«Битва за Россию продолжается, победа будет за нами!» — провозгласил Владимир Путин на митинге в свою поддержку. И попросил «не заглядывать за бугор, не бегать налево, на сторону, и не изменять своей Родине». Так и сказал: «не изменять», приравняв своих политических оппонентов к предателям Отечества и обозначив себя и своих сторонников как тех, кто любит Родину всем сердцем. Между тем расследование The New Times показывает, что если не сердце, то интересы кандидата на пост главы России лежат в офшорах Панамы, Лихтенштейна, Британских Виргинских островов, в банках и компаниях Лондона и Цюриха. The New Times получил доступ к уникальным документам и аудиозаписям.
Из аудиозаписи от 10.10.2010 года, Санкт-Петербург, Кондратьевский переулок, дом 72, офис холдинга «Петромед»:
Первый голос: Зияд в свое время еще в первый раз встречался с Владимиром Владимировичем. Когда они остались один на один, Зияд спросил: «Вот у меня Колесников просит деньги, ссылаясь на вас, для инвестирования в «Лес»: 250 миллионов. Он сказал: «Ничего не давать, ничего…»
Другой голос: У Владимира Владимировича (неразборчиво)… по лесу.
Первый голос: Зияд сказал: «Владимир Владимирович, если вы скажете, я дам». Он мне тоже говорил: «Хочу сделать подарок, хочу сделать подарок…» Я ему: «Сделай и будешь золотыми буквами выгравирован, что это все ты! И руководитель узнает, что это все ты сделал, все это за твои деньги, это твой подарок» /…/
Другой голос: «Подарок Зияд имел другой в виду: что он бесплатно все строит при условии, что ему будут обеспечены заказы…»
Этот разговор (вся запись, которая имеется в распоряжении The New Times, длится 2 часа 15 мин.) состоялся на совещании в офисе ЗАО «Петромед» — той самой компании, что была еще под занавес советской власти создана под контролем — 51% — Комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга, которым руководил тогда еще никому не известный отставник КГБ Владимир Путин.
Бизнесмен, который хотел было сделать «подарок» любимому руководителю (и отчасти, как следует из других аудиозаписей, сделал, построив некоторые объекты, в частности, вертолетную площадку на территории ныне широко известного комплекса в Геленджике), — это Зияд Манасир, глава холдинга «Стройгазконсалтинг», одного из основных подрядчиков «Газпрома», занимающий в российском рейтинге Forbes 46-е место с состоянием $2,1 млрд.
На записи об этой коллизии рассказывает полковник ФСО Олег Кузнецов, руководитель ФГУ «Войсковая часть 1473» Федеральной службы охраны РФ: его подпись — «от застройщика-заказчика» — стоит на дополнительном соглашении к инвестиционному договору № УД-209 д от 10 ноября 2008 года (документ имеется в распоряжении The New Times), который касается «строительства пансионата в районе села Прасковеевка г. Геленджика Краснодарского края» — так это называется официально, или «Дворца Путина», как эта стройка теперь именуется в российских и мировых СМИ с легкой руки бизнесмена Сергея Колесникова, который тоже присутствовал на этом совещании, но через два месяца оказался в вынужденной эмиграции за рубежом, где с ним и встретился корреспондент The New Times.
Два других голоса на цифровом файле принадлежат президенту холдинга "Петромед", полковнику КГБ в отставке и акционеру банка "Россия" с 9,886% акций (в середине 1990-х, после того, как Анатолий Собчак проиграл на выборах мэра Санкт-Петербурга и большая часть его команды, включая Путина, переехала в Москву, Дмитрий Горелов и Сергей Колесников выкупили компанию у мэрии), и Николаю Шамалову, тоже акционеру банка «Россия» (9,886% акций) и соучредителю дачного кооператива «Озеро». Состояние каждого из них российским Forbes оценивается в $500 млн. Что касается слов об «инвестировании в «Лес», то это имеется в виду целлюлозно-бумажный комбинат в Троицко-Печорске (Коми), который в декабре 2008 года распоряжением первого вице-премьера Виктора Зубкова был включен в перечень федеральных приоритетных проектов: по словам бизнесмена Колесникова, он сам договаривался о том с вице-премьером, поскольку это был один из 15 проектов ООО «Росинвест», которым руководили Горелов, Шамалов и Колесников и который был одной из российских «крыш» финансовой империи кандидата Путина и его друзей. Подробнее об этом — чуть позже.
