Есть люди, с уходом которых воздух становится предельно разреженным, завеса мирозданья словно разлетается вдрызг, а общий уровень человечества неумолимо снижается. С уходом бостонской затворницы этот уровень, боюсь, снизился до критической отметки.
«И не то, чтобы что-то за сорок…», как сказал поэт. И все же, все же. Долголетие, безусловно, дар Божий. Провиденциальная дата – 90-летие мужа, ставшее поводом вспомнить великое дело великого человека. Как только отгремели юбилейные мероприятия (впрочем, до убогости скудные), Он смилостивился и забрал ее к себе, видя, как любимая Лусик измучилась…
«Я москвичка, еврейка «кавказской национальности». В 41-м защищала страну, в 45-м плакала от радости. В 53-м протестовала против «дела врачей». И все годы с весны 1937-го ждала, что какой-никакой, но вернется мама из карагандинского лагеря. А когда она вернулась, позвонила в дверь, я ее не узнала, приняла за нищенку. И все эти годы в снах заливалась слезами по моему расстрелянному папе. И плакала по бабушке, растившей трех сирот 37-го года, сделавшей свой последний вздох в блокадном Ленинграде. И всю жизнь мучилась - виновата, что маму посадили, что я ее не узнала. Виновата, что отца расстреляли, что стоит на Востряковском кладбище памятник ему, а под памятником пустота. Виновата, что не осталась умирать в блокадном Ленинграде вместе с бабушкой. Родину мне, видите ли, надо было спасать! Родину! А теперь уже сил спасать родину нет. И даже нет сил самой себе налить грелку. И как ее спасать - родину? Как не знала, так и не знаю. Причислите меня к тем, кто 26-го придет на Пушкинскую. Считайте, что я пришла туда, опять спасать родину, хотя ноги не ходят».
Это одно из последних обращений Елены Георгиевны – по поводу антифашистского митинга «Москва для всех». До дрожи исповедальное. В прошедшем месяц назад по кремлевскому каналу телефильме о муже ей выделили целых две минуты – на рассказ о том, как шакалы-гэбульники шмонали ее чемоданы на границе и воровали купленные для подруг лифчики и трусики. Этого никто не заметил – а я удивился тому, что это испещренное морщинами и такое родное лицо вообще появилось в прайм-тайм. Подумалось: видно, и впрямь медведевская оттепель грядет, пся крев.
Как же правильно сделала она, не вернувшись в свое время в эту страну – неблагодарную, хищную, гордо восседающую на гноище неизжитого нацизма и империализма! Другой великий человек, также отказавшийся возвращаться умирать на Васильевский остров, очень хорошо выразился о нашем собирательном Глупове: «Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик». Чтобы она здесь увидела - беснование вконец офашизевшей черни, готовой лобызать любые сортирные голенища – лишь бы били побольнее? Поколение, уверенное в том, что академик Сахаров был американским шпионом, а Вторую мировую войну выиграл Сталин? Да, пожалуй, в путинскую Россию ей путь и вовсе был заказан – она же была верной женой своего мужа, в свое время на весь мир заявившего о поддержке планов США и НАТО по развертыванию американских «першингов-2» и крылатых ракет в Западной Европе – этого оружия первого удара, нацеленного на империю зла. Одним из аргументов Андрея Дмитриевича был тот, что если у Вашингтона будут ракеты МХ, «Соединенным Штатам будет легче вести переговоры» с СССР. Ну как же выходцы из Конторы могли простить великой чете призывы, адресованные к США и Канаде, чтобы те перестали, наконец, ввозить пшеницу в СССР, подкармливая бесчеловечный режим вместе с его вечно голодной протоплазмой? Сказано резко? А вы почитайте, мои неуважаемые соотечественники, ликование в сети ненавистного быдл-класса, пляшущего – нет, не на могиле – еще на непогребенных мощах – великого человека, положившего жизнь на то, чтобы исчадье ада, распластавшееся на шестой части суши, отправилось к своем рогатому создателю. Исчадье ада исчезло, в отличие от сатаноизбранного отродья, радующегося смерти праведницы и убивающегося по упырю-насильнику. Это вечное проклятие страны, ненавидящей людей, стремящихся изменить ее ненасильственными, гуманистическими методами. Напротив, для садистов и выродков, сажавших страну на кол «во имя чего-то там» у малохольных потомков запытанных и замученных всегда найдется оправдание. Вот и сегодня истерика зашкаливает. Почитайте про «отбросившую колеса», посмотрите картинки с крестиками, где зачеркнуты лица Политковской, Кожевниковой, Гайдара, а теперь и Боннэр. Если после этого кто-то верит в то, что насельники страны России в массе своей являются людьми, я готов выслушать аргументы.
