«Моя маленькая смерть»

Взгляд прощания

— Вы были рядом, когда Сергея задержали?

— Конечно, да. Понимаете, я просто умерла в то утро. Сергей стоял рядом со мной плечом к плечу. Человек, пришедший с обыском, смеялся и кричал ему в лицо: «А теперь ты сядешь!» Не могу забыть эти слова и этот смех. Силовик был очень счастлив задержанию Сергея.

Потом он рылся в моем белье и «обыскивал» коробку с иконами. Не понимал и удивлялся: «Что это?» Я ответила: «Это православные иконы и религиозная литература. Достались мне от родителей». Но на видео этот момент не попал [речь о кадрах обыска, опубликованных СК]. Помню взгляд Сергея, когда его уводили в наручниках. Это был взгляд прощания. Я тогда была в отпуске, потом взяла больничный и слегла на месяц.

— Учитывая, что до случая в октябре прошлого года Сергея уже задерживали, вы удивились последнему задержанию?

— Удивилась — не то слово. Я очень испугалась за него. Ушла в депрессию, перестала есть, спать, жить.

— Когда вам стало понятно, что задержание Сергея не закончится просто штрафом?

— Только когда зачитали приговор. Я до последней минуты не теряла надежду на освобождение из зала суда, ведь автор ролика получил штраф [Карима Ямадаева, снявшего веб-сериал, за репост которого Сергея отправили в колонию, оштрафовали на полмиллиона].

«Не разрешила себе слез»

— Расскажите о характере Сергея. Какие у него были планы на будущее и мечты?

— Сергей настоящий. Честный, добрый, его любит весь наш подъезд. Участковый собрал какие-то отзывы, что Сергей якобы «неуважительный». Но положительную характеристику на моего сына подписали все квартиры. Кому будем верить?

Наверное, все-таки соседям, которые его знают с рождения. Он сочинял музыку, играл на инструментах, как его папа когда-то. Любил жизнь! Сергей не был женат, жил со мной и папой в одной квартире. Муж умер за десять месяцев до ареста сына. В первую годовщину его смерти Сергея объявили террористом.

— Как он переживал нахождение в СИЗО? Были сообщения о том, что Сергей много болел.

— Сергея лишили свободы, и это пытка для нас обоих. Нет ничего страшнее, чем потерять свободу.  Он много болел и болеет. Все заболевания обострились. Я уже столько лекарств передала в СИЗО, но лучше не становится.

— Как вы сами пережили этот год?

— Каждый суд по продлению ареста и отказ разрешить домашний арест — моя маленькая смерть. Каждое депрессивное письмо Сергея — моя маленькая смерть. Если не могу выполнить какую-то просьбу Сергея — то же самое. После передачи дела в суд все смоленские СМИ выпустились с заголовками, что наказан злоумышленник. Я из-за этого проплакала вечер и ночь. Утром ушла на работу.

А 28 июля 2022 года, когда Сергею вынесли приговор — шесть с половиной лет за просто слова, — я закрыла лицо руками и не разрешила себе слез. Слушатели в суде рыдали в голос. Я поддерживала сына и держалась сама, пока его не увезли.

Верить до последнего

— Вы посещаете вечера писем политзаключенным. Как много людей туда приходит, чтобы поддержать вашего сына?

— После приговора мне звонили люди, говорили со мной часами, пока я была в состоянии отвечать. Вечера писем — большая отдушина для меня. Туда приходит интеллигентная, образованная и позитивная молодежь, около 20 человек, но состав меняется. Они не пьют, как и Сергей. Сыну интересно с ними общаться. Он пишет мне два-три раза в неделю. Каждое письмо в колонии проверяет цензор. Поэтому я пишу только про дом, кошку и так далее. От друзей и активистов ему доходят не все письма. Что они там пишут — я не знаю.

Сергей рассказывает, что очень скучает по мне и своей кошке Мильке. Каждое свое письмо подписывает: «Твой и Милькин Сережа».

— Вам когда-нибудь хотелось, чтобы Сергей не занимался активизмом, что это опасно?

— Я всегда хотела, чтобы он берег себя, был здоровым и счастливым, сочинял музыку и играл на гитаре. Сергей не рассказывал мне о своей жизни, потому что берег меня и не хотел, чтобы я волновалась. Все новости о нем я узнавала из СМИ.

— У вас есть надежда, что приговор смягчится?

— Адвокат подал апелляцию, в ближайшее время дело направят в военный апелляционный суд [террористические дела рассматривают военные судьи]. У нас есть серьезные основания для отмены приговора. Но подробности раскрывать нельзя.

Я до последнего буду верить, надеяться, ждать. Только это мне и остается. Хорошо, что появились люди, которые стали поддерживать меня и бороться за права Сергея [активисты и правозащитники создали Telegram-канал, где публикуют все новости, связанные с уголовным делом Командирова, ходят на его заседания и призывают писать заключенному письма]. Я не знала, что на свете есть столько неравнодушных людей.

— Он как-то реагирует на то, что происходит после 24 февраля в России?

— Я думаю, что у него мало информации. Газет и телевизора там нет. Но он знает о 24 февраля и о последних событиях. Мы не обсуждаем это, чтобы наши письма продолжали доходить. Но он написал, что теперь волнуется за меня еще больше, ведь я осталась одна в квартире.