Из интервью с Сергеем Колесниковым, февраль 2012 года:
- Кажется, что желающие дать денег и сделать приятное Путину выстраивались в очередь. Но кто принимал решение, кто из предпринимателей может вкладываться, а кому путь в высочайший бизнес заказан?
- Конечно, только Михаил Иванович…
- Михаил Иванович?
- Так мы между собой называли Путина.
- А почему «Михаил Иванович»?
- Да как-то так сложилось. Еще — руководитель. В начале было и «начальник», а потом проскакивало и «царь»… Мы — в смысле Горелов, Шамалов и я — не имели права ни с кем разговаривать, и если кто-то хотел иметь с нами (с «Росинвестом». — The New Times) бизнес, это возможно было, только если он сказал: «Давай!» Вот он сказал: «Давайте занимайтесь лесом, но я в том финансово не участвую», — во всяком случае так мне было передано Гореловым и Шамаловым, которые к нему ходили. Они были друзьями, я — только исполнитель.
Служили три товарища
Из аудиозаписи от 09.12.2009 года, Санкт-Петербург, набережная Фонтанки, 132, офис ООО «Росинвест»:
Сергей Колесников (далее — СК): На «Роллинсе» какие деньги лежали?
Николай Шамалов (НШ): А вот эти вот, которые перечислены…
СК: Наши? Или Михаила Ивановича?
НШ: Михаила Ивановича… (Идет спор о том, какая часть денег, лежащих на офшоре Rollins International Ltd, Британские Виргинские острова, принадлежала «Михаилу Ивановичу», а какая — партнерам по «Росинвесту».)
НШ: Михаила Ивановича деньги — вот они известны…
СК: Деньги Михаила Ивановича — 439 миллионов 968 тысяч (долларов)… Вот это деньги Михаила Ивановича…
Вся эта история началась еще в конце 1999 года. Владимир Владимирович Путин тогда был еще просто премьером, которого окружение Бориса Ельцина готовило к посту главы государства. Тогда-то на встречу с ним и приехал глава «Петромеда» и давний коллега по питерской мэрии и КГБ Дмитрий Горелов. Путин предложил «Петромеду» начать работать с его другом по кооперативу «Озеро» Николаем Шамаловым: у того — давние связи и скидки в Siеmens, у Горелова — российская компания, которая позволяла не только поставлять оборудование Siеmens, но и заключать, как объясняет Колесников, «комплексные контракты». Тут стоит заметить, что Николай Шамалов, или Терентьич, как зовут его друзья, 16 лет проработал представителем немецкого гиганта в России — вплоть до 2008 года, когда Министерство юстиции США предъявило Siеmens обвинение в том, что компания в период с 2001 по 2007 год выплатила по миру $1,4 млрд в виде взяток, из которых на Россию и только по медицинским поставкам пришлось $55 млн. Siеmens заплатил штраф на несколько сот миллионов долларов (компания торгуется на Нью-Йоркской бирже, а потому находится в юрисдикции США), пообещал быть белым и пушистым, а Шамалов потерял выгодного работодателя. Может, в том и причина антиамериканизма Путина, который стал зашкаливать именно под конец его второго президентского срока? В смысле — за друга обидно.
В начале 2001 года Шамалов передал своим новым партнерам, что его коллега по кооперативу «Озеро» и уже президент Путин предложил им встретиться с владельцем «Сибнефти» Романом Абрамовичем: тот даст деньги на закупку медицинского оборудования, но часть суммы — а именно 35% — должна уйти в офшор.
Из интервью с Сергеем Колесниковым, февраль 2012 года:
- Шамалов сам вышел на Абрамовича?
- Нет, Шамалов Абрамовича не знал и никаких контактов с ним не имел. Это было предложение Михаила Ивановича…
- А предложение было только взять деньги у Абрамовича или и по проценту отката?
- И по деньгам, и по проценту…
- И он назвал 35%?
- Да, он назвал 35%.
- То, что это был именно «откат», всем было понятно?
- Ну, в общем, да.
