Я обещал в одном из мнений, сказать о "евреях-конформистах" (определение Леонида Зильберга), принявших христианство. Начну с себя, хотя я не еврей, но из-за смешения русских и армянских черт, это не всем бывает ясно с первого взгляда. И вот - праздник. Захожу в храм. Улыбаюсь пожилой женщине, торгующей свечами на входе. Она не работница церкви, а волонтерка. "Чё лыбишься яврей?" - взрывается она. Так я начинаю кое-что смыслить в "конформизме" евреев-христиан.
Есть ли антисемитизм в церкви? Скажем так его там больше, чем в синагоге. Им заражен может быть один на тысячу членов Церкви. Может меньше. Или больше. Однако даже если еврей-христианин наталкивается на подобное хотя бы раз в год, три года или даже в пятнадцать - это шрам на всю жизнь.
***
Нужно сказать, что немало дров подбросили в костер Якунин с Кротовым и те диссидентствующие евреи, которые пришли в Церковь не столько спасаться, сколько "спасать".
Беда была не в том, что они боролись с властью. Это как раз вызывало уважение. И даже то, что они начали поучать архиереев, требуя НЕМЕДЛЕННО что-то изменить, принять меры и так далее, можно было как-то перетерпеть в надежде на их воцерковление.
Хуже было то, что этих людей не устраивало в Церкви практически все. Это были городские, книжные идеалисты с сильно развитым эгоизмом. Они не умели и не желали подстраиваться под других людей, но очень обижались на тех, кто не хотел подлаживались по них. Их не интересовала ни эта страна, ни ее история, ни привычки, традиции, характер жителей ее населявших. Как истеричная, властная девица, убеждена, что переделать мужа, можно без того, чтобы его понять, а то и полюбить, так Якунин и компания взяли в оборот Церковь.
И, разумеется, потерпели поражение. Но самое худое было в том, что своим сверканьем и топотом, иллюминациями и манифестами они сослужили плохую службу тем десяткам тысяч русских евреев, которые пришли в Церковь именно спасаться.
***
Переоценивать здесь ничего не нужно. Умные люди, добрые люди, простые, чистые, сильные, а таких в Церкви очень много - не обращают внимания, кто перед ними эллины или иудеи. Но и миновать настороженного, обидного взгляда еврею-христианину вряд ли удастся. Рано или поздно
это его настигнет.
И он знает это. Но дело в том, что в Церковь этот человек идет не в поисках комфорта, а чтобы встретиться там со Христом. Искать комфорта в Церкви - это вообще пустое занятие, независимо от того, какого ты роду-племени. Представления о комфорте апостола Петра, вполне проявились в его просьбе обращенной к палачам. Святой Петр попросил распять его вниз головой, полагая, что не достоин умереть так же, как Учитель. И если есть у кого-то иллюзии о другом - комфортном комфорте, который можно найти в Церкви, то меньше всего их у евреев-христиан.
Быть евреем-христианином - это акт мужества.
***
У меня был хороший товарищ, в прошлом подполковник ракетных войск, ставший редактором газеты "Православная Пермь". Его звали Михаил Юрьевич Медведев, и он был евреем. Редчайший умница, знавший почти в совершенстве святых отцов и, что еще важнее, понимавший их. Настоящий молитвенник. Трудно объяснить, что это такое, но, скажем так - встречается, на мой взгляд, реже, чем дар музыканта.
Еще Михаил Юрьевич - МЮМ, как я его иногда называл за глаза, был добрейшим человеком. Умел настоять на своем, когда верил, что прав. А прав он был часто, хотя и не всегда. Но даже когда он заблуждался - это была святая неправота, много говорившая о его чистоте и благородстве. Обмануть его ничего не стоило, но вот что удивительно - все дела, за которые он брался, почему-то спорились. И сколько бы мы над ним не смеялись, но, в конце концов, признавали, что человек он фартовый.
От него исходил свет, а виноватую, хорошую улыбку Михаила Юрьевича я не могу забыть даже сейчас, много лет спустя после его гибели.
