Накануне очередного дня рыбака, который в этом году празднуется 11 июля, краевед Александр Панюков рассказал мне историю Синдорского озера. Оказывается сюда в 1852 году совершал экспедицию известный исследователь Севере Ст. Мельников. Из его дневников и можно узнать, что деревенька Синдор в те годы насчитывала 14 дворов. Главным богатством местным жителей были... синдорские ерши. Эта рыба в гиганстких количествах приходила на реку Вис на икромет. С конца ноября синдорские рыбаки не успевали поднимать морды, забитые ершом. За сезон здесь вылавливали до 500 пудов этой рыбки, без которой, как говорят, уха не уха. Рыба у синдорских обитателей была в те годы на первом месте даже по отношении к хлебу. Тучность местных огородов определялась тем, что жители деревни сушили и мололи мелку рыбу и удобряли ею землю. Спустя полтораста лет я побывал в этой деревне, единственными обитателя которой были всего два человека – муж и жена Прокушевы. — Этой осенью и так не знала, куда рыбу девать, — тоненьким девичьим голоском рассказывает мне Екатерина Ивановна Прокушева. — И тут еще Василий припер с озера чудище – 10-килограммовую щуку. Стала я помаленьку свою корову рыбкой прикармливать. Не пропадать же добру. Порубим рыбу мелко, смешаем отрубями и айда! Зорьке это нравилось. А к зиме она так зажирела, что молока стала давать по капле. Пришлось зарезать. Так жалко! Деревня Синдор немаленькая — в пять минут не обойдешь. Дома здесь просторные. Многие в два этажа. Срублены из кряжистых сосен — на век. А жителей в деревне осталось двое — Василий Егорович и Екатерина Ивановна Прокушевы. Последних их соседей увезли родственники в прошлую зиму. Как жить, если в деревне давно нет электричества, магазина? Дорогу в метели заметает так, что единственным средством передвижения становятся лыжи. Хорошо, что ребята-бульдозеристы, которые чистят проходящий в пяти километрах отсюда лесовозный зимник, свои люди. Часто заезжают к Прокушевым за свежей рыбкой, за картошкой. Заодно и дорогу в снегу пробивают. Если бы не они, сидели бы Прокушевы не только отрезанными от большака, но и в полной темноте. А так у стариков солярка для лампы почти не переводится: жалко, что ли трактористу пяток литров плеснуть в канистру для хороших людей? Совсем по пушкински выглядела внутренность избы, когда я открыл дверь к Прокушевым. Екатерина Ивановна пряла свою пряжу, а ее муж собирался на рыбалку. Но сходство оказалось чисто внешним. Первый номер на реке и озере, как выяснилось, именно супруга. Родилась и выросла она здесь, в Синдоре. В Синдоре был когда-то колхоз. Как и везде здесь сажали картошку, заготавливали сено на пойменных лугах, выращивали коров и овец. Но озеро и впадающая в него речка Симва во многом особый уклад жизни. Рыбалка была для синдорцев не забавой, но главной статьей семейного бюджета. Рыбы в озере водилось столько, что ее хватало не только на прокорм деревне, но и на продажу. Интересно, что издревле рыбалкой в Синдоре занимались…женщины. Большинство из них умели управляться с лодкой выметывать самостоятельно сети, ставить зимой под лед морды и вентери. Екатерина Ивановна, можно сказать, родилась в рыбацкой лодке. К семи годам, когда пошла в школу, в рыбацком деле уже имела, можно сказать, университетское образование. Знала: по какой протоке весной идет нереститься язь, где искать зимовальные ямы ельца, сороги, как ловить во время осеннего жора щуку? В 14 лет бабу Катю мобилизовали на лесозаготовки. Глядя на эту крохотную, в полтора метра ростом женщину, трудно даже представить, как управлялась она с лучковой пилой, как зимой откапывала от снега комлевую часть дерева, как валила и кряжевала столетние сосны. Но, судя по россыпи медалей в буфете, делала она все это мастерски. Спустя несколько лет, юную вальщицу вместе с другими синдорскими девчатами колхозное начальство отправило на Верхнюю Вычегду, валить лес за сотни километров от родной деревни. Там был организован новый сплавучасток. Людей не хватало. И на зимний сезон в помощь сплавщикам привозили сезонников со всей Коми. Здесь Екатерина Ивановна и познакомилась со сплавщиком Василием. В северных деревнях не принято, чтобы невеста увозила жениха жить в свою деревню. Но стоило Василию лишь раз побывать в Синдоре, как он принял твердое решение: строить дом здесь. Да разве можно от такой красоты уехать? Синдорские дома привольно, без всякого плана, разбегаются по обоим берегам Симвы. Каждый дом имеет собственную пристань. Летом из калитки вышел, сел в лодку и плыви куда хочешь. Зимой рыбалка — в двух шагах. Вот неподалеку от воды баня. А рядом — собственная рыбацкая тоня. …Попив чаю, мы спускаемся с Василием Егоровичем мимо приземистой баньки прямо на