Последние несколько дней пристаю к знакомым и малознакомым архангелогородцам с вопросом – «помните 19 августа 1991 года?». Как правило, минутное замешательство. Тогда следует кодовое слово «путч». «А, ну как же. Это… когда Ельцин на танке, и… Дзержинского краном за шею?». Популярные телевизионные картинки из того времени и ничего личного. Отмечу, возраст моих респондентов от 35 и выше, двадцать лет назад должны были кое-что соображать. Ну и сопереживать. Той или иной стороне, не суть важно.
Получается, Москва опять была на пике истории. В ней в те годы не только колбаса встречалась в свободной продаже, но и танки на улицах…
…19 августа двадцать лет назад я собирался ехать на монтаж заказного фильма. В том году летний «мёртвый сезон» как будто отменили, заказы косяком шли на нашу небольшую частную киностудию. Сейчас я понимаю, многочисленные советские конторы и конторки, союзные министерства и ведомства, предчувствуя на подсознательном уровне скорый конец, спешили освоить выделенный им рекламный бюджет. А названия фильмов какие! «Производство минеральных удобрений на промышленной основе» (навоз, то есть), «Созвездие «Пемос» (ода пермскому стиральному порошку), «Проблемы осеменения в молочном производстве» (секс в жизни коров). Деньги, что называется, текли рекой. Одна проблема была, на что их тратить? Но заводило.
Поэтому-то звонок моего администратора с предложением включить телевизор и насладиться звуками «Лебединого озера» не поменял рабочих планов. Тем более что монтировали мы на киностудии им. Горького, режимным объектом не являющейся. Так, похихикивали – «у нас свой профсоюзный Пиночет появился» (с намёком на Янаева). Вечером, увидев приснопамятную пресс-конференцию с трясущимися руками и испуганным рожами, я окончательно успокоился – такими военные перевороты не делаются. Забыл, дурачина, что со страха можно много чего натворить…
Не до смеха стало на следующий день, когда во дворе нашего офиса, находящегося по соседству с Домом журналистов, я обнаружил мирно стоящий танк. А рядом с ним танкиста, поливающего гусеницу боевой машины, он, видите ли, пописать заехал. Именно обыденность этой картины напомнила строчки Окуджавы:

А, если что не так, не наше дело,
Как говорится, Родина велела…

Подумалось – вот прикажут те трясущиеся фофаны такому салабону давить, он и рад стараться согласно воинской присяге. Танк оказался таманский, не кантемировский. Разговаривать, стало быть, бесполезно, мы с ними ещё на Гороховецком полигоне воевали…
В Белом доме у меня сидел свой человек, подруга юности. С подачи которой, кстати, я и оказался в итоге в Архангельске, но это уже совсем отдельная история. Девушка работала специалистом первой категории в аппарате правительства, разносила бумажки по кабинетам, но была в курсе. У неё я и получал сведения в режиме on-line, не хуже чем «Эхо Москвы». Где-то в три часа дня я услышал в телефонной трубке хлопки пробок из-под шампанского. Подруга чуть заплетающимся языком сообщила, что «наша взяла», генерал Лебедь поддержал Ельцина, танки могут уезжать, а борцы за демократию наливать. Если достанут…
С этим бодрым настроением я и отправился домой, по дороге обматерив лужу, оставшуюся от танка.
В семь часов вечера подруга позвонила опять, уже из дома. Голос был трезвый, но дрожащий, со слезой. Текст примерно такой – «Ночью будет атака, женщин распустили по домам, наши мальчики остались умирать. Всё, писец! Только ты-то никуда не лезь…».
Минут пять я сидел на краешке дивана, и пытался понять - какого хрена 10 месяцев назад вернулся из Америки, откуда меня никто не гнал? Потом дошло – находись я сейчас по ту сторону океана, вовек не простил бы себе, что пропустил главный момент в истории своей дурацкой страны, бросающейся из крайности в крайность…
Значит, надо быть в гуще и максимально поучаствовать во всем. Будет, что внукам рассказать, если доживу до дедушки. Я выключил свет в туалете, допил остававшийся в майонезной баночке самогон, полили цветы, сунул зачем-то в карман баллончик с милицейской «черёмухой», отдал ключи соседям (те, чуть ли, не за штанину держали) и отправился к Белому дому. Почему не пригласил никого из друзей? Потому что считал и считаю, смерть – дело интимное, не для знакомых глаз, а вдруг обделаюсь. Шёл я именно умирать, навсегда запомнил это тянущее ощущение по центру желудка.