О своей национальности он никогда, кажется, не говорил. Но были ситуации, когда становилось ясно, что вопрос этот для него больной, и больной не из-за его комплексов. Мы не знали, сколько раз его ранили, но много ведь и не надо, человек не столь живуч, как кошка.
Несмотря на это, МЮМ многих любил, и многие любили его. Он был своим в Даниловом монастыре в Москве, и, наверное, в дюжине других обителей. Владыка Афанасий Пермский - грузный, старый архиерей, потрясенный тем, что Церкви разрешили издавать книги и газеты, и скупавший эти книги тоннами, в Михаиле Юрьевиче души не чаял. Вопрос был, кто придет ему на смену? Медведев сто раз мог оформить газету на себя, и сто раз его убеждали сделать, но он отмахивался. Полагал частное лицо не должно владеть епархиальной газетой. Это все равно, что приватизировать пусковую установку ракеты.
Пришел, однако, день, когда владыку Афанасия отправили на покой, вскоре ставший вечным покоем. Сменил его некий N, в прошлом благочинный одного из VIP-округов Первопрестольной. Я не знаю, насколько он был плох или хорош. Когда речь идет о людях бурных, деятельных, которые сегодня сотворили на сто рублей добра, а завтра на триста зла, или наоборот, трудно бывает разобрать, что они собой представляют. Евреев N недолюбливал по соображениям известным ему одному, или неизвестным вовсе, и впервые увидев Михаила Юрьевича, дал это понять. Дальше лучше не стало, и, наконец, закончилось дикой сценой.
- Ты надо мной смеешься? - заорал архиерей, когда Михаил Юрьевич, явился по вызову, к нему в кабинет.
- Нет, - ответил Михаил Юрьевич, я не смеюсь над вами. И вообще не смеюсь.
О его кроткой, хорошей улыбке, не сходившей с лица, я уже поминал. Но архиерей увидел в ней какую-то еврейскую гримасу, подразумевающую фигу в кармане.
Я не стану пересказывать всех подробностей этой ужасной встречи, и того, что случилось впоследствии. Газету, разумеется, отняли, однако, архиерею так и не удалось дотянуться до издательства, а, кроме того, Михаил Юрьевич, начал издавать весьма презентабельный журнал. Но все это уже не могло вернуть к прежней жизни. Как офицер, он не мог забыть унижения, как член Церкви, смириться с тем, что такое возможно в ее стенах.
Об этом легко размышлять, глядя со стороны, человеку менее погруженному в веру. Чем выше ты поднимаешься, тем больше риск обрушиться, переломав все кости. Самым страшным для Михаила Юрьевича было то, что он не мог больше молиться столь же легко, как прежде. Архиерей врывался в его голову и снова начинал кричать, а
он все пытался ему объяснить, что так нельзя, что он и не думал смеяться.
Я его видел в этом состоянии, но насколько он страдает трудно было понять. Все улыбался. Спал мало, потом ехал в монастырь помолиться. Спустя какое-то время я узнал, что он в психиатрической клинике, а однажды друг позвонил, сказав, что Медведева больше нет - покончил с собой, выбросившись из окна многоэтажного дома...
Так как в Церкви человек не считается самоубийцей, если он покончил с собой в состоянии безумия, архиерей дал разрешение проводить его по-христиански. Отпевали Михаила Юрьевича семь священников во главе с архимандритом - самым уважаемым монахом в епархии. Все они знали, что попадут после этого в "черный список". Наша газета откликнулась: http://www.rusvera.mrezha.ru/463/10.htm. Хотя мы никого ни в чем не обвинили, было ясно, что теперь мы в помянутой епархии персоны non grata.
Это был рассказ об одном из евреев-конформистов, сораспявшихся Христу. Что-то подобное можно рассказать и о русских христианах - искателях теплого места. Если вы ищете в жизни только комфорта, господа, мой совет - обходите Церковь за сто верст, а еще постарайтесь убедить себя, что любовь - не для вас, она обходится не дешевле, что деторождение - слишком хлопотное занятие (прошу не путать с зачатием). Есть менее обременительные способы продемонстрировать свою духовность, например, обсудить стоимость часов у Патриарха.
P.S Несколько месяцев назад епископ N был отстранен от управления Пермской епархией.