Калининградской области в наследство от немцев достались десятки средневековых кирх и замков. После войны советские власти приспособили многие из них под овощехранилища, зерносушилки и спортзалы, а потом забросили. Памятники архитектуры начали разрушаться. Около года назад калининградский повар Василий Плитин организовал неформальное движение ostpreussen_fans, сегодня это целое сообщество волонтеров, которые регулярно в выходные приводят в порядок развалины, опыт движения начинают перенимать другие города области. Подробности — в материале «7х7».
Перформанс на руинах
Воскресенье, 11:00, поселок Храброво в получасе езды от Калининграда. На обочине у кирхи Святой Барбары теснится с десяток автомобилей. Дождь льет с раннего утра. Василий Плитин уже не надеялся, что кто-то из волонтеров приедет в такую погоду, но в итоге еле нашел, где припарковать машину. Жужжат электрокосы, люди в дождевиках и резиновых сапогах подрезают кусты, собирают отколовшиеся кирпичи и остатки чьих-то застолий — битые бутылки, консервы, пивные банки.
— Ну с прошлого раза много не успели напраздновать, даже скромно, — шутит кто-то за уборкой.
Волонтеры довольны: еще недавно здесь было не пройти, бурьян рос выше пояса, а теперь можно свободно сфотографироваться у руин, рассмотреть фреску XIV века.
На еженедельные субботники и воскресники стабильно приезжают по 40–50 человек: бухгалтеры, дизайнеры, юристы, художники, домохозяйки, механики. Самым старшим из них — за 60, младшим, бывает, нет и года — родители и бабушки берут малышей с собой на уборку.
Плитину 33 года, он работает поваром в калининградской сети кафе. График — два через два плюс подработки. В течение недели координирует волонтеров и готовит публикации для соцсетей, а по субботам или воскресеньям выезжает к руинам. Изредка, если на работе все же поставили смену, приезжает с утра, объясняет команде правила работы на памятниках архитектуры и технику безопасности и передает дела «заместителю» Екатерине Тараненко — она по примеру ostpreussen_fans создает волонтерское движение в городе Зеленоградске.
— Воскресник — это такой перформанс: уборка, легкий трех-четырехчасовой фитнес, подышали свежим воздухом, увидели новое место, поучаствовали в благом деле. После я провожу небольшую экскурсию. Сразу говорю людям, что история — это мое хобби, а не профессия, хотя я и учился на историческом факультете. Я не езжу на рыбалку, охоту, свободное время уходит на изучение истории, переписку с краеведами, непроверенные факты я стараюсь не рассказывать. Потом мы обедаем на свежем воздухе. Приезжает много интересных людей, нам никогда не скучно вместе, и это помогает сохранить энтузиазм, — считает основатель волонтерского движения.
Святая Катарина и слезы Facebook
Василий Плитин живет в поселке Партизанское под Калининградом. Неподалеку оттуда — руины кирхи Борхерсдорфа, в 5 км — то, что осталось от лютеранской церкви Святой Катарины в Тарау (сейчас это поселок Владимирово). Она пережила войну, но не мирное время: советские власти сняли с нее колокола, разобрали орган и определили здание под склад химических удобрений. Когда рухнула крыша, склад перевели в другое место, а саму кирху забросили.
— Когда ты смотришь на Тарау, такую заброшенную, хочешь не хочешь это откликается внутри, — рассказывает Плитин. — Почти 10 лет прошло с момента передачи РПЦ кирх и замков.
10 лет все ноют в Facebook, но ничего не меняется. Какой тогда в этом толк? Мне сложно добиться глобальных решений, но ведь я могу сделать то, что в моих силах в рамках существующих условий. И лед тронется.
Я не знал, как помочь, в какой-то момент просто начал время от времени прибирать территорию вокруг, пытался подключить друзей, но не все готовы тратить на это личное время, и я их понимаю.
Василий Плитин на одном из субботников. Фото Анны Гребер
Весной 2019 года Василий предложил краеведческому музею во Владимирово устроить субботник. Музей согласился, подключил местную администрацию, сам Плитин связался с настоятелем соседнего храма и получил разрешение на работы. В итоге на субботник собралось несколько десятков человек.
— Мы вместе очень круто убрали территорию, и тогда я понял, что мне не надо напрягать моих друзей, которые не интересуются кирхами, а важно кидать идею нужным людям: я приехал в музей, списался с девушкой из отдела по делам молодежи Багратионовского района во “ВКонтакте”, созвонился с батюшкой, назначили дату, приехали, все убрали, — вспоминает Плитин. — При этом сам музей не мог постоянно участвовать в субботниках — это государственная организация, там своя отчетность, обоснование деятельности и прочая бюрократия. В каких-то моментах им невыгодно делать упор на немецкий памятник.