Жил я тогда на Беговой, примерно полчаса ходу до Белого дома в быстром темпе. Но можно и две остановки на метро или четыре на троллейбусе. С последними были проблемы, рогатые машинки стояли вряд у кромки проезжей части. Редкие прохожие (Москва в те часы как-то сразу обезлюдила) полушепотом сообщали друг другу – ими перекроют путь танкам. Не знаю, правда ли, что московские водители такие герои и сторонники перемен, но так было.
Всех выходящих из метро «Баррикадная» направляли сначала к высотке на пл. Восстания, взять длинные арматурины и трубы, непонятно зачем и как там оказавшиеся. Типа, для строительства баррикад. Вспомнил таманский танк с обоссанной гусеницей, саркастически усмехнулся, но пошёл, взял и понёс, лишь бы чего-то делать. Второй конец моей трубы подхватила пожилая москвичка. Шла и приговаривала – «детки, ох, детки». Похоже, кого-то жалела…
У Белого дома тревожным гулом гудела толпа. Почему-то встал с торца здания, с правого угла, если стоять лицом к Москве-реке. Почти у самого танка, одного из четырёх, перешедших на сторону сопротивляющихся. Ну, это-то понятно, привлекли дубовые листочки на башне. Свои, кантемировские. Помню, думал – этим по любому хана, если не сейчас, то потом, на трибунале. Хотя, если что, хана пришла бы всем. Для того и собрались.
 Сейчас кто-то говорит, что в той толпе были одни пьяные. Лично во мне лежало сто грамм самогона, который растворился в адреналине ещё на подходе к будущей братской могиле. Действительно пьяных не видел. Кто-то чего-то отхлёбывал, но тут же выветривалось. Как наркомовская доза перед атакой.
На нашем углу собрались в основном мужики. Отслужившие, кое-что повидавшие. Я потом рассчитал – это место наиболее уязвимое при атаке спецназа, рядом почти вплотную стоят дома с проходными дворами. Ну, не пойдёт же «Альфа» парадным маршем по набережной демократию крушить, право слово? Вокруг много говорили, что вот-вот начнут раздавать автоматы. Вместо этого к полуночи принесли целый сноп электродов от газосварки. Мы их ещё об асфальт затачивали, чтобы нескучно было стоять.
Кто понимал, на что идём, за что стоим, тот помалкивал. Вот и я тоже. Думал, пока есть время – а зачем мне это надо?
Тогда я недавно вернулся из Америки. На разведку ездил – как, чего, впишусь ли? В целом Штаты понравились. И изобилием во всём, и доброжелательностью, разумным устройством жизни и политической системы. Но были серьёзные минусы. Там почти не говорили по-русски. О той работе, которую люблю, нечего было и мечтать. Туда совсем не хотели переезжать мои друзья, без еженедельного общения с которыми в то время я не представлял себе жизни. А ещё очень достали «опойнтменты». Поясняю, это когда вы хотите с другом выпить рюмку, надо договариваться с ним за неделю, лучше за две, и на три рюмки можно даже не надеяться.
Отсюда следовал вывод – если со своим уставом в чужой монастырь не лезут, значит, надо у себя дома строить такой же благоустроенный монастырь. Что и начиналось, правда, не теми темпами, как хотелось. И вдруг являются какие-то хамы, которые хотят отнять последнюю американскую мечту. И стоит после этого жить?