Бизнес для резидента
Весной 2001 года Сергей Колесников встретился с Романом Абрамовичем — «для обсуждения технических деталей». Встреча прошла в офисе олигарха на Софийской набережной (там теперь офис государственной «Роснефти»). У «Петромеда» был общественный фонд «Образование» (для обучения медицинских работников), у Абрамовича — фонд «Полюс Надежды», зарегистрированный в Анадыре (см. схему), — через них в июле 2001 года и пошли первые $203 млн, из которых 35% ушли в офшоры Rollins International (Британские Виргинские острова) и Santal Trading (Панама). Потом схожий путь в сентябре 2001 года проделали и $14,9 млн главы «Северстали» Алексея Мордашова. Дальше были «пожертвования» от «ЛУКойла» (сумму Колесников не называет), $14 млн от нефтетрейдера Геннадия Тимченко (они пошли через компанию GULMET), от других олигархов и бизнесменов. Фамилии их Колесников называть отказывается — не хочет наживать себе лишних врагов. Короче, так и набралось $400 млн с лишним.
Медицинское оборудование для больниц тоже покупалось — через лондонскую компанию EM&PS (владельцы Горелов, Колесников, Шамалов). Покупалось — ну естественно, прежде всего у Медицинской инженерной группы (Medical Engineering Group) компании Siеmens (соответствующие документы имеются в распоряжении The New Times).
Santal работал в качестве сейфа (тут надо заметить, что, очевидно, Колесников раскрывает лишь часть схемы — были и другие офшоры, и другие компании общим числом больше 35), то есть деньги здесь просто хранились, а Rollins была работающая компания (ею владели, как свидетельствуют документы, еще с 2000 года в равных долях Колесников, Горелов и Шамалов), то есть отсюда шли деньги на инвестиции и выплачивались дивиденды. Например, банковские платежки свидетельствуют (копии имеются в распоряжении The New Times), что Rollins International выплатил Дмитрию Горелову в 2003–2005 годах тремя траншами дивиденды на сумму $21,3 млн, а Николаю Шамалову в тот же период времени и тоже тремя траншами — $20,8 млн. Другими словами, бизнес на медицинском оборудовании для государственных больниц был суперприбыльным. Колесников утверждает, что именно на эти средства были куплены акции банка «Россия», настоящим владельцем которых, не сомневается он, стал «Михаил Иванович». The New Times послал запросы всем упомянутым фигурантам этой истории: от комментариев либо отказались, либо оказались недоступны. Пресс-секретарь премьера Дмитрий Песков в интервью английской газете Financial Times какие-либо связи своего начальника с банком «Россия» категорически отмел.
Другой пример: 12 февраля 2002 года лондонская EM&PS перевела в Rollins $85 млн, из которых $50 млн ушли в сейф, то есть в панамский офшор. А в июле и сентябре 2004 года этот же панамский офшор Santal Trading выдал заем и гарантийные письма на сумму $41 млн компании «Аброс», зарегистрированной в Санкт-Петербурге и являющейся 100-процентной «дочкой» Банка «Россия», и еще $18 млн дал в долг компании «Акцепт» (ею владеет дальний родственник Путина Михаил Шеломов): на эти деньги «дочка» и «браток» приобрели соответственно 49,97% и 13,5% акций компании «Согаз», посредством которой через серию сделок, о которых много писалось, Банк «Россия» получил контроль над денежными потоками крупнейшей российской монополии — «Газпрома». Колесников утверждает, что действовали они также в интересах «Михаила Ивановича».
Операция прикрытия
Из аудиозаписи от 19.10.2009 года, Санкт-Петербург, набережная Фонтанки, 132, офис ООО «Росинвест»:
Дмитрий Горелов (далее ДГ): Ради чего мы строим этот завод («Приморская верфь») — для того, чтобы он когда-то окупился… официально заключать контракты, иметь заказы…
Николай Шамалов (НШ): Если бы мы не рассчитывали на заказы, мы бы ни х…я не получили, никакие кредиты, понятно?
ДГ: /…/ Дальше вопрос согласован по участию Игоря Иваныча.
НШ: И какой ответ?
ДГ: «Конечно, надо… Я Игорю Иванычу позвоню».
НГ: Он?
ДГ: Да. Михаил Иваныч должен был позвонить Игорю Иванычу.
НГ: В какой части?
