утра. Когда было важное правительственное сообщение, мне с вечера звонили в мою коммунальную квартиру и сообщали, что в полпятого утра за мной заедет машина. Если трубку брал мой сосед-алкаш, он кричал мне: "Борисыч, тебя с радива. Пойдешь ротом деньги зарабатывать".
И вот, звонят мне с вечера - завтра читать что-то важное. А выступали тогда только в прямом эфире, записей еще не существовало, да и документ давали в последний момент.
А часов в двенадцать - у меня сердечный приступ. Вызвали "скорую". Врач: "Немедленно в больницу". Я говорю: "Да вы что? Мне правительственное сообщение в шесть утра читать". Врач: "Какие там шесть утра. Дай вам Бог вообще оклематься". Я потерял сознание. Очнулся в больнице. В голове страшные мысли: что будет, если я утром не выйду в эфир. Это же смерть без всякого инфаркта. Проносится такая картина: товарищ Сталин в шесть утра включает радио и слышит, что читает не еврей Левитан, а кто-то другой. Вызывает Берию:
- Лаврентий, а пачему не Левитан гаварит по радио?
- Он заболел, товарищ Сталин.
- Нам не нужны бальные дикторы. У нас нэт нэзаменимых людей.
- Понял, товарищ Сталин. Примем меры.
И вот я уже на нарах.
Вскоре приехали в больницу первый зам. Председателя Всесоюзного радио и главный редактор "Последних известий". Стали умолять врачей, чтобы отпустили меня хоть на один час. Те отвечают: "Берите, но мы гарантируем, что живым вы его не довезете. Он не транспортабелен".
И вот - шесть утра. Позывные Москвы. Естественно, я не сплю. Сердце сжалось еще больней. Что-то сейчас будет. И вдруг... я слышу свой собственный голос, читающий новое Постановление ЦК. Сомнений нет - это я. Все мое. И тембр, и интонации, и паузы, и даже вдох мой. Показалось, что я схожу с ума. Или уже сошел. На худой конец - слуховые галлюцинации.
Что же произошло? Ночью на радио объявили аврал. Начальники знали, что и они тоже будут ходить в виноватых. По телефону вызвали всех работников. Вопрос один - что делать?
И тут кто-то вспомнил, что на одном актерском сборище щупленький еврей, недавний выпускник ГИТИСа, делал пародии на Бориса Андреева, Петра Алейникова, Василия Меркурьева и других, в том числе и на меня. Один в один. Но ни имени его, ни где живет - никто не знает. Есть только описание внешности. Тотчас разбудили директора ГИТИСа. Он уже будил, кого ему надо. Вычислили.
В общем, часа в четыре домой к молодому актеру заявились два чекиста, разбудили - парень, конечно, страшно перепугался - его в машину и на радио. Дали текст, заперли на ключ в дикторской, чтобы он текст освоил. Минут через сорок он попросил послушать, как он читает. Повели в студию, и он через микрофон прочитал все Постановление.
Слушавшие минуту молчали, потом зааплодировали. У женщин выступили слезы. Спас всех.
Это был в дальнейшем известный артист эстрады, непревзойденный мастер пародий Геннадий Дудник. Позднее мы с моим дублером познакомились, и я подарил ему золотую печатку с надписью: "За спасение диктора".
Рассказывает Марк Розовский
Самую популярную фразу Жириновского первым придумал я
Сейчас очень популярны слова Жириновского: мама - русская, папа - юрист. А ведь я задолго до него произнес подобную фразу. Во мне три крови. Папа - еврей. Мама - полу-русская-полугречанка. Родиться меня угораздило в незабываемом 1937 году. Паспорт я получал в не менее памятном 1953 году. Папа в это время мотал в ГУЛАГе 18- летний срок. Когда встал вопрос, кем меня записывать в паспорте, мама сказала: "Только не евреем. Сам видишь, что делается. Будешь греком". Так и записали. Один мой товарищ сказал, что я проделал путь из евреев в греки. По окончании журфака я поступал на работу на радио. Начальник отдела кадров полистал мои документы, посмотрел внимательно на меня и спросил:
- А почему это вы грек?
