Обилие новостей — особенно плохих — иногда лишает человека эмпатии. Он никому не сострадает и не хочет помочь, не обращает внимания на важные события, такие как военные действия в Украине или мировые катастрофы. Если это происходит с близкими людьми, они кажутся черствыми — словно прячут голову в песок и отказываются взглянуть на реальность. А когда это касается кого-то лично, у него может появиться вопрос: все ли со мной в порядке?

Преподаватель созерцательных практик Виктор Ширяев объяснил «7х7», почему чувства исчезают, как их возвращать — и зачем.

— Нормально ли это — читать новости и ничего не чувствовать? Почему у людей может не возникать внутреннего отклика на фотографии из Мариуполя, истории о несправедливости или ЧП?

— Я думаю, нормально. Все, что происходит с людьми, подчинено определенным механизмам. Здесь их задействовано несколько.

Во-первых, более остро чувствуется то, что воспринимается «своим». Фотографии землетрясения в Турции или цунами на Гаити с тысячами погибших очень слабо регистрируются сознанием. Те, у кого нет родственников или прямых контактов с людьми из Мариуполя, могут ничего не чувствовать. И не потому, что им не хватает эмпатии, а потому, что это происходит с кем-то чужим и потому абстрактным.

Второй механизм — онемение, отстранение. Это тоже нормальная стрессовая реакция, система защиты. Если все время переживать, невозможно нормально жить и работать. За время нашей жизни не было ни одного дня, чтобы на планете не шли войны. Если все это чувствовать и постоянно от этого страдать — ведь эмпатия предполагает схему: «Мне больно, когда тебе больно» — жить будет дискомфортно.

Третий механизм — рационализация. Убеждение себя в том, что происходящее — нормально. За счет этого снижаются эмпатия и чувствительность. Например: «Они все нацисты, ничего страшного». А то, что они люди, застилается этим «рациональным» аргументом.

Четвертый механизм — очерствение. Мы переживаем коллективную травму. Россияне на всем постсоветском пространстве — результат отрицательной селекции на протяжении ста лет: раскулачиваний, сталинских чисток, голодомора, переселения народов, Второй мировой, сталинских репрессий, борьбы с космополитами, заговора врачей, афганских и чеченских войн и так далее. Все это оставляет шрамы на психике и поведении. Шрам — участок рубцовой ткани, кожи другого свойства. И если в западном контексте ярче выражена идея заботы о себе, можно от чего-то отказаться, наши люди черствеют из-за терпения: «я выдержу», «я слабак, что ли», «ударь меня посильнее».

— Люди обращаются к вам с запросом: помогите, я ничего не чувствую и хочу это исправить?

— Ко мне чаще приходят люди чувствующие, которые пытаются жить среди всего ужаса и стресса, не отворачиваясь и абстрагируясь. Запрос «я ничего не чувствую» — более продвинутая история. Человек должен не только это заметить, но и понять, что ему это мешает. Есть такой мем:

 

Снижение чувствительности в конечном итоге усложняет жизнь, потому что она влияет и на эмоции, и на тело. Это обедняет жизнь.

— Что делать, если раньше новости воспринимались остро, а сейчас больше ничего не чувствуешь — произошло, как вы говорите, онемение? Стоит ли намеренно читать еще больше, пытаться вызывать у себя эмоции?

— Не стоит специально триггерить себя новостями, смотреть военные фото или что-то такое. Это бессмысленно, так как если «заморозка» возникла из-за неготовности и неспособности это видеть, то насильно увеличивая интенсивность стимула, мы сделаем себе только хуже.

Что имеет смысл делать: мягко возвращать себе чувствительность как таковую.

 

— Значит, застывание — это нормальная реакция психики? Или это повод обратиться к психологу?

— В идеале, разумеется, до этого не доводить. Так называемая «превентивная медицина» куда лучше, чем лечение уже случившегося расстройства.

Регулярные тренировки психоэмоционального фитнеса — всевозможные методы грамотной самоподдержки, медитация, практика осознанности, физические тренировки, терапия — помогают подготовиться к более высоким психоэмоциональным нагрузкам. Это работает так же, как физические упражнения — тренированное тело легче справляется с вызовом.

Точно нужно идти к специалистам, когда вы «не вывозите». У них есть способы помочь.

— Бывают ситуации, когда в паре, среди друзей или в семье один человек активно смотрит новости, реагирует на них и хочет обсуждать, а другой не желает ни во что погружаться и занимается своими делами, говоря, что его это не касается и погружаться в чужие беды он не хочет. Как быть в такой ситуации разного уровня чувствительности и разных потребностей — одному важно переживать и чувствовать, а другой хочет остаться нейтральным?

— Уважать чувства и потребности другого. Говорить о своих чувствах, не пытаясь переубедить другого и доказать, что ваш способ «более правильный». Возможно, что он более правильный только для вас. Возможно, что он более правильный в принципе. Но когда мы чувствуем, что на нас нападают, мы хотим защищаться, а не открываться навстречу.

Диалог, возможность быть увиденным, услышанным и принятым как раз и предлагает открываться навстречу друг другу, оттаивать.

— Если человек переживает, все ли с ним нормально, как ему валидировать свое «чувство нечувствительности»?

— Все, что с нами происходит, — это нормально. Не в смысле «хорошо», а в смысле — это так. Это нормально — «замораживаться» в моменты острого стресса или в процессе длительного стресса, потому что так работает инстинкт самосохранения.

Инстинкт самосохранения куда больше и древнее нас. Даже при относительно слабых эмоциях снижается доступ к рациональным и взрослым частям психики — нас «захватывают» эмоции. Что уж говорить про события по-настоящему трагические.

Важно это понимать и принимать, аккуратно и мягко возвращать себе доступ к эмоциям. Не через силу, насилие и пересиливание. А через доброе отношение, мягкость и любовь.