Непробиваемый город. Как живут Валуйки — райцентр в 20 километрах от боевых действий в Украине

Посмотреть на ямки

Начало октября. На окраине одного из приграничных сел рядом с Валуйками бьет пулеметная очередь. Дробный звук разносится через поле. Потом слышится очередь из автомата. Вдалеке раздается несколько глухих взрывов.

Два сельчанина остановились, прислушиваясь к звукам.

— С самого утра стреляют вот так очередями, — сказал один.

— Куда вот они стреляют, по коровам, что ли? — ответил второй.

— Да так можно три колхоза уложить! — пошутил первый.

«Хлопки» — к такому обозначению звуков взрывов привыкли белгородцы — в Валуйском городском округе раздаются регулярно. Жители перестали обращать внимание на далекие глухие звуки. Но взрывы поближе их настораживают — заставляют замирать, прислушиваясь.

Валуйки находятся на юге Белгородской области, от них идет дорога на украинский Купянск. До границы с Украиной — 20 км. До Белгорода — 150 км. В Валуйках есть железнодорожная станция. Электричка от Старого Оскола — самого северного города в регионе — идет три часа.

В пустом вагоне поезда «Старый Оскол — Валуйки» 7 октября сидела молодая пара. Парень в кепке с буквой Z обнимал девушку.

Поезд проехал мимо убранных на зиму огородов, одноэтажных домов и редких заброшенных станций. На одной из станций перед Валуйками в вагон зашли две пожилые женщины и мальчик. Одна бабушка стала нахваливать своего внука.

— Очень он любит перед зеркалом стоять, лаком причесон поправляет. И страничка у него в интернете [есть]. Верхний брейк, нижний — танцует, — сказала она и сразу сменила тему: — Прилеты слышала сегодня? Часов в 10 были. Сильно так. Олег сразу позвонил, говорит: «Ты дома сидишь? А то там ребят [мобилизованных] тренируют».

— Мне бы на самбо сегодня успеть, — сказал бабушке мальчик.

— А уроки когда делать? Нам еще уроки делать, удаленка же.

Губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков 15 сентября объявил о переводе школ в приграничных районах на дистанционное обучение. Удаленка сначала действовала для учеников, чьи учебные заведения находятся в 15-километровой зоне вдоль границы с Украиной. С 10 октября все школы в 10 приграничных муниципалитетах области стали работать дистанционно.

— Я хочу на ямки посмотреть. Ты же говорила, тут стреляли, — снова перебил бабушку внук.

— Я тебе потом возле нашего дома покажу, — пообещала она.

— Это где? — спросила вторая пенсионерка.

— У нас. От нас вперед улетело. Вот так смотришь, — женщина показала на электрические столбы за окном, — опора покосилась. Это представь: она же вкопана в землю. Сегодня тоже было, не слышала? Слышно было, и волна в воздухе.

— Ты вчера слыхала за Зеленского? Русских, говорит, надо бить.

— Да он дебил, его хозяева — американцы. Против них уже и Франция, и Германия. Народ свергнет это правительство — или замерзнет. Уже многие на нашу сторону перешли. Нам только этот месяц прожить, пока мобилизованные отправятся. Они ж не наступают, не нападают. Но, конечно, столько ошибок. Оружие по телевизору показывают — оно же единичное.

Поезд приехал на вокзал в северной части Валуек. Из вагонов вышла пара десятков человек. Они пошли в сторону рынка неподалеку через вокзальную площадь с лавочками и бюстом советского генерала Николая Ватутина.

На остановке перед вокзалом пожилая женщина в красной куртке заговорила с мужчиной своего возраста.

— Это вы с Купянска? Я была там у вас когда-то. Сгущенка у вас дешевая была и люстры. Я себе три люстры с рогами у вас купила. До сих пор люстры эти висят. Дешево там у вас, думала, еще поеду — но не поехала. У меня до сих пор деньги ваши есть [она назвала сумму в гривнах]. Это сколько?

— Тысяч пять [рублей] будет, — ответил мужчина.

— А какой курс [обмена рублей на гривны] там сейчас?

— Да непонятно: то поднялось, то упало.

— Ну а вот на днях стреляли залпами — вот именно залпами! — Пенсионерка ответила на какую-то реплику подошедшей к остановке женщины и продолжила рассказ: — Я была на огороде, была в шоке: куда бежать? Люди сейчас будут уезжать, а я не знаю даже, где паспорт!

Со стороны рынка к остановке быстрым шагом прошла сгорбившаяся старушка. В руках она несла тряпичные сумки с покупками. И громко говорила сама с собой: «Начнут они! Это мы еще не начинали!»

