«Учить их – как в страшном сне»

«Это провал дипломатии»

Ольга [по просьбе героини редакция не называет ее настоящее имя и город] работала ведущим оператором беспилотных летательных аппаратов в компании, которая продает беспилотники, оказывает услуги по аэрофотосъемке и обучает операторов. Она была единственной женщиной в отделе и, по отзывам учеников, отличным преподавателем.

Отдел Ольги ведет несколько проектов: занимается мониторингом промышленных объектов, исследует изменения рельефа, изучает поведение популяции животных и другое. Многие из перечисленных работ специалисты выполняют с применением беспилотников китайской компании DJI. Эти же беспилотники компания Ольги продает частным лицам, на них обучает клиентов в собственном учебном центре.

Незадолго до вооруженного конфликта в Украине Ольга потеряла близкого человека. Встреча со смертью стала ударом для нее. Поэтому она не могла смириться с разговорами коллег, которые после 24 февраля следили за ходом военных действий и с азартом обсуждали, как надо убивать «украинских нацистов». «Неужели они не понимают, о чем говорят», — недоумевала Ольга. Разговоры о войне и смерти продолжились, даже когда она открыто заявила на работе о своей антивоенной позиции.

— Я против вооруженного конфликта — это провал дипломатии. Как я буду с этим спокойно жить? — объяснила она «7х7».

До событий в Украине компания Ольги часто обучала операторов беспилотников. Поток желающих учиться постепенно уменьшался, а после введения санкций в феврале и марте почти иссяк. И руководство центра нашло новых клиентов — «людей из ОМОНа».

«Если они будут плохо учиться — бейте их»

В тот апрельский день Ольга сидела в пустом учебном классе: обычно она оставалась там после занятий, чтобы поработать в тишине и не носить ноутбук обратно в офис. Вдруг в класс зашли ее коллега и человек, который представился ему «сотрудником ОМОНа». Мужчины обсуждали обучение группы добровольцев, которым предстояло поехать в Украину.

— Я сидела молча, пот лился градом, думала, что упаду в обморок, слушая их, — вспоминает Ольга.

«Сотрудник ОМОНа», заметив ее, спросил, получится ли быстро, за два-три дня, обучить группу людей для работы в боевых условиях. Ольга ответила, что это невозможно: она знает требования лишь к гражданским полетам и их нормативы. «Нет, нам это не надо, только пилотирование, — пересказала она слова мужчины, — а если они будут плохо учиться, бейте их. Я с ними так обращаюсь, они по-другому не понимают».

«Сотрудник ОМОНа» и коллега Ольги продолжили разговор. Речь зашла о покупке у компании четырех дронов модели Mavic, которые группа добровольцев собиралась использовать для наведения артиллерии.

Женщина знала, что небольшой DJI Mavic управляется оператором только в условиях прямой радиовидимости на относительно небольшом расстоянии. Человек может услышать шум такого аппарата довольно далеко. Она ничего не сказала мужчинам, решив обсудить вопрос с руководством напрямую и отговорить их от проекта. Однако ее не послушали.

«И никого не волнует, сколько солдаты проживут»

17 мая руководитель центра предложил Ольги неофициально, то есть без оформления документов, обучить пилотированию дронов в боевых условиях группу из шести человек.

Ольга отказалась, аргументировав это тем, что не сможет проводить занятия по тактической подготовке — гражданский оператор не владеет такими знаниями. Начальник разозлился и сказал, что обучение операторов входит в ее служебные обязанности. В тот же день женщина подала заявление об отказе от совмещения основной работы оператором и преподавания (копия заявления есть у «7х7»).

— Я мирный человек, мне важно, чтобы мои близкие жили в мире и безопасности, — рассказала Ольга. — Учить тех, кто собирается наводить беспилотниками артиллерию, — это как в страшном сне.

Руководство нашло другого, более сговорчивого преподавателя для обучения «добровольцев». Женщина считает, что у него «просто не хватило компетенции понять, во что он ввязывается».

Обычно Ольга за пять дней (40 учебных часов) объясняла ученикам теорию — нормативы, правила полетов, взаимодействие с государственными органами, контролирующими воздушное пространство, — и давала немного практики: учила человека пилотировать дрон, рассказывала, как покупать запчасти на AliExpress, как менять сломавшиеся лопасти и устранять электронные ошибки, куда обращаться в случае более серьезных поломок.

