«Сейчас естественно ощущать страх и отчаяние». Активистка Наташа Баранова — что такое ненасильственная коммуникация и зачем она обществу

«Люди не умеют называть свои эмоции»

— Когда ты начала замечать, что не всегда коммуникация между людьми протекает бережно и экологично?

— Для меня эта история началась в прошлом году. Так вышло, что я видела много конфликтов в рабочей и активистской среде. Коллеги из сообщества говорили про других: «Да, он тролль, не общайтесь с ним». Меня это задевало. В то же время мои коллеги меня спрашивали, как же не поругаться с теми, кто не выходит на протесты. От этих базовых вопросов коммуникации зависит, будем ли мы понимать друг друга, решать конфликты или же будем уходить в эскалацию, обиду и прочее.

Я наблюдаю, что люди не умеют называть свои эмоции. Я могу спросить, как вы сейчас. Человек отвечает: «Нормально». Это не эмоции. Тогда я и подсказываю, что есть такая ненасильственная коммуникация (ННО). Это концепция, которую придумал психолог Маршалл Розенберг. У него своя школа, есть ученики и последователи по всему миру. Он предлагает простой инструмент для эффективной рабочей, личной и другой коммуникаций. Этот инструмент работает даже для решения военных конфликтов.

— В чем заключается эта концепция?

— В ненасильственной коммуникации есть четкие четыре шага, как мы выражаем негативные эмоции. Это чувство, название факта, потребность и просьба к человеку. Ненасильственная коммуникация направлена на себя, на эмпатию. Когда я знаю, что со мной происходит, то я могу понять, какие чувства испытываю и какие мои потребности не удовлетворены. Лучше понимая себя, мы лучше понимаем и других людей, что у них происходит и почему они иногда уходят в какую-то пассивную агрессию или в обиду. Агрессия — это вообще неправильное выражение неудовлетворенной потребности.

— Откуда ты узнала о концепции ненасильственной коммуникации?

— Я больше года занимаюсь с психологом и еще очень люблю канал практикующего психолога Евгении Стрелецкой. У нее тоже был короткий ролик о ненасильственной коммуникации, она советовала книжку об этом. Я, конечно же, ее прочитала. До этого я с психологом вела «дневник эмоций», училась распознавать, что я чувствую. После я уже ходила на курс по акционизму, который вела активистка Катрин Ненашева, и для меня как для активистки и журналистки важно, чтобы такие темы выходили из нашего «информационного пузыря».

Мы [активисты и журналисты] вроде бы представляем, что такое ННО. Но, несмотря на это, в активистской среде бывает очень сложно договориться друг с другом, бывают какие-то публичные конфликты. Поэтому важно, чтобы не только активисты знали про эту тему и использовали «бережный разговор» в своей жизни. Да, сейчас люди больше стали говорить о концепции ненасильственной коммуникации. Но пока это знание недоступно для широкой публики.

— Объясни, зачем человеку учиться бережно коммуницировать с другими людьми?

— Во-первых, мы так или иначе сталкиваемся с конфликтами, критикой, осуждением и сравнением. Мы хотим, чтобы нас слышали и слушали. Мы все хотим заботиться о нашем психологическом состоянии. Именно язык может снизить уровень отчужденности между нами. Если в языке отчужденности минимум, то и в коммуникации с людьми будет ее меньше. Это такой культурно-общественный аспект. Концепция ненасильственного общения (ННО) помогает выразить свои негативные эмоции без конфликтов. При постоянном использовании она просто встраивается в повседневную жизнь.

— Ты говорила, что эта концепция в том числе необходима активистам. Почему?

— Для активистов навык коммуникации и решения конфликтов — базовая вещь. Можем ли мы добиться социальных изменений, если мы постоянно конфликтуем или не обсуждаем наши чувства, а уходим в разборки?

Мы не можем добиться изменений в обществе, если не умеем договариваться друг с другом. Ненасильственное общение — это про консенсус, а не про компромисс.

Консенсус наступает, когда все потребности сторон удовлетворены. Компромисс же, к сожалению, про то, что ни одной стороне не нравится, но они к чему-то пришли. В итоге все немного обижены.

Я знаю, что активистские комьюнити, горизонтальные проекты активно используют эту практику, потому что иначе ты никак не сможешь работать. Моя коллега даже читает нашу памятку в университете. Она объясняет студентам, как пошагово они могут выстроить общение друг с другом. Порой ситуации настолько выходят из-под контроля, что теперь нужны правила для разговора. Я убеждена, что это полезный навык для всех сообществ и организаций.

