Утром 18 марта силовики пришли с обысками в квартиры псковских журналистов и активистов «Яблока». По их словам, полиция действовала грубо: людей клали лицом на пол, били в дверь кувалдой. Поводом для обысков стало уголовное дело о клевете, возбужденное из-за поста в Telegram-канале о губернаторе Михаиле Ведерникове. Обыски в частности прошли у члена «Яблока» Екатерины Новиковой и родителей главреда издания «Псковская губерния» Дениса Камалягина*, который за день до этого покинул Россию. Они рассказали «7x7», как прошли обыски и что думают о произошедшем.
Денис Камалягин*: «Я до самого конца не хотел уезжать»
— Я ожидал обысков с 5 марта, после того как к нам в офис «Псковской губернии» пришли с административкой [о дискредитации российской армии]. В тот же день Роскомнадзор по требованию Генпрокуратуры заблокировал страницу с фильмом об украинцах якобы из-за недостоверной информации. 9 марта Роскомнадзор заблокировал наш сайт за распространение недостоверных сведений о вооруженных силах РФ.
Уже тогда я понял, что с большой вероятностью на меня заведут уголовное дело. [На тот момент] почти все редакторы заблокированных изданий уехали из России, кроме [экс-главреда «Эха Москвы] Алексея Венедиктова. Я понял, что почти последний остался, и на данный момент рискую не только собой.
Я до самого конца не хотел уезжать. Силовики давили на моих родственников, родителей и окружение, которые настоятельно просили меня уехать для их спокойствия.
Но теперь неспокойно мне, потому что к ним приходят с обысками. Поверьте, чувствовать такое на расстоянии охренненно неприятно. Это неприятнее, чем тебя самого кладут мордой в пол.
С 17 марта я нахожусь в одной из столиц стран Балтии. Буду здесь продолжительное время, пока не станет понятно, можно ли продолжать работать журналистом в России. Но, боюсь, у меня есть ответ на этот вопрос.
Я уехал, во-первых, потому что у нас [«Псковской губернии»] не осталось техники для работы в России. Знаю, что если она появится, то в любой момент могут попытаться забрать ее снова. Во-вторых, теперь в России многие ресурсы недоступны и нормального доступа для работы нет. В-третьих, мы не сможем работать внутри, потому что не находимся в безопасности. Я не силовик или президент и не могут обеспечить безопасность своим коллегам. Поэтому мы уехали. Мы считаем, что здесь будет делать это гораздо эффективнее.
Мы хотим продолжать заниматься журналистикой, но на территории России качество это делать невозможно.
Впервые в истории мы наблюдаем [военную спецоперацию] в прямом эфире с сильным интернетом. А руководство нашей страны начало [военную спецоперацию], не умея им пользоваться, не понимая и не разбираясь в нем.
Недавно к моей маме в ателье пришли родители ребенка и попросили срезать с его куртки нашивку сине-желтого цвета, потому что его начали травить за это. Мои родители и знакомые говорят, что им тяжело дышать тем же воздухом, которым дышат люди, выстраивающие детсадовцев и школьников в букву Z.
Екатерина Новикова: «Наш губернатор лишил моего ребенка связи!»
— В 7:00 ко мне домой пришли четыре офицера полиции. Они громко постучали в дверь и показали постановление на обыск. Но в нем были указаны некие Елены Николаевны и Елены Михайловны, то есть документ как будто был не на мое имя. Но полиция начала обыск: они пригласили понятых, одна из которых отпросилась под предлогом, что нужно отвезти ребенка в школу. В итоге все проходило при одном понятом, что является нарушением.
Я живу в общежитии, и мне принадлежат две комнаты. Но постановление было выписано на одну. Поэтому, когда полицейские попытались пройти во вторую комнату, где живут дети, я их не впустила и потребовала другое постановление. Пока его делали, полиция дала возможность детям позавтракать и уйти в школу.
В итоге в комнате детей они нашли телефон моего сына, который забыл взять его в школу, и забрали его. То есть наш губернатор лишил моего ребенка связи!
У меня изъяли фотоаппарат, объяснив, что он может быть связан с преступлением. Но я не знаю, как с помощью фотоаппарата можно что-то писать в Telegram! Телефон изъяли и у моего защитника, хотя не имели права это делать. Он отказывался отдавать его, но они его подняли и вытащили телефон из кармана.
Грубости не было. Но обыск полицейские проводили так, что я не могла следить за всеми сотрудниками одновременно. Один роется в вещах за спиной, другой — в шкафу, в это время третий отвлекает вопросами. После обыска мне не оставили никаких бумаг или копий документов. Пытаюсь созвонится со старшим дознователем, которая выписывала постановления на обыски.
В целом обо всей этой акции с обысками я могу сейчас говорить только матом.