Эколог, руководитель организации "Эковахта" Сурен Газарян, которого на прошлой неделе объявили в федеральный розыск, покинул Россию и будет просить политического убежища в одной из стран Европы. PublicPost поговорил с экологом-политэмигрантом.


Против Газаряна было возбуждено уголовное дело по статье "Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью". 2 августа в районе Геленджика у Газаряна произошел конфликт с охранниками дачи Путина, после чего чоповец написал заявление в полицию о том, что эколог якобы угрожал ему убийством. Эколог вину не признает. "Охранник начал меня хватать руками. Я сказал, чтобы он убрал руки, физической силы в отношении охранников я не оказывал", — сказал Газарян.

В июне 2012 года Газарян уже был приговорен к трем годам лишения свободы условно за то, что вместе с экологом Евгением Ветишко в ноябре 2011 года сделал граффити на заборе дачи губернатора Кубани Александра Ткачева. Экологи так протестовали против ее строительства, так как считают, что участок для строительства был незаконно оформлен, а лес, который вырубили на нем, занесен в Красную книгу.

— Как вам удалось покинуть Россию?

Как я оказался за границей, рассказывать не буду, мало ли, людям еще придется пользоваться каналом.

— Ваш товарищ эколог Евгений Ветишко тоже покинул страну?

Нет, он дома, никуда он не выезжал и, насколько мне известно, не собирался. Это журналисты ошиблись и запустили неверную информацию. Надеюсь, эта информация ему не повредит. Хотя у него ситуация другая, у него нет никаких дополнительных уголовных дел, как у меня. Ему надо только ночевать дома и не выезжать за пределы района. Хотя если будет нарушать, то его посадят.

— Почему вы решились на такой шаг?

А какой смысл оставаться и садиться в тюрьму? У меня есть один условный срок, второй приговор — это для меня автоматически тюремное заключение. А зачем мне это нужно? Находясь в тюрьме и колонии, трудно что-то полезное для общества делать. Кроме того, как только меня лишат свободы, я стану заложником тех людей, которые меня преследовали. Да даже после первого приговора меня лишили возможности свободно перемещаться и работать, я должен был ночевать дома по прописке. Я не мог проводить никаких акций.

— За вами следили, легко ли было покинуть страну?

Да, следили, за Женей Ветишко, конечно, слежка гораздо круче идет, чем за мной была. Потому что я в Краснодаре жил, а он в Туапсе живет, а там у нас средоточие врагов. Не зря же там в Туапсинском районе дача Ткачева. За мной слежка была скрытая, прятались, а за Женей открыто следят. Я предпринял ряд шагов, чтобы они меня не вычислили, не буду говорить, какие, и мне удалось уехать спокойно, но скажу, что это было непросто.

— Что планируете делать в эмиграции, как видите свое будущее?

Даже не знаю. Вот если скажу вам, что приговор по второму делу отменят и я вернусь, так они его никогда не отменят и я никогда не вернусь. Буду как-то тут жить, следить за тем, что будет происходить в России. Такой абсурд, конечно, происходит... Я бы мог находиться в России, конечно, скрывался бы от правосудия годами. Но это непродуктивно. Лучше находиться на свободе, ничего не бояться и заниматься теми же делами, которыми я и раньше занимался. Если бы меня посадили, от этого не стало бы легче моим родственникам, свободно бы вздохнули только мои враги.

— А адвокаты продолжают бороться по вашим делам?

Конечно, но толку от этого будет мало, как показывает практика. По первому моему делу они прошли кассационную инстанцию и надзорную инстанцию. Судьи даже дел не смотрят, отписки строчат. Может, конечно, Верховный суд что-то изменит, но, честно говоря, все знают, что оправдательных приговоров в России почти нет. Со вторым делом надежды крайне мало. Будет 100% обвинительный приговор в суде. У меня нет никаких шансов в России остаться на свободе.

— Ваша эмиграция и преследование Ветишко — это сильный удар по экологическому движению в крае?

Мне кажется, им будет без меня проще работать. Последнее время у меня никаких дел, кроме защиты себя, не было, просто было не до того. Никаких серьезных расследований, как раньше мне удавалось делать, я не проводил. На акции тоже не было времени и возможности. Экологи продолжат свою работу, конечно, им будет проще, всех не пересажают, не уничтожат.

— Не боитесь, что вас выдадут в Россию или выкрадут, как Леонида Развозжаева?

Я не боюсь, и вот почему: если они что-то такое попробуют сделать, то от этого будет хуже только им, это привлечет огромное внимание к моей истории, им придется людям объяснять, чей дворец стоит на берегу моря, про который я писал, почему людей не подпускают даже к забору этого замка. И что там за охрана странная, похожая не на ЧОП, а на сотрудников ФСО. А если это ФСО, то почему они там находятся, почему они там работают в частном дворце?

— Может, они даже рады, что вы уехали?

Рады или не рады, но я не ожидаю никаких спецопераций по моему возвращению. Хотя все может быть. Насчет выдачи, забыл сказать, я верю, что меня не выдадут ни за что. Это не Украина, в которой я бы с удовольствием бы жил, но я выбрал страну, из которой меня не должны выдать. Я надеюсь. А если это произойдет, ну тут что, придется ехать и сидеть, судьба такая, значит.

— Как вы думаете, кто стоит за попыткой вас посадить?

Я думаю, это все связано с Ткачевым. Он меня невзлюбил. Я думаю, что для Путина я не такой опасный человек, а вот губернатор у нас человек злопамятный. Вот и не может успокоиться никак.