- Мать - гречанка, - говорю.
- А отец?
И тут я совершенно непроизвольно говорю: инженер.
Об этой фразе знали многие мои друзья. Жванецкий с моего разрешения вставил эту фразу в миниатюру Райкина "Автобиография". Райкин так и говорил: "Мама у меня гречанка, папа - инженер". И зал хохотал. Потом Войнович использовал эти слова в своем романе "2042". Так что Владимир Вольфович тут плагиатор.
А недоразумения с моим "пятым пунктом" продолжались. Поступаю на Высшие сценарные курсы. В первый же день вызывает меня к себе директор курсов, бывший кегебешник, ныне писатель.
- Что это вы написали в своей анкете? Какой вы грек! Думаете, мы не знаем?
Я молча достаю паспорт и показываю. Он чуть со стула не упал.
- Извините, - говорю, - жизнь заставила быть греком.
Рассказывает Александр Ширвиндт
Bам можно не уезжать
Первый раз в Израиль мы с Державиным летели из Риги с посадкой в Симферополе. Прямых рейсов из Москвы еще не было. Попутчиком оказался израильтянин. Насмотревшись на пустые полки тогдашних наших магазинов, он говорил мне: как вы тут живете? Уезжайте в Израиль. В Симферополе из самолета не выпускали, так как таможню мы прошли в Риге, тогда еще советской. А нам с Мишей захотелось коньячка. Мы попросили разрешения постоять на верхнем трапе, подышать воздухом. Пограничники нас узнали. Мы попросили достать бутылку коньяка. Кто-то куда-то сбегал и принес. Наблюдавший эту сцену израильтянин сказал мне: "Ну, вам пока можно не уезжать".
Рассказывает Бен Бенцианов
Концерт с русским акцентом
Было это в 70-е годы. В Колонном зале Дома Союзов в Москве проходило какое-то важное совещание директоров промышленных предприятий. Как объяснили нам, артистам, в зале "командиры производства". Потом шел концерт. Вел его прекрасный конферансье Олег Милявский. Концерт начинался с блока "русских номеров". Милявский объявляет: выступает оркестр русских народных инструментов имени Осипова. Исполняется "Русская сюита". Следующий номер: "Русский танец". Затем - русская народная песня "Есть на Волге утес". Потом конферансье объявляет: "Чайковский "Анданте кон-табеле", исполняет Леонид Коган".
И тут какой-то "командир производства", сидевший перед самой сценой и, видимо, уже "принявши" немного, громко спросил:
- Тоже русский?
Милявский слегка растерялся и сказал: "Советский".
На этом 1-е отделение закончилось. Начиная 2-е отделение, Милявский объявляет: "Лауреаты Всесоюзного конкурса артистов эстрады Александр Лившиц и Александр Авенбук" и, обратившись к тому самому "командиру производства", спрашивает: "У вас, товарищ, ко мне вопросы будут?"
Рассказывает Роман Карцев
Так он не иностранец
Приехал я в свой родной город Одессу на "Юморину". Жил в гостинице "Красная", это лучшая гостиница города. В отдельном люксе. Каждый день мне меняли полотенца, и я от души радовался за наш высокий сервис. Прохожу как-то мимо дежурной по этажу, рядом с ней стоит горничная. Дежурная здоровается со мной, а когда я прошел, говорит горничной: это наш земляк - артист Роман Карцев.
- Какой артист?
- Ну тот, что раки: маленькие по три, большие - по пять.
Слышу, горничная ей говорит:
- Что же я ему каждый день полотенца меняю? Я же думала, что это иностранец.
Это пока еще Одесса
Звоню из Москвы в Одессу:
- Алло! Это Одесса?
- Пока еще да, - отвечают из трубки.
Рассказывает Иосиф Прут
Сообразили на семерых
Как-то мы, семь писателей, среди которых был Михаил Светлов, написали в Союз писателей письмо с некоторыми предложениями о работе Союза. Но нашлась другая группа писателей, которая выступила против наших предложений.
