В праздниках, связанных с войной, заложен двойной смысл, который далеко не всегда замечается. В особенно яркой форме это видно в Дне Победы как современном российском празднике.
С одной стороны, 9 мая – это день окончания катастрофы небывалого масштаба: ни одна война прежних времен так глубоко не корежила жизнь всего народа. С детских времен помню, что этот праздник называли просто: «9 мая». Слово «победа» в повседневной речи как-то не выпячивалось. В моей семье отец прошел всю войну (с 1939 по 1946 г.). Мать как коммунистка спаслась от неминуемого расстрела, уехав в эвакуацию. Рыла окопы, получив медаль «За оборону Кавказа». Отец впервые увидел свою дочь, оставшуюся с бабушкой в оккупации, когда ей было 6 лет. Какая победа? Это был день окончания семейной трагедии. Кончился кошмар! Дядька вернулся с фронта с изуродованной в горящем танке ногой, которая 24 часа в сутки напоминала ему о войне и довела до могилы. Брат моего деда погиб в последние дни войны в Чехословакии. Бабушкины сестры прошли блокаду. И 9 мая для всех них, как мне кажется, был выходом из ада. Вышли не все. Поэтому это был и день скорби. Застолье смахивало на поминки. Те, кто вышел, вычеркнули из жизни столько лет! Для них это день радости (все же выжили!) и скорби (молодость пропала ни за что). Таким мне видится 9 мая как метка в сознании поколения, прошедшего войну.
С другой стороны, государство использовало и использует этот день как повод напомнить о своем могуществе. Для государства это День Победы. И даже поминовение жертв, нескончаемый процесс их статистического подсчета, - это технология превращения жертв в политический капитал (другой классический пример – Холокост для Израиля). И это уже иной праздник, в котором вздох облегчения и страдания по поводу тех, кто погиб, уходит в тень от громыхающих танков и ракетных комплексов. И в качестве победителя выступает государство, несмотря ни присутствие в риторике политиков ритуального слова «народ». В праздничных торжествах в публичном пространстве на первый план выступает президент, произносящий речь, министр обороны, открывающий парад, марширующая армия – ядро и опора государственной машины. При этом как-то забывается, что в той войне победило другое государство, проигравшее в иной войне и в результате исчезнувшее, что эта армия не имеет никакого отношения к той победе, что нынешним генералам нечем гордиться, а мундир победителей принадлежит не им, что реальные победители в той войне ставили к стенке противников социализма, к которым принадлежит и нынешняя правящая элита.
В борьбе интерпретаций 9 мая второй вариант с годами убедительно побеждает. Тех, для кого этот день был, чертой окончания катастрофы, почти не осталось, а те, кто остался – уже не в том возрасте, чтобы определять в масштабах общества смысл праздника. Кроме того, среди ветеранов уже явно в силу естественных причин доминируют тыловики – военные и гражданские. Эта дата уходит как факт личных биографий. И в этом качестве она обречена на забвение, как и прочие даты окончания прочих войн.
В то же время Кремль, начиная с середины 1990-х гг., начал активно раскручивать 9 мая как День Победы российского государства над могущественным противником. И такая интерпретация праздника, подкрепленная умелыми политическими технологиями, проникает в массы, для которых та война – давняя история из учебников. И большинство граждан России в той или иной форме отмечают этот праздник: смотрят по ТВ парад, участвуют в массовых развлекательных мероприятиях, вешают георгиевские ленточки на автомобили и дамские сумочки, мельком поминают праздник с рюмочкой, поздравляют знакомых и т.д. Боль ушла (не можем же мы искренне, а не ритуально скорбеть по поводу смерти неизвестных нам людей)? В противном случае в этот ряд с равным основанием надо поставить жертвы всех бесчисленных войн, которые велись Россией. Но в массах, стремящихся стать народом, живет жажда поводов для гордости. Для людей, не обладающих развитым воображением и не способных гордиться тем, что у нас самая большая в мире тундра, самая холодная зима и много газа, выходом оказывается история как прошлое, описанное с учетом современных потребностей. И превращение 9 мая из дня скорби и облегчения в день победы, день национальной гордости – это то, что надо. Таким образом, начатый в 1990-е гг. процесс формирования национального праздника Дня Победы стал самым удачным внутриполитическим проектом Кремля.