ДГ: Чтобы Игорь Иваныч, в виде «ОСК», которая ему подконтрольна (Объединенная Судостроительная корпорация, которую с мая 2008-го по начало октября 2011 года возглавлял вице-премьер Игорь Сечин. —The New Times), вошел акционером в новую верфь на 10%… Михаил Иваныч должен дать указание Игорю Иванычу, что приедут Дима и Коля, объяснят ему ситуацию, чтоб не по телефону… Ну, может… по телефону… что вступает он акционером, становится советом директоров… летом был этот вопрос с Михаил Иванычем согласован, и получено добро, на что было сказано: «Я Игорю позвоню». Я 3–4 дня дал на разгон, звоню Игорю Иванычу, он в командировке, потом уехал коленку лечить…
НШ: Да, он болел…
ДГ: И потом это дело мы решили тормознуть до выяснения ситуации…
Одно непонятно во всей этой истории: как в условиях тотального недоверия всех ко всем, каждого к каждому — тайные аудиозаписи разговоров, совещаний, телефонных переговоров были и есть общим местом — гарантировались права собственности, в том числе и «Михаила Ивановича»? И как легализовывались откатно-офшорные деньги?
Колесников, чья подпись стоит на многих документах, и прежде всего на учредительных документах многих этих офшорок и конторок, зарегистрированных по странам и континентам, объяснил некоторые принципы высочайшего бизнеса.
Первый. «Стояла задача обеспечить права собственности без имени и без подписи»,— говорит он. Обеспечили так: в княжестве Лихтенштейн можно открыть компанию, акции которой выписываются на предъявителя. Владельцем акции считается тот, кто пришел и предъявил акцию с номером на собрании акционеров: это может быть сам владелец, а может — его адвокат. Более того: такую номерную акцию можно без всякого юридического договора передать любому лицу. Так в Вадуце (Лихтенштейн) появилась компания Lirus Holding AG: было выпущено 100 акций. Сюда заводились деньги из офшоров. Одновременно в Цюрихе, Швейцария, была зарегистрирована управляющая компания Lirus Management AG, которая, в свою очередь, образовывала свою на 99,99% российскую «дочку» — тот самый ООО «Росинвест» (см. схему на стр. 9).
Второе. Как легально завести деньги в Россию? Делалось это через уставной капитал «Росинвеста»: на момент его создания 18 октября 2005 года уставной капитал составлял 1 млрд рублей, в 2007-м — уже 2 млрд, а к ноябрю 2009 года — больше 5 млрд рублей. «Это был один из самых больших уставных капиталов в России», — говорит Колесников. Через «Росинвест» деньги инвестировались в самые разные проекты. В аудиозаписях и документах фигурируют: Выборгский судостроительный завод, «Росинфоавиа», «Росавиаинвест» (терминал в аэропорту Пулково), Приморская верфь, и т.д. и т.п. Часть из упомянутых проектов не пережили кризиса 2008–2009 годов, но дело свое сделали: деньги легализовали. «Все должно было быть чисто так, чтобы не привлекать внимания, никаких лишних глаз», — говорит Колесников. Легализованные через российские компании деньги, или часть из них, и пошли на «Проект Юг» — строительство того самого «Дворца Путина» в Геленджике, о котором уже много чего понаписано и о котором еще много что можно рассказать. Но не сейчас. Здесь лишь заметим, что в этот проект вложено как минимум $350 млн — во всяком случае за такие деньги он был продан (продан?) одному из доверенных предпринимателей.
Из интервью с Сергеем Колесниковым, февраль 2012 года:
- А вы с Путиным не встречались?
- В начале 1990-х — много, на еженедельных планерках в Комитете по внешним связям на первом этаже Смольного: «Петромед» ведь закупал оборудование для больниц города. А в последние 10 лет — раза три. Звонил его помощник, Витя Хромой, приглашал на совещания…
- А когда последний раз?
- В декабре 2009 года, когда обсуждали ситуацию в Череповце и вообще с центрами высоких медицинских технологий. Кроме меня, там были
Голикова (министр здравоохранения и соцразвития), Набиуллина (министр экономики), потом подошел Чемезов (глава ГК «Ростехнологии»). ВВ ему сказал: «Чемезов, организовать!» Нам нужен был миллиард. Путин сказал: «Чемезов, сделай бридж!», то есть перевод, — я еще был поражен, что он знает эти банковские термины… Но Чемезов так ничего и не сделал. Тогда я понял, что он особенно приказать не может: у каждого в этой корпорации своя «поляна», у Голиковой — своя, у Чемезова — своя. Завод в Череповце в результате закрыли, сотни людей отправили на улицу...
