Отвечаю Леониду Зильбергу на его замечание:

"Действительно, немецкое общество того времени имело много признаков присущих либерализму - справедливый суд, многопартийный парламентаризм, свободная пресса и так далее. И результаты были вдохновляющие - лучшая в мире наука, рост уровня жизни... Не хватало нескольких деталей: сменяемости верховной власти и ее подконтрольности обществу. Итог общеизвестен: развязанная кайзером Вильгельмом на пару с его "венценосным братом" мировая война и потеря всего достигнутого".

***

Сразу оговорю, что подконтрольность была. Именно германскому образцу следовала Россия, создавая Думу. Разница в том, что мы были в самом начале пути, в то время как Германии удалось достигнуть удивительного баланса между монархией и парламентской демократией. К сожалению, это не только не помешало, но и подстегнуло развязывание Первой мировой войны.

Генерал Брусилов летом 1914-го отдыхал в Германии. В курортном городе Киссингене он стал свидетелем сцены, глубоко его поразившей. На центральной площади был воздвигнут макет Московского Кремля, который под звуки нескольких оркестров подожгли со всех сторон. "Перед нами было зрелище настоящего громадного пожара, - писал генерал. - Дым, чад, грохот и шум рушившихся стен. Колокольни и кресты церквей накренялись и валились наземь... Но немецкая толпа аплодировала, кричала, вопила от восторга; и неистовству её не было предела, когда музыка сразу же при падении последней стены над пеплом наших дворцов и церквей, под грохот фейерверка загремела немецкий национальный гимн".

Это одно из бесчисленных доказательств, что воля кайзера  проистекала из желаний общества. Как сказал один германский автор: "Общественное мнение стало весомым фактором в определении германской внешней политики, и оно стало более воинственным, чем мнение прусских юнкеров".

Относительно св.Николая Второго приведу признания германского адмирала Тирпица. Они писал, что министр иностранных дел России Сазонов и Император Николай Александрович не желали войны и даже накануне ее "еще достаточно крепко держали вожжи в руках… Только неловкость нашей политики дала перевес русской военной партии". К этому нужно добавить, что в состав русской военной партии входили все существующие тогда политические движения, кроме разве что большевистского, но и социал-демократы яростно протестовали против германских экономических пут, удушающих Россию.

Помимо прочего, Леонид опустил то обстоятельство, что в высшей степени энергичными участниками развязывания войны были Англия и Франция. Очевидно, это не вписалось в его концепцию, но реальность не может всегда и во всем исходить из его убеждений.

***

Теперь по существу дела. Есть много объяснений, что именно привело Гитлера к власти. Я предлагаю вашему вниманию мнение Уинстона Черчилля, о котором лично Леонид говорил, как о человеке весьма сведущем в европейских делах:

"Победители   навязали   немцам  все  то,  что   было   идеалом, к которому издавна стремились либеральные страны Запада. Они были избавлены от бремени обязательной воинской повинности и от необходимости нести расходы, связанные с вооружением. Наконец, несмотря на то, что они не располагали кредитом, им были навязаны огромные американские займы. В Веймаре была провозглашена демократическая конституция, соответствовавшая всем новейшим достижениям в этой области. После изгнания императоров избраны были ничтожества. Под этим тонким покровом бушевали страсти могучей, побежденной, но в основном оставшейся целой германской нации. Предубеждение американцев против монархии, которое Ллойд Джордж не пытался рассеять, ясно показало поверженной империи, что в качестве республики она сможет рассчитывать на лучшее обращение со стороны союзников, нежели в качестве монархии. Если бы мы придерживались мудрой политики, мы увенчали бы и укрепили Веймарскую республику конституционным монархом в лице малолетнего внука кайзера, поставив над ним регентский совет. Вместо этого в национальной жизни германского народа образовалась зияющая пустота. Все сильные элементы, как военные, так и феодальные, которые могли бы объединиться для поддержки конституционной монархии и ради нее стали бы уважать и соблюдать новые демократические и парламентарные порядки, оказались на время выбитыми из колеи. Веймарская республика при всех ее достоинствах и совершенствах рассматривалась как нечто навязанное врагом. Она не сумела завоевать преданность или захватить воображение германского народа. Одно время он пытался в отчаянии ухватиться за престарелого маршала Гинденбурга. Затем мощные силы устремились по воле волн. Пустота раскрылась, и через некоторое время в эту пустоту вступил неукротимый маньяк, носитель и выразитель самых злобных чувств, когда-либо разъедавших человеческое сердце, - ефрейтор Гитлер".

***

Я привел эту выдержку, чтобы пояснить, в чем вижу главную слабость либерализма. По мере превращения в идеологию, получив в свое распоряжение военную и экономическую мощь Запада, он, как и любая другая идеология, перестал считаться с действительностью, реалиями, традициями, верованиями человеческого сообщества, тех или иных стран. Германия стала одной из первых жертв этой агрессивной политики. Победители, заставив ее следовать своим наимоднейшим рецептам, забыли выяснить, что она собой представляет.

Более художественно об этом сказал Грэм Грин в своем "Тихом американце", где речь шла уже о Вьетнаме. С тех пор число жертв только растет, результаты, за редким исключением, ужасны. В число этих жертв следует включить и Россию, где либералы властвовали на протяжении 90-х годов практически безраздельно. "Либералы 90-х не любят свой народ и боятся его", - такую оценку дал им Гарри Каспаров.

Но нет особых сомнений, что он повторит все ошибки своих предшественников, потому что порок коренится не в исполнителях, а в идеологии, пропитанной навязчивостью и бескомпромиссностью.

Между тем, в действие уже вступил эффект бумеранга. Цитадель либерализма Соединенные Штаты с ужасом наблюдали в течение нескольких дней за происходящим в Новом Орлеане. Все это время там убивали, грабили, насиловали людей в буквальном смысле на глазах общественности, нимало ее не стесняясь. Либералы, стыдливо отводя глаза, почти шепотом объясняют: "Но это же негры". Объясняя причины кризиса, они снова бормочут: "Негры набрали кредитов, а отдавать их почему-то не захотели".

Полтора века. Вот сколько времени было отпущено на решение этой проблемы с момента освобождения рабов. Результат: негритянское сообщество сегодня находится в гораздо более запущенном состоянии,

чем в 1865-м. То есть с чужими культурами либерал не умеет работать в принципе, даже на той территории, где он обладает всей

полнотой власти. И это было бы полбеды, если бы с 1861-го года он не пытался забиться во все щели на планете, чтобы все там переделать по-своему.