«Одна история — распознавать свои чувства, другая — понимать, почему ты это испытываешь»

— «Бережный разговор» — это разговор с горожанами и горожанками про их эмоции и ощущения. Мне кажется, что у нас очень низкий уровень чувствования и распознавания своих эмоций, и нас не учили в школах, что делать, например, с грустью. Не было никаких уроков по ненасильственной коммуникации, как переживать свои чувства. У нас очень закрытая культура.

— Как акция проводится?

— У меня есть «крикливая» табличка «Бережный разговор», которая сделана для привлечения внимания. Также у меня есть вспомогательные элементы, которые можно назвать артефактами. Когда мне нужно вступить в диалог, я достаю записки, в которых есть разные вопросы: как вы себя чувствуете, что бы вы сейчас хотели и так далее. Я предлагаю желающему вытянуть одну записку и ответить на вопрос. Иногда за 15 минут у нас может сложиться такая откровенная коммуникация, что даже с друзьями или близкими людьми никто так не разговаривает. Были ситуации, когда люди говорили до слез.

После каждого нашего диалога я достаю «словарик чувств и эмоций» — это альбом с записями, в котором люди могут оставлять свои мысли и эмоции. Когда-нибудь у нас точно состоится выставка со страницами из него. В словарике я прошу ответить на вопрос, что вы чувствуете после нашего разговора. Некоторые писали, что боятся осуждения, кто-то писал послание родителям. Затем я предлагаю взять памятку, в которой объясняется, что такое ННО, кто я такая и что можно сделать прямо сейчас.

— Ты предопределяешь тему беседы? Или человек может с тобой заговорить о разном?

— Зависит от того, куда пойдет диалог. Это такие терапевтические диалоги. Я по итогу себя чувствую немного психологом, так как происходит некая экспресс-психотерапия. Люди обсуждают очень личные вещи: конфликты на работе, личные проблемы, проблемы в семье.

— Одна женщина подходила ко мне и говорила: «Меня сегодня на работе назвали вруньей!» Она плакала. В такие моменты я человека поддерживаю. Могу объяснить, что это нормально — ощущать обиду или отчаяние.

— Задаю вопрос, как вы планируете выходить из этой ситуации. Обладая какими-то знаниями и этим навыком ненасильственной коммуникации, я могу придать человеку уверенность, что попробовать решить конфликт можно, что есть инструменты. Повторю, что я даю памятку, в которой, например, есть задание для развития эмпатии. Это очень интересно, потому что у нас есть проблемы с определением чувств. Но одна история — распознавать свои чувства, другая — понимать, почему ты это испытываешь, осознавать, какая потребность была не удовлетворена.

Например, когда я иду на акцию протеста, мне страшно. Я хочу чувствовать себя в безопасности. Тогда я соединяю у себя в голове эмоции и потребности.

— Ты упомянула про акции протестов. Первая акция «Бережный разговор» прошла именно после митингов. Насколько велик в обществе запрос говорить о социально-политическом?

— В первые разы я выходила в Москве и Кирове весной. Это был пик протестов. Мы реально много чего обсуждали. Была очень разная аудитория, которая делилась тем, что они читают, почему выходят на протесты, насколько они чувствуют себя небезопасно. Тогда эта тема очень волновала людей.

Очень важно не делить людей на два лагеря, а распознавать чувства всех. Тогда разговор может выйти в другую сторону.

— Пока мы не научимся общаться, общество потеряно в некотором смысле.

— Я чувствую на себе некоторый груз ответственности. Мне хочется делиться этим знанием, потому что это может помочь решить многие проблемы. Это путь к диалогу, к консенсусу.

— Люди не боятся подходить?

— В Кирове не боятся. В Челябинске, например, люди вели себя зажато. Кстати, это был активистский фестиваль, и мне казалось, что все должны быть в курсе этой темы, но нет.

— Планируешь ли ты и дальше проводить акции в Кирове и других городах?

— В Кирове пока нет, но, может быть, в августе проведу. У акции нет регулярности. Сейчас я хочу распространить «бережный разговор». Хочу, чтобы другие активисты им пользовались. Я предлагаю свои наработки, и другие активисты могут адаптировать их под себя. В итоге у нас может сложиться комьюнити тех, кто практикует «бережные разговоры» в своих городах. У нас создан чат с теми, кто уже выходил на такие акции. Нас немного — пять человек из Москвы. Вместе с Катрин Ненашевой мы провели офлайн-курс по ненасильственной коммуникации, и итоговым заданием у нас были выход в город и проведение акции. Когда ты сам объясняешь какую-либо тему, ты начинаешь лучше ее понимать.

Если вы хотите провести акцию в любом городе, для этого есть памятка. Там есть мои контакты, и я готова консультировать: как подготовиться, как первый раз выйти в город. Возможно, для кого-то первый раз будет стрессом, и это нормально! Моя мечта, что в один день «бережный разговор» случится в 20 городах.