реку. В полсотне метров изо льда торчат толстые колья. Большая майна, размерами полтора на два метра прикрыта сверху досками. Это чтобы майну толстый лед не прихватывал. В пять минут пешня и черпак делают свое дело: вместо голубого льда в майне плещется черная, дымящаяся на морозе вода. Начинаем вытаскивать огромные морды, сплетенные ивы. Морда – это огромная корзина с узеньким горлышком-входом: пожалуйста, рыбка, заходи. Сбоку приделана дверца, чтобы улов без помех вынимать. В одну майну ставят обычно до трех морд. Василий Егорович приоткрывает дверку. И из корзины сплошным поток льется живое серебро: ельцы и сиги. Между ними, как змеи извиваются коричневые с черными крапинами налимы. — Сколько рыбы можно было бы в город отправлять. Да видно, не нужна никому, как и мы сами, — горюет Василий Егорович. Потом оборачивается к дому и машет рукой: дескать, порядок на корабле! В той стороне, куда он машет, на высоком берегу чернеет маленькая фигурка. Старик довольно щурится: — Катерина никогда не утерпит, чтобы дома меня дождаться с уловом. Всегда ей хочется пораньше узнать, что попало? У Екатерины Ивановны – сахарный диабет и куча других болезней, заработанных на лесосеке, а потом за тридцать лет работы в сельском магазине. Это в городе продавец ничего тяжелее мелочи в руках не держит. А в сельмаге продавец – одновременно и грузчик, и заведующая, и инкассатор, и сторож. У старой рыбачки сильное давление, постоянно кружится голова. И все-таки, весной и осенью, она упрашивает мужа свозить ее на промысел. Говорит, что рыбалка лечит. Лишь зимой Екатерина Ивановна воздерживается от походов на лед: ждет мужа на берегу. Екатерина Ивановна провожает мужа на рыбалку — Когда Василий приехал в Синдор, он совсем рыбачить не умел, — рассказывает бабушка коми рыбалки. — Всему я его учила. Но он хороший учеником. Я оглянуться не успела – а Вася уже первый рыбак на деревне. Лет двадцать он потом работал промысловиком в потребсоюзе. За год сдавал в город по несколько тонн. А и я, чуть свободное время появилось в магазине, бегу на реку с ним. Василий Егорович подтвердил: даже и сейчас, когда лучше него никто озера не знает, любая рыбалка с Екатериной Ивановной — самая удачная. То ли рыба ее любит, то ли она слово заговоренное знает, однако факт остается фактом. Эта общая их страсть к реке и озеру, к ночным бдениям у костра, к рыбацкому фарту, наверное, и стала причиной того, что не подались они за односельчанами. В семидесятые годы прошлого века недалеко от деревни прошел газопровод «Сияние Севера». В двадцати километрах вырос современный поселок газотранспортников, унаследовавший от деревни название — Синдор. Сюда перебрались многие деревенские. В поселке есть газ, современная школа, магазины. Заработки в газовой отрасли несравнимы с колхозными. Млжет поэтому, старый Синдор потихоньку обезлюдел. Когда в деревне оставалось всего несколько семей, районные власти приняли решение увезти отсюда дизельную электростанцию. Ее решили поставить на базе отдыха, где любят расслабляться высокие городские чины. База работает несколько дней в году. Но что с того ведь начальству без света никак. А вот протянуть на несколько километров ЛЭП, чтобы запитать энергией жилые дома в деревне, никто не побеспокоился. Темнота доконала последних синдорцев. Заколотив дома, они перебрались поближе к цивилизации. Остались только Прокушевы. Не потому, что им некуда ехать. В шестидесяти километрах отсюда, в районном центре Княжпогост живет дочь. Ее муж Саша работает на газокомпрессорной станции и часто навещает стариков. И тогда на реку они ходят вместе. Баба Катя и его обратила в рыбацкую веру. — Куда мы уедем от озера? – словно и не спрашивает, а утверждает она. И становится понятно: некуда! Василий Егорович убежден в другом: — Не может быть, чтобы такое место, которое кормило деревню сотни лет, оказалось брошенным! Все равно люди сюда вернутся. А пока это время не наступило, Прокушевы одним своим присутствием охраняют деревню. Заброшенный Синдор миновала судьба многих северных сел и поселков, покинутых жителями. Те быстро разобрали на дрова, пожгли беспечные рыбаки и охотники. А Синдор стоит целехонький. Хоть сегодня заселяйся и живи! …Зимой на Севере темнеет быстро. Чуть солнце зашло, пора зажигать лампу. Чтобы не стеснять хозяев, я пораньше устраиваюсь на печке. А они садятся за стол. Все дела дневные дела переделаны. На остальные будет новый день. Василий Егорович начинает вслух читать жене привезенные мной газеты. Глядя на них, я вдруг ловлю себя на мысли: да они просто любят друг друга так, что никто другой им в этом мире не нужен. Вот такая история. Думал выйдет вполне рыбацкая. А получилась — история долгой любви.