Но это было очень вдохновляюще. Я понял, что можно сделать гораздо больше, главное — найти заинтересованных людей. И я стал думать, как действовать дальше.
Следующие субботники Плитин организовывал с помощью движения “Прусское наследие” — неформальной организации, активисты которой сохраняют и восстанавливают памятники архитектуры в Калининградской области, изучают архивы, составляют исторические справки, готовят документы, добиваются, чтобы старинные здания внесли в список объектов культурного наследия. Волонтеров привлекали через социальные сети этого движения.
— В “Прусском наследии” велика доля людей, убежденных в том, что, если кирха или замок разрушены, их нужно восстановить. Я же придерживаюсь другого мнения, и, наверное, поэтому их аудитория не откликнулась, — говорит Василий Плитин. — Эти здания разрушались не один год, они потеряли свою прежнюю функцию, роль религии в обществе упала, экономика изменилась. Большинство людей Восточной Пруссии, около 70 процентов, жили в поселках, и только 30 процентов — в городах. Сейчас же все наоборот. А многомиллионное восстановление кирхи в деревне, где нет газа, выглядит как пир во время чумы. Люди живут в городе, ходят на работу, пьют миндальный раф, а на выходных ездят в область на машине и фотографируют кирху для Instagram: “Как плохо, почему не восстанавливают!”
А вы поживите в этих поселках — долго вы там продержитесь? Все кирхи не восстановишь, с этим надо смириться, но руины можно сделать самостоятельными памятниками, навести там порядок, наконец-то лишить их функции помойки и общественного туалета, которую они несут сейчас.
Как рассказывает историк Анатолий Бахтин, до войны на севере Восточной Пруссии (территория сегодняшней Калининградской области) было более 200 кирх. Вторая мировая война разрушила половину из них. Развалины Кёнигсберга по приказу советского руководства рабочие разбирали на кирпичи и ровняли с землей, прокладывали на их месте трамвайные рельсы, автомобильные дороги и новые микрорайоны, а иногда взрывали, вытравливая “мрачный воинственный дух прусской архитектуры”, как, например, в случае с Королевским замком в центре города. Нескольким сооружениям со временем повезло превратиться в концертные залы — филармонию, театр кукол, дом культуры вагонзавода. После перестройки кирхи стали потихоньку перекраивать в православные храмы. Часть отдали католикам и протестантам. Многие кирхи за пределами областного центра забросили.
В 2010 году региональные власти решили перевести кирхи и замки в собственность Русской православной церкви. Это решение они приняли еще до того, как в России вышел закон о реституции церковного имущества. Губернатор Калининградской области Николай Цуканов тогда заявил, что спас объекты культурного наследия для России и калининградцев, в частности, потому, что на них могли претендовать “люди из прошлого” (хотя федеральный закон запрещает передачу культовых сооружений иностранным организациям):
“Мы понимаем, что здесь были лютеране, евангелисты, католики. Но католики не те, которые приехали к нам сегодня в область, которые мы, русские, которые приехали из Казахстана, из Киргизии. А те, которые претендуют на эту собственность, которые были [здесь] в 17-м, в 14-м, в 39-м году”.
Калининградская епархия утверждала, что церковь вынужденно взваливает на себя ответственность за кирхи и замки. “Фактически РПЦ действует в интересах государства. И власти это понимают. Ведь это они передают нам имущество. Значит, отдают себе отчет в том, что это единственный правильный выход из сложившейся ситуации", — сказал в 2010 году руководитель отдела коммуникаций местной епархии иерей Михаил Селезнёв.
С тех пор как исторические здания передали Русской православной церкви, финансирование удалось привлечь лишь для нескольких из них. Например, тевтонские замки Рагнит и Вальдау взяли в аренду предприниматели, но попытки отремонтировать их и превратить в туристические объекты скорее связаны с меценатством, нежели бизнесом. В большинстве случаев реставрация архитектурных памятников ведется за бюджетные деньги. В 2018 году власти выделили 139 млн руб. на реконструкцию кирхи Хайнрихсвальде в Славске. Более 50 млн руб. из федерального бюджета понадобилось на восстановление кирхи в поселке Краснолесье. По целевой программе “Культура” провели работы по сохранению руин замка Бранденбург.
С 2012 года правительство региона заявляет о намерении восстановить кирху Даркемен в Озёрске, но из-за проблем с