Светлов заметил: "Мы отправили письмо семи, а получили ответ антисеми..."
Главное в фильме - название
Кинооператор Соломон Коган ездил из Одессы с китобойной флотилией "Слава". Фильм понравился начальству, предложили его назвать "Советские китобои". Когда мы с Коганом остались одни, он недовольно сказал:
- Ну кто пойдет смотреть фильм с таким названием?
- У меня есть другое название,- сказал я, - но его едва ли утвердят.
- Какое? - заинтересованно спросил Коган.
- Бей китов, спасай Россию!
Рассказывает Аркадий Хайт
Как родился анекдот про Брежнева
В 1976 году страна отмечала всенародное событие - 70-летие Леонида Ильича Брежнева. Геннадий Хазанов был среди приглашенных артистов для выступления на юбилейном банкете с монологом учащегося кулинарного техникума. Брежнев обожал эти монологи.
По мере приближения этого события, Гена очень волновался.
- Знаешь, - сказал он мне,- как-то неудобно получается. Встаю и ни с того, ни с сего начинаю барабанить этот монолог. Может, надо пару слов от себя, поздравить?
Я отвечаю: у них там протокол, отсебятина запрещена. Ну - пару слов, наверно, можно.
- Хорошо, - говорю. - Вот тебе поздравление. Встаешь и начинаешь: "Дорогой Леонид Ильич, Вам сегодня исполнилось 70 лет. Вы нацелых 11 лет старше советской власти, а выглядите гораздо лучше, чем она".
Гена рассмеялся и больше ко мне не приставал. Через несколько дней в ЦДРИ мне шепотом рассказали это как новый анекдот про Брежнева.
Рассказывает Григорий Горин
Это даже при царе не допускалось!
Мы с Аркановым принесли на радио для юмористической передачи "С добрым утром!" свою первую юмореску. Было это в те годы, когда на ТВ не очень жаловали еврейские фамилии и физиономии тоже. Редактор прочитал и одобрил. Но больше всего он смеялся над нашими подписями под юмореской: Аркадий Штейнбок и Григорий Офштейн. Отсмеявшись, он сказал:
"Ребята, такого даже при царе не разрешали. Придумайте себе псевдонимы". Так мы стали Аркановым и Гориным. А потом Владимир Войнович дал шуточную расшифровку моей новой фамилии: (ГОРИН) Гриша Офштейн Решил Изменить Национальность.
БАЙКИ ОТ ОЛИ
Есть старая журналистская байка. Однажды в 60-е годы корреспондент
американского агентства ЮПИ Генри Шапиро проходил мимо здания
ТАСС и заметил, что из окон вырываются клубы дыма. Он позвонил в
дверь, но никто не ответил. Тогда он позвонил по телефону. Трубку взял
дежурный по ТАСС Соломон Шапиро. "У вас в здании пожар", - сказал
Генри. "А кто это говорит?" - спросил Соломон. "Шапиро". Советский
Шапиро решил, что его разыгрывают, и бросил трубку. Американский
Шапиро сообщил по телефону в Нью-Йорк о пожаре в здании ТАСС в
Москве. Советский Шапиро получил по телексу сообщение ЮПИ. Он
открыл дверь в коридор и убедился, что лживый американец говорил
правду: в коридоре было полно дыма. Пожарные погасили огонь, но
память об этом происшествии сохранилась в шутке:два мира - два Шапиро.
* * *
Известен разговор прославленного советского дирижера с
американским. Советский, отвергая слухи об антисемитизме, еще
встречающемся в СССР , сказал: "Вот, например, в нашем оркестре,
приехавшем к вам, в США, семь человек - евреи!" Американский
дирижер печально заметил ему в ответ: "Вы знаете, а я в своем
оркестре евреев никогда не считал..."
* * *
Бенедикт Сарнов рассказал о том, как Светлана Аллилуева оказалась в
одной ложе с Кагановичем на концерте приехавшего из Америки в
Москву Иегуди Менухина. Это был потрясающий праздник музыки -
Менухин и Ойстрах играли концерт Баха для двух скрипок. Вдруг сидящий
рядом Каганович наклонился к уху Светланы и сказал: "А ведь
наш-то забивает американца!" (1971 г.)