Второй преподаватель обучил группу за три июньских дня: в один день прочитал все лекции по теории, в оставшиеся два дня провел практические занятия (не больше четырех часов каждое). В группе было шесть учеников: предположительно, четверо из ОМОНа и двое из СОБРа, но последние не поехали в Украину: руководство структуры приняло решение «отменить командировки». О своей работе преподаватель рассказал коллеге лично, она записала разговор на диктофон (запись имеется в распоряжении «7х7»).

Ольга полагает, что такая спешка могла быть вызвана двумя причинами: желанием руководства «добровольцев» как можно скорее отчитаться об их успешном обучении и отправить их на фронт и попыткой «распилить деньги» за неофициальную учебу.

— В некоторых государственных органах или учреждениях есть такая практика: выписывают сотрудникам премию из фонда заработной платы, устно оговаривают, что эти деньги должны быть потрачены на учебу в определенной организации (выделить деньги из бюджета бывает проблематично, ждать дополнительных средств долго, а обучить надо срочно). Об этой группе мне говорили, что обучение вообще «неофициальное». Не знаю, заплатили ли что-то учебному центру, были ли каким-то образом распределены деньги между учебным центром и заказчиком, — рассказала она. — Никого не волнует, сколько проживут в условиях боевых действий солдаты, обученные таким образом.

Официальные учебные центры Минобороны обучают применению военных дронов «Гранат», «Элерон», «Застава», «Форпост», «Орлан-10» в течение трех-четырех месяцев.

«Наши дроны спасали жизни во всем мире»

Дроны Mavic, которые компания обещала продать группе «добровольцев», пришлось собирать по небольшим магазинам, где такие модели и запчасти еще продавали, рассказала Ольга. В апреле компания DJI прекратила работу в России и в Украине и выпустила «Заявление о военном использовании дронов». В нем она обязалась не рекламировать, не модифицировать и не продавать свое оборудование в военных целях, не ремонтировать беспилотники, которые участвовали в боевых действиях.

«Наши продукты созданы для улучшения жизни людей и приносят пользу миру, и мы абсолютно осуждаем любое использование наших продуктов для причинения вреда. Наши дроны сохраняли вымирающие виды, защищали мировые достопримечательности от уничтожения, спасали жизни во всем мире», — говорится в заявлении компании.

Несмотря на позицию DJI, дроны этой компании используют и украинские, и российские войска. 20 августа «РИА Новости» опубликовали видеосюжет о работе огнеметной системы «Солнцепек». На видео наводчик ЧВК «Вагнер» использует планшет с логотипом DJI для корректировки обстрелов.

Солдаты получают беспилотники в том числе от активистов, которые покупают технику с помощью краудфандинга. При помощи агрегатора открытых данных о военных действиях в Украине, созданного группой Conflict Intelligence Team (CIT), можно найти упоминания об этом. Так, 15 марта краудфандеры из украинской организации «Повернись живим» («Вернись живым») передали 128-ой горно-пехотной бригаде Украины дрон DJI Mavic, а 11 апреля народная милиция ДНР получила дрон DJI Matrice от российской общественной организации «Вече».

Группа «Координационный центр помощи Новороссии», которая обучает операторов беспилотных летательных аппаратов в Петербурге, с 9 апреля собирает «комплекты для разведки и корректировки огневых средств», в том числе дроны DJI Mavic 2, для «разведчиков-операторов БПЛА в одном из подразделений Росгвардии, работающем на южном направлении».

Руководство воронежского медуниверситета за отказ студентов скинуться на квадрокоптер для военных ДНР якобы запретило им приводить родственников на торжественное вручение дипломов, а Генпрокуратура заблокировала студенческую группу во «ВКонтакте».

«Как им управлять, когда пули над головой свистят?»

В разговоре с журналистом «7х7» Ольга сказала, что в России есть хорошие аппараты самолетного типа для гражданской аэрофотосьемки, но по части коптеров страна давно проигрывает «гонку вооружений». Во всех отечественных разработках много заграничных деталей и технической начинки. Коллеги специалистки говорили, что в БПЛА «Орлан-10», который используется в учебном центре Минобороны, стоит японский двигатель, а внутри гражданских дронов «российского производства» Supercam S350 — китайские аккумуляторы.

— Многие российские модели дронов очень чувствительны к помехам, например, рядом с железобетонными конструкциями теряют сигнал, и это лишь одна из проблем, — объяснила Ольга. — Видели, как дрон «Почты России» врезается в стену?