Друзья
Третий способ сохранения собственности в условиях, когда свою подпись на соответствующих юридических документах имярек поставить не может, — это иметь бизнес с очень ограниченным кругом людей. По словам Колесникова, свой бизнес Путин выстроил как разведывательную сеть: как правило, люди из разных бизнесов не пересекаются. Одно звено провалится — конфиденциальная информация о других не утечет. Ближний круг Путина — 10–15 человек. Самый близкий, самый доверенный составляют те, кого кандидат в президенты приглашает на свой день рождения: в разговорах они фигурируют под никами или кликухами — кому как больше нравится.
Например, на 55-летии Владимира Путина, куда были также приглашены Сильвио Берлускони и Жак Ширак, присутствовали: один из самых крупных акционеров банка «Россия» Юрий Ковальчук (состояние, по оценкам российского Forbes, $1,5 млрд) — он же «Косой», нефтетрейдер Геннадий Тимченко ($5,5 млрд) — «Гангрена», глава «Газпрома» Алексей Миллер — «Солдат», управляющий делами президента РФ Владимир Кожин — «Тужурка», руководитель Службы безопасности президента, заместитель директора ФСО генерал Виктор Золотов — «Генералиссимус», многажды упоминавшийся в этой заметке Николай Шамалов — «профессор Преображенский». Только Дмитрий Горелов никакой кликухи не имеет. Все — из Санкт-Петербурга, двое — учредители знаменитого кооператива «Озеро», трое (по другим данным, пятеро) — выходцы из КГБ СССР. Сугубо мужская компания. Никаких женщин. Из совместных развлечений — казино, в котором играют по-настоящему, но только своим узким кругом, например, в резиденции «Валдай». Да еще артисты. О том, как это бывает, в своем блоге однажды поведала певица Наталья Ветлицкая (Колесников сказал: «Все точно, это происходило в резиденции «Валдай»). «А подарки дарят?» — полюбопытствовал корреспондент The New Times. К теме расследования это не имело отношения, но мы так мало знаем о кандидате в президенты, что грех было не спросить. «А как же, — ответил Колесников, — все мы сбрасывались». — «И те, кто не был приглашен?» — «Конечно». — «И по сколько?» — «20–30 тысяч». — «Рублей?» — «Ну что вы, конечно, долларов»…
Из интервью с Сергеем Колесниковым, февраль 2012года:
- Что заставило вас бросить все и бежать из России?
- Мне сообщили, что Шамалов собирается подбросить мне 1 кг героина. Я понял — будут убирать. А недавно мне уже сюда передали: «предатели долго не живут».
- Почему вы решили рассказать журналистам о том, о чем молчат все и всегда?
- Шамалов мне в какой-то момент сказал: «Ты — холоп, он — царь» — это было уже слишком. И потом я 20 лет «пахал», создавал бизнес, вкладывался в инвестиционные проекты… Я сказал: «Давайте мирно разойдемся, поделим активы». Не захотели. Ну и, наконец, дворец — я готов был работать над проектами инвестиций в экономику страны, а когда все закрылось, а деньги пошли на мрамор и виноградники — это было не для меня.
- Вы не боитесь?
- Когда готовился публиковать свое письмо Медведеву (декабрь 2010 года) — боялся ужасно. А теперь — устал бояться.
P.S. Многое из того, что рассказывает Сергей Колесников, подтверждается либо документами, либо (и) аудиозаписями. Целый ряд фактов до The New Times тщательно проверяли мировые СМИ: английская Financial Times, например. Но и целый ряд фактов ни подтвердить, ни опровергнуть нельзя: главные фигуранты этой истории молчат либо, как Дмитрий Горелов, утверждают, что все многосотмиллионные инвестиции, равно как и дивиденды с них, — результат его успешной деятельности. Сам Сергей Колесников рассчитывает, что рано или поздно будет проведено следствие и состоится непредвзятый суд, на котором он готов выступать в качестве свидетеля. И он считает, что в преддверии де-факто 4-го президентского срока Владимира Путина молчать о бизнесе главного кандидата на пост главы государства нельзя. The New Times разделяет эту позицию.
Евгения Альбац
Источник: Новое время.