Прочитал новость: "Грузинский Патриарх хочет подарить церковные земли людям". Замечательная инициатива. Первая мысль: "Как жаль, что это не наш Святейший сказал!". Подчеркиваю: "сказал", а не сделал, ведь как там в Грузии все обернется – неизвестно. Плохо представляю себе молодых грузин, которые рвутся в православные кибуцы, а тем, кто все-таки решится, будет очень трудно найти деньги на обустройство.
В соседней Армении земли раздает государство. Толку от этого немного.
Но в любом случае, грузинская молодежь запомнит слова Патриаха, сохранит теплое чувство к человеку, который хотел дать людям землю. А что не взяли – сами виноваты. Так рождаются красивые легенды.
К сожалению, у нас таких легенд совсем немного. Как сказал один губернатор о духовенстве: "Рожденный брать, давать не может". Это неправда. В полусотне метров от моего дома находится подворье Кылтовского монастыря, где инокини каждый день кормят бездомных. Где берут средства на это – ума не приложу, но делают это неотступно.
Давно сбился со счета, скольким людям помог игумен Игнатий (Бакаев), настоятель Кирилло-Мариинского скита в Максаковке. Еще помню, как владыка Питирим и отец Филипп все, что смогли сделали для простого инока, приехавшего из Оренбуржья. Он умирал от рака, но, благодаря помощи, прожил, кажется, еще около года, а, главное, счастливым отошел в мир иной. Помогли ему просто так, без малейшей корысти, не рассчитывая, что об этом станет известно широкой общественности.
Кстати и "кибуцы" у нас есть. По крайней мере, об одном знаю точно. В Свято-Алексиевской пустыни, что в Ярославской епархии, нашли пристанище больше двухсот мирян. Половина из них дети, среди которых много сирот. Фермерское хозяйство – более 400 гектар земли, около 100 голов крупного рогатого скота, около 100 голов овец, коз, небольшая свиноферма, 15 лошадей.
Чего нет? Жеста. Достоевский в свое время жаловался, что у него "нет жеста", способности себя подать. Хорошо подать, разумеется. Подавать себя плохо, он умел в общении с людьми просто виртуозно. Наверное, это отличительная черта руского народа, который жестко стелет, да мягко спать. Он стыдится выглядеть хорошо. Помню, спорил с одним эмигрантом, который говорил примерно следующее:
- Ну да, стыдится. Чего стоят это полное спеси выражение "любить по-русски", с каким пиитетом произносится "русская женщина", "русский человек" и так далее...
- Заметь, – отвечал ему я, – все это едва ли не в ста процентов случаев говорится не о себе, а о ком-то. Такой-то вот - мой сосед, брат троюродный, участковый врач – настоящий русский. А сам я так себе. Мне до него расти и расти. Это не похвальба вовсе, а тоска по идеалу, радость, что он в ком-то воплотился.
Хочу подчеркнуть, все, что я говорю здесь о русских, относится и к коми, и к марийцам, и к чувашам - представителям нашей Русской цивилизации. И все-таки заговорил я об этом вовсе не для того, чтобы ею восхититься. Восхищен я в данном случае все-таки Патриархом Илией.
У нас не меньше добрых дел, чем у любого другого народа, но очень мало добрых слов, обращенных друг к другу. И многие от нас в ужасе, оттого что жестко стелем, воспринимая, как недоразумение то, что мягко потом бывает спать.
Помянутый выше эмигрант, жаловался: "У вас (теперь уже "у вас" - В.Г) все так смотрят, будто морду набить хотят. То ли дело американцы, вот мой сосед, всегда улыбается. Мой сосед в России не улыбнулся, кажется, ни разу". За этим последовали подробности, которые помогли выяснить, что американскому соседу эмигрант этот как бы нафиг не нужен. Зато с русским все было ровным счетом наоборот. Для американца он – персона, юридическое лицо, которому нужно улыбаться, потом что так принято. Для русского – личностью, русский мог выслушать, помочь по велению сердца. Но не улыбался. И тоскливо было смотреть на
его хмурое лицо. Хотелось бежать от него на край света. Убежал. Поносит теперь Россию так зло и так много, что постепенно понимаешь, как плохо человеку на новом месте. На старое возвращаться тоже не хочет. Вспоминается анекдот про старого еврея, который все летает между Москвой и Тель-Авивом, а на вопрос: «Где же вам лучше?», отвечает: «В самолете».
Может у православных братьев-грузин получится лучше... Должно же быть такое место на свете, где мягко стелют и мягко спать. Умом понимаешь, что нет, но так хочется верить.