Деловой обед

К полудню пятницы на рынке стало почти пусто. В уже закрывавшихся палатках с кроссовками, ботинками и пальто общались продавцы. В одном из павильонов с военной экипировкой стоял манекен ребенка, одетый в камуфляж, с балаклавой на голове.

Люди с этой окраинной части города перемещались в центр по делам. 3 км пути, подъем в горку мимо домов с деревянными оконными рамами, автомоек, «Пятерочек» и ларьков с бургерами — и справа от дороги на холме показалась деревянная крепость. В XVII веке жители этих мест построили часть сооружений «Белгородской черты» — крепости для защиты от набегов крымских татар. Теперь на стенах памятника растянуты баннеры с портретом молодого военного и надписью ZOV — эти буквы используют военные. За крепостью начинается центр Валуек.

В стороне от центральной городской площади на площадке играли дети. В нескольких метрах от них двое мужчин в военной форме сидели на лавочке и курили сигарету за сигаретой. Этой осенью в Валуйках мужчины носят либо черные куртки, либо камуфляж. В городе много военных: они приезжают из других регионов, отправляются на фронт и возвращаются в увольнительные.

Через дорогу от площади возле грузовика курили молодые парни в военной форме. Еще двое в камуфляже стояли в очереди за шаурмой из ларька.

Витрина магазина одежды в самом центре города была увешана флагами и знаменами с буквами Z и V. Рядом с красным Знаменем Победы поместился черно-желто-белый имперский флаг с надписью «Я русский». Внутри магазина по соседству с военной формой висят женские кофты и детская одежда.

Двое мужчин в форме военных зашли в магазин и рассматривали шевроны.

— А на [нашивку] «Группу крови» у вас нет скидок? — спросил один из мужчин.

— Это только в военторге, — ответила ему продавщица.

— А, это же обычный магазин. Тогда мне бы колготки — 40 ден. Или нет, 60. Скоро же зима.

— Есть и 100! Вам какие?

— Мне в сеточку, — пошутил мужчина. — А это что у вас, флаг Украины? — показал он на желто-голубой флаг.

— Нет, — женщина замялась. — Ну, это Тува... Тыва [флаг этой республики]!

Мужчины принялись разглядывать ножи, разложенные на отдельном столе.

На парковке рядом с магазином курила группа мужчин: двое в камуфляже, еще несколько — в спортивных костюмах. Один них зашел в другой магазин к своему другу-продавцу.

— Категорически приветствую, мой друг! Я тут хожу, решил к тебе зайти.

— Это самое верное решение.

— Пошли покурим?

— А ты чего, ничем не занят?

— А что, у нас движуха, все четко. Город-то непробиваемый.

В 13:00 7 октября губернатор Вячеслав Гладков в своем Telegram-канале написал про обстрел поселка Дальнего в Валуйском городском округе — это возле границы с Украиной. Спустя несколько минут в валуйский ресторан «Башня» зашли трое мужчин. Двое из них были в офисном: классические рубашки, кожаные туфли. Третий носил военную форму с капитанскими погонами. Мужчины заказали у официантки деловой обед.

Дни, когда все заново началось

Алина Челинцева родилась в Украине и переехала вместе с родителями в Валуйки в 2010 году, когда ей было семь лет. В Украине у нее остались жить родственники. Первые дни октября она считает «тихими»:

— Взрывы слышны почти каждый день. Они могут быть негромкими, но физически их ощущаешь. Когда что-то падает, когда срабатывает ПВО, сильно трясутся окна — это пугает и отвлекает. Морально тяжело становится жить через пару дней громких взрывов. Не могу сказать, что к этому можно привыкнуть. Я за собой заметила привычку пригибаться от громких звуков. Тревожит, что такие вещи оставляют след на психике.

Семья Алины живет в доме без подвала. При сильных обстрелах можно только зайти в ванную, чтобы не пораниться осколками оконных стекол. Девушка надеется, что экстренных ситуаций не будет, — “но это призрачная надежда”.

Летом Алина уезжала из Валуек в Санкт-Петербург, чтобы отдохнуть от обстановки в городе и новостей о военных действиях. Через пару недель после ее возвращения, 16 сентября, губернатор Вячеслав Гладков сообщил об обстреле Валуек. Двое человек получили ранения, одна женщина погибла.

Жительница Валуек Ольга [имя изменено] рассказала “7х7”, что в тот день был «максимальный переполох».

— Ночь как будто превратилась в день [из-за вспышек]. Все собрали вещи и уехали. Половина города, по-моему, уехала. Я в силу определенных обстоятельств не могу уехать, но я бы тоже это сделала. Сейчас все, кто уехал, вернулись. Население не унывает, насколько это возможно, хотя мы сами фактически находимся в такой же ситуации, что и население Украины, — сказала Ольга.