Ольга уверена, что коптеры компании DJI (в особенности модели Mavic и Matrice, на которых ее компания обучала «добровольцев») невозможно использовать в военных целях без модификаций:

— Нельзя прицепить на дрон гранату или автомат Калашникова, как в фильме «Плохие парни». Он такой груз не поднимет, а более мощный дрон отдачей от выстрела снесет. Да и на подлете он шумит, засечь проще простого.

Издание «Известия» публиковало видеосюжет о модификации дрона DJI Mavic Pro для переноса и сброса гранаты F1. Судя по кадрам, солдаты используют его, но не перепрограммируя полетный контроллер (это сложно сделать без специального образования), а прикрепляя отдельную, по мнению Ольги, не очень надежную систему передачи сигнала со светодатчиком.

— Пилотировать аэрофотосъемочный дрон с самодельный нагрузкой в мирное время ни одна приличная компания не станет, но тут ситуация принципиально иная, — прокомментировала видео «Известий» Ольга. — Обратите внимание, масса гранаты F1 600 г, масса самого DJI Mavic — чуть больше 900 г. Расход заряда батареи в полете большой, двигатели будут шуметь, дрону придется постоянно маневрировать, чтобы остаться незамеченным, а чтобы точно сбросить снаряд, надо зависнуть строго над целью, так что вероятность того, что груз упадет не там, где надо, например, в окно подвала, где прячутся гражданские [люди], немаленькая. Не стоит забывать про износ оборудования: вряд ли кто-то в боевых условиях высчитывает циклы заряд-разряд. Если быстро износится аккумулятор, может произойти резкое падение заряда батареи, и дрон с гранатой упадет на своих.

У беспилотников DJI незащищенный радиоканал: перехватив его управление при помощи средств радиоэлектронной борьбы (их активно используют и российские, и украинские войска), можно узнать, где находится оператор. Каждый дрон компании DJI включен в общую систему отслеживания Aeroscope, которая позволяет определять местоположение аппарата. Обзор работы этой системы в условиях военных действий публиковало издание Verve Times.

Военный корреспондент Максим Фомин под псевдонимом Владлен Татарский говорил, что российские войска в Украине используют вместо военных БПЛА «Орлан» дроны DJI Mavic 3, «дальность полета которых и время пребывания в воздухе сильно ограничены. Немного выручил бы „Матрис“ [модель Matrice] с двухсоткратным зумом, но ты попробуй его привези, могут таможенные брокеры не пустить».

Дрону Mavic нужно находиться в прямой видимости оператора, а дальность приема у него — около трех километров.

— Это же гражданский дрон, за угол зашел — связь прервалась. Как им управлять, когда пули над головой свистят? — задается вопросом Ольга.

Если дрон потеряет связь с оператором, он упадет — тогда оператор должен добраться до аппарата, убедиться, что тот цел, и запустить снова.

Ольга считает, даже гражданские дроны можно использовать в условиях боевых действий с меньшим риском для операторов, если заранее разрабатывать планы операций и автоматизировать процессы для выполнения боевых задач. По ее мнению, за три неполных дня качественно обучить группу чему-то, кроме общих аспектов работы, а особенно хорошим тактическим решениям с отработкой на практике, невозможно.

«Может быть, кто-то еще откажется помогать в подготовке людей для спецоперации»

После отказа Ольги работать с людьми, которые собирались воевать, руководство забрало ее ноутбук — якобы чтобы почистить от вирусов, которые «сожрали там всю информацию» (часть «пропавшей» информации Ольга вскоре обнаружила в локальной сети компании). Женщина получила другой ноутбук, который не подключили к онлайн-таблицам отдела, что усложнило ей работу.

Потом начальство сообщило, что в летнем сезоне Ольгу не направят на полевые проекты, что лишило бы ее солидной части заработка. Опасаясь «непредсказуемых поступков со стороны руководства», Ольга обратилась за помощью к движению «Антивоенный фонд», который помогает людям, уволенным или дискриминированным на работе за их антивоенную позицию.

Фонд дал Ольги несколько консультаций. Окончательно потеряв доверие к руководству, она уволилась из компании в середине августа. Ольга считает очень важным рассказывать свою историю публично, хоть и анонимно.

— Не хочу быть соучастником. Может быть, кто-то еще откажется помогать в подготовке людей для спецоперации, — надеется она.