* * *
Известный диктор радио Юрий Левитан рассказал мне, как вместе со
спортивным комментатором Вадимом Синявским возвращались после
работы домой и разговорились о том, что их относят к числу самых
известных в стране людей. "Давай проверим", - предложил Синявский.
Они зашли во двор, где ребята гоняли футбольный мяч. На вопрос:
"Ребята, угадайте, кто мы такие?" - последовал однозначный ответ:
"Жиды".. (1975 г.)
* * *
К литературоведу Борису Эйхенбауму пришел в гости писатель Евгений
Шварц. Хозяйский кот им мешал, и Борис Михайлович выставил его за
дверь. Кот начал дико мяукать и рваться в комнату. Эйхенбаум
спрашивает Шварца: "Почему он скандалит?" - "Он думает, что мы
тут с вами едим мышей", - отвечает гость. (1976 г.)
* * *
Эмиль Лотяну рассказал, как на съемку картины "Мой ласковый и
нежный зверь" пригласил большую группу цыган. "Так
получилось, что я все время через мегафон обращался к ним:
"Товарищи цыгане, начинаем съемку... Товарищи цыгане, запевайте
песню... Товарищи цыгане, выйдите из кадра".... Я ведь хотел,
чтобы было как можно вежливее. В конце концов один цыган спросил меня:
"Товарищ еврей, а перерыв на обед будет?" (1979 г.)
* * *
А вот что рассказал мне ученик Райкина Роман Карцев: "Как-то
Аркадия Исааковича Райкина после концерта увезла "скорая" -
сердце. Его, беспомощного, врач оставила лежать в приёмном отделении и
ушла. Проходит полчаса, час... "Скажите, - обратился Райкин к
нянечке, - почему ко мне никто не подходит?" "Э, милый, да у
нас сейчас идет партийное собрание", - отвечает она. "А вы
знаете, - сказал Райкин, - меня в моем нынешнем положении устроил бы и
беспартийный врач".
* * *
Брежнев начинает доклад:
- Товарищи сионисты!
В зале недоумение. Брежнев вновь смотрит в бумажку:
- Товарищи! Сионисты опять готовят...
* * *
Когда речь заходит об антисемитизме, Зиновий Гердт обычно
рассказывает такую историю: "В начале 50-х годов, когда началась
жуткая антисемитская кампания, Сергей Образцов совершил поступок, меня
восхитивший. Министерство велело сократить оркестр. Образцов собрал
худсовет и сказал: "Надо сократить пять человек". И назвал
фамилии: Иванов, Павлов, Петриченко, Сайкин и Козаков. Я вскочил:
"Вы в своем уме? Это же лучшие музыканты! У нас что, слабых нет?"
"Есть - Файнберг, Райзберг, Гукман, Рабинович и Клейман умрут с
голоду, а Иванова, Павлова, Петриченко, Сайкина и Козакова завтра
же любой оркестр возьмет". Вести себя так, как повел Сергей
Владимирович, было тогда ох как опасно!"
* * *
На Манежной площади, в двух шагах от Кремля и Мавзолея, ходит
человек с плакатом. На плакате портрет Ленина со следами пуль,
попавших в "молоко". И надпись: "Эх, Каплан, Каплан..."
(1992 г.)
* * *
Клара Новикова рассказала в компании, как в Одессе, на Привозе,
одна тётка долго сватала ей какие-то дивные колготки, которые были
жутко дорогими. Торговались, торговались, но так и не договорились.
Клара сказала: "Если я по такой цене эти колготки куплю, меня муж
из дому выгонит". А тётка ответила: "Мадам, если вы эти колготки
купите, то зачем вам муж"? (1996 г.)
* * *
Горькая шутка Паустовского: "У Сталина любимым архитектором был
Растрелли, любимым советским писателем - Сослани, а любимой
иностранной писательницей - Лагерлеф". (1965 г.)