О нынешней российской власти мнения противоречивые. Для одних Путин и К - спасители Отечества. С ним пришла долгожданная стабильность, начался экономический рост. Другие, подобно сенатору Маккейну, видят в его глазах три буквы: "КГБ", считают душителем свободы и демократии.
Попробуем разобраться, только с не с Путиным и его протеже на российском престоле Медведевым, а с теми объективными процессами, которые происходят в стране.
С экономическим ростом всё, более или менее, понятно. Он начался ещё в 1999 году, до прихода к власти нынешней команды и стал результатом тех болезненных и, увы, не слишком последовательных экономических реформ 1990-х гг. Этот болезненный процесс пережили все европейские государства, на долю которых выпало шагать по горам и оврагам от социализма к капитализму. И все эти страны сейчас на подъёме.
Благодарить Путина и К за нынешнюю относительную сытость – это всё равно, что воздавать хвалу за спасение жизни от тяжёлой болезни не хирурга, сделавшего тяжелейшую операцию, а обычного врача, который в послеоперационный период завершал лечение обычными таблетками.
А вот как быть со стабильностью, близкой к той, что была при Брежневе, когда душили диссидентов и вводили войска в другие страны? Это злой умысел властвующего кагебэшника? Но ведь Путин был когда-то сподвижником Собчака, его считали демократом первой волны. И в его команде немало людей либеральных воззрений.
Как и экономический подъём, так и нынешний авторитаризм имеют объективную основу. Великий наш земляк Питирим Сорокин в книге "Социология революции" убедительно доказал на примерах, что вслед за революцией неизбежно следует диктатура. Революции совершаются под лозунгом "Долой!" и с требованиями гласности и свободы слова. Второй этап революции: требования порядка, зажим гласности и гражданских свобод, диктатура. Причём в качестве контрреволюционеров могут выступать и победившие революционеры. Им теперь есть, что терять. Им лозунги "Долой! и "Даёшь свободу!" уже ни к чему. Чем более кровавый характер носила революция, тем страшнее облик новой диктатуры.
Всё это в полной мере относится и к СССР 1990-х и России начала XXI века. Начало девяностых – классическая буржуазно-демократическая революция. После августовского путча 1991 года сменились политический режим и экономическая система, рухнула целая империя. Наступила свобода, у которой, как выяснилось, "недетское злое лицо" (из песни "Машины времени"). Население возжелало порядка, и власть чутко это желание уловила с выгодой для себя.
Маятник качнулся в сторону диктатуры, но надолго ли?
Русская революция 1917 года была одной из самых кровавых и глубоких в истории человечества. Контрреволюция оказалась ещё более кровавой и затяжной. Её усилили те исторические процессы, что происходили в Европе. Диктатура наступала по всему фронту. Авторитарные режимы установились в Турции, Италии, Испании, Венгрии, чудовищный тоталитарный режим торжествовал в Германии. Два объективных вектора в России оказались направленными в одну сторону. Получился сталинский тоталитаризм.
Революция 1991 года, к счастью, не пролила таких потоков крови, как 74 года до этого. А потому и контрреволюция получилась значительно более мягкой. Ещё более бархатной стала контрреволюция в странах бывшего соцлагеря. Там через какое-то время после тяжёлых реформ коммунисты кое-где вернули себе власть. Но это уже были не коммунисты. Они и свои партии переименовали в социалистические и социал-демократические. Демократия не пострадала, гражданские свободы остались в целости и сохранности.
Но, самое главное, европейский исторический вектор оказался направленным не в сторону диктатур. Западная Европа, как и США, Канада, Австралия и Новая Зеландия вступили в принципиально новую постиндустриальную фазу своего развития.
В постиндустриальном обществе личность важнее коллектива, а, значит, постиндустриальные страны могут быть только либеральными и демократическими. Пример – Южная Корея и Тайвань, ставшие в полной мере демократическими, перейдя невидимую и весьма размытую границу, отделяющую постиндустриальный этап от индустриального. И не могут быть закрытыми. И воюющими друг с другом. Нет ни одного примера какого-либо серьёзного военного конфликта между постиндустриальными странами. А ведь совсем недавно, по историческим меркам, европейские страны вели между собой безумные кровавые непримиримые войны. Теперь же Европа объединяется, размыты границы, бывшие враги стали сиамскими близнецами.
У России только один путь - в постиндустриальный мир. В экономическом отношении она туда и движется. Поэтому, рано или поздно, придётся отказаться от диктатуры и вернуться к демократии. Только без того бардака, что творился в 1990-е гг. Когда это произойдёт? Когда маятник перестанет качаться? Ответ знает только ветер.