Она приготовила «тревожный чемоданчик» на случай экстренной ситуации. В последний месяц, говорит Ольга, настроения валуйчан резко изменились. С одной стороны, люди продолжают поддерживать российских военных, с другой — боятся частых обстрелов.

Эти изменения заметила и Алина Челинцева, которая занимает антивоенную позицию:

— Мы живем не в страхе перед военными, а в страхе перед смертью. Это абстрактный страх — умереть или получить ранения. А военные — они тоже люди, им нельзя не помогать. Это может показаться лицемерным — не разделять позицию власти и помогать военным, но многие люди идут воевать не по своей воле. Относиться к ним бесчеловечно — не самая лучшая позиция. Ситуация 16 сентября встряхнула людей. После этого [обстрела] они начали с большей остротой и тревогой относиться к ситуации [в Украине], стали обращать внимание на то, что происходит вокруг. У многих мнение [о боевых действиях] в принципе поменялось: люди испугались и поняли, что может и сюда прилететь. До этого здесь было много ярых сторонников [военной операции], а сейчас люди поняли риски.

Главное желание валуйчан — «желание выжить и выдержать морально», считает Ольга. Для этого, говорит она, нужна «победа»:

— Военные действия — это страшно и опасно. Я думаю, все мечтают об обыденной жизни: не переживать за себя, свое здоровье и не думать о том, прилетит ли [снаряд] в твой дом. Нужно отвести войска [ВСУ] намного дальше, нужны активные действия со стороны военнослужащих и властных структур. Понятно, что это не изменит ситуацию: будут обстреливать другие территории. Но, думаю, слово «победа» сюда подойдет.

Алина Челинцева надеется, что вооруженный конфликт закончится, — хотя и называет эту надежду глупой.

— Хочется, чтобы все прекратилось. Или хотя бы обошлось малой кровью. Но говорить о малой крови сейчас, наверное, некорректно. Я не знаю, чего ожидать. Последние недели были очень неожиданными: мобилизация, новые обстрелы — когда все заново началось. Я надеюсь, что завтра будет тихо.

Когда еще прилетит

В маршрутку из центра Валуек до автовокзала зашла женщина с небольшим пакетом в руках. Она ждала автобус на остановке больше 15 минут — путь пешком занимает примерно столько же времени. Пассажирка протянула водителю банковскую карту. А мужчина за рулем попросил ее оплатить проезд переводом на карту.

— Нет, я не могу. Долго. Возьмите карту, — ответила она.

— Вам что, жалко, что ли? — возмутился водитель.

— Ну вам же терминалы [для оплаты проезда картой] поставили зачем-то.

— Ну, значит, завтра пешком пойдете! — завелся мужчина. — Я до часу работаю — и все.

— Да у вас терминал [стоит]!

— Все, достали! Я за 20 лет ни копейки, ни одной субсидии [от государства] не получил!

Официально считается, что пассажиры валуйских маршруток могут оплатить проезд наличными или банковской картой. Но многие водители просят переводить деньги на карту: так они пытаются обходить сервисные сборы за использование терминала и оставлять всю прибыль себе.

Женщина настояла на своем и оплатила проезд картой. Через несколько минут она вышла на остановке перед вокзалом и, улыбаясь, пошла по своим делам. На парковке возле автовокзала громко разговаривали трое таксистов в жилетках и с сигаретами в зубах.

— Хохлов мочили, я говорю: глянь, осколок летит! Летит! Приглядываюсь — а это птичка. Тут я и *** [удивился]: тоже мне, осколок!

Неподалеку от таксистов полный мужчина в военной форме ждал автобуса и рассказывал приятелю о походе в белгородский бар.

— Там сет самый дорогой — 1100 рублей. Ликер, текила. Мы взяли, а бармен на нас вот такими охуевшими глазами смотрит, — мужчина показал удивление бармена.

В стороне от мужчин разговаривали две женщины в черной одежде. Дочь одной из них играла в телефон.

— А ты похудела, — сказала женщина с ребенком на руках.

— Да я с этой [Роскомнадзор] еще сильнее похудела. Я живу ж рядом, там, где обстреляли. Все видела, как горело, — ответила другая.

— Ужас.

— Да, ужас, оно так полыхнуло. Воронки какие-то, мины. Было страшно.

— А я в тот вечер зятю звонила, чтобы приезжали, а то тоже рядом.

— Страшно. Не знаю, когда еще прилетит.

— Мы тоже боимся, — сказала первая и обратилась к дочери: — Ладно, пойдем. Маленького надо кормить.