А зачем там стояли остальные? Те бородатые интеллигенты с высшим образованием на лице и 130 рэ в месяц в кармане, одухотворенные кооператоры, только что оседлавшие новенькие «девятки», угрюмые братки, ещё не сменившие «аддидасы» на «версаче», трудяги-рабочие, начитавшиеся «Огонька» и «Московских новостей». Уверен, все тоже стояли за Америкой. Каждый за своей. За полицейскими, не берущими на лапу и обращающимися к вам «сэр». За собственными домами в рассрочку на 25 лет под 4 % годовых. За машиной «Форд» в полной комплектации. За зарплатой в несколько тысяч долларов, то есть, по труду. За страной, которую уважают (а не боятся!) во всём мире. За президента, от вида которого не становится стыдно. Да что, там, целый список желаний. Стояли, ожидая атаки «Альфы». Только потом мало кто получил…
Где-то ночью случилось напряжение. Со стороны Садового кольца донёсся шум. Народная молва принесла – там убивают и давят танками. Кто-то сорвался в ту сторону. Я тоже было хотел. Тут рядом раздалось – «отвлекают, сейчас здесь пойдёт «Альфа», стоим насмерть». Остался. До сих пор помню ощущение от электрода в потной ладони. Ну и работка у сварщиков…
А потом пришло понимание, что ничего такого не будет. Не знаю, откуда, но в половине пятого я почему-то пошёл домой. Скорее всего, просто устал ждать смерти. А если что и случится, она по любому найдёт тебя найдёт…
На следующий день провожали испанских студентов, приезжавших по обмену, их в срочном порядке эвакуировали чартером. Матадоры и Кармен смотрели на нас, как на покойников (для пущей важности им объяснили, что контакты с иностранцами в условиях военного коммунизма равносильно высшей мере), предлагали помочь с отъездом, обещали решить с трудоустройством. Последнее особенно привлекло, я уже вспоминал всё, что знаю об испанском кинематографе. Решили обмыть это дело. А когда достали (с трудом) водку, там и путч кончился. А вместе с ним и Испания…
Был ещё один день. Четверг или пятница. Мы с друзьями (все очень нетрезвые) шли в праздничной колонне по Калининскому. Зачем шли, до сих пор понять не могу. То ли силу свою показать, то ли победу отметить, то ли Министерство обороны громить за троих убитых ребят (один из них, Илья Кричевский, оказался выпускником моей школы). Не разгромили, просто оплевали и изматерили, настроение было уж очень праздничное. Шли победители восьмиголового дракона, у которых впереди только хорошее. Как оказалось, не очень-то…
Помните, с чего я начал этот затянувшийся рассказ? Не архангелогородцы такие тупые и безразличные, вся страна такая. Последние опросы показывают, примерно десять процентов населения слыхом не слыхивали ни про какой путч, ещё столько же плохо представляют себе, что случилось. Понятно, в основном молодёжь так отвечает. Тогда вопрос, что же ей преподают на уроках истории, неужели Сталина, как эффективного менеджера?
Но ещё более показательна другая цифра. 55 % респондентов НИКАК не относятся к событиям августа 91-го. Проще говоря, по х…ру, кто бы ни победил. Вот она, истинная победа якобы проигравших гкчпистов.
С одной стороны, ничего удивительного. В те годы наш народ ещё не выполз из совкового сна, из ощущения себя незначительным винтиком огромной социалистической машины. Ведь это был не первый переворот в советской истории. Иначе что, как не попытка путча в 1957 – «…и примкнувший к ним Шепилов» - неудавшаяся, и в 1964 – снятие Хрущёва – удавшаяся? Страна тогда тоже меняла вектор развития, но никому и в голову не пришло выйти на улицу даже в Москве. Чего же в 91-ом осмелели? А я вам скажу, мы выходили драться уже за своё…
Но потом начались те самые лихие 90-ые. Которые очень не понравились как раз тем, кто в августе ничего и не понял. Иначе, кто чуть было не привёл к победе Зюганова?
Позже появился Путин, и как-то всё сразу улеглось. Теперь протестные отношения скорее удивляют – «а что вам ещё надо?», чем напрягают или кого-то пугают. Молодёжь рвётся в чиновники. Безопасность бизнеса осуществляют не бандиты, а силовые органы по плавающему тарифу. Членство в определённой партии является залогом экономической безопасности. Пиши и говори всё, что хочешь, всё равно ни слушать, ни читать тебя не будут. Езди хоть на Мадагаскар, если деньги есть. Свобода по-путински…
Или вот ещё один феномен сегодняшнего времени, возможно, главный. Сталин с Лениным у нас занимают первые места в рейтингах популярности. Академика Сахарова мало кто помнит. Солженицына усилиями наробраза превратили в зануду почище Чернышевского. Пипл хавает Киркорова с Биланом, и морщится при звуках «Аквариума» и ДДТ. Сегодня Тарковский был бы таким же невостребованным режиссером, как и тогда. Только не властью, а зрителями. На ток-шоу с завидным упорством побеждает певец социализма с паучьими лапками Кургинян. Ну, разве не об этом мечтали члены ГКЧП, затевая путч? Так кто идёт на марше проигравших?
Путин сделал всё просто и в какой-то мере правильно. Оставив все признаки финансово-экономического капитализма, переведя его в чиновничье-государственный, он привёл к победе почти социалистическую идеологию. С маккиавелиевским налётом, национальный лидер жалеет о распаде СССР и одновременно утверждает, что возвращение к «империи зла» невозможно. Вот и пойди, разберись, куда катимся…
Но, несмотря на всё сказанное, ответственное заявляю – это время для меня лучше, чем было до 91-го года, не зря стоял с заточенным электродом в руке у Белого дома. А там, кто как знает…