Я думаю, корни сегодняшнего беснования кроются в том, что Елена Георгиевна не была сторонником столь модной сейчас в мире (и особенно в РФ) Realpolitik, которая исходит исключительно из прагматических интересов. Она принадлежала к тому направлению, которое Сергей Адамович Ковалев назвал «политическим идеализмом». Она, как и муж, знала, что соображения "политической целесообразности" и ложно понятой рациональности способны завести человечество в тупик. Как же ее будет не хватать сейчас, когда «правозащитники» с цепями, заточками и ножами под детскими колясками отправляются к берегам Израиля, вдохновляясь воспоминаниями о Третьем рейхе и Холокосте и сетуя (в ответ на ультиматум израильской армии о досмотре груза), что-де «евреям место в Освенциме»!
Как же ее будет не хватать сейчас, когда США под водительством неопытного и нерешительного руководителя сдают своих ни за понюшку табака.
Эх, Люся, Люсенька, Лиса, наша звезда пленительного счастья, вина наша неоплатная… Это словно о ней сказала Нателла Болтянская:
Сколько мыкаться нам по далеким морям,
Сколько встреч берегами чужими…
Золотая Елена уйдет в лагеря,
Не склоняя головы перед ними.
Наша Золотая Елена не ушла в лагеря, но головы перед советским Молохом и впрямь не склонила. Они с мужем не верили в Бога, но в их случае это совсем неважно. Главное, Бог верил в них и вкладывал в их длани меч обоюдоострый (помните псалом: «Бог Сил с нами, Бог Иакова защитник наш»?). А они вкладывали его в ножны – как на той последней «тайной вечере», где, вопреки Писанию, апостол Андрей был распят. Его Голгофой стала трибуна Съезда народных депутатов, и хлынувшая с Лобного места кровь омыла честь еще живой России. Она была верным и любимым учеником своего Учителя, и миновала крестной смерти только потому, что стала миссионером-эмигрантом, Иоанном Богословом, и за Патмос ей сошел бесприютный Бостон. Это была единственная возможность выжить и нести благую весть дальше, не сломаться под прессингом нынешней тоталитарной орды. Многие остались здесь и принесли себя в жертву – те же Анна Политковская, Галина Старовойтова, Егор Гайдар. Кому-то Голгофой стал лифт, кому-то – сермяжный русский равелин в Подмосковье. К сожалению, не все русские рефлектирующие интеллигенты обладают иммунитетом и пассионарностью нашей любимой Валерии Ильиничны Новодворской, дай Бог ей здоровья и долгих лет жизни.
Сейчас они уже вместе у Престола. Их венцы соединились. Только это и утешает. Да еще, пожалуй, то, что все мы встретимся в нашем либеральном раю – неизменном месте встречи инсургентов, печальников и страстотерпцев. Если будем достойны, конечно. Помните, как в медленном круговороте вечности у Окуджавы:
Над Краковым убитый трубач трубит бессменно,
Любовь его безмерна, сигнал тревоги чист.
Мы школьники, Агнешка, и скоро перемена,
И чья-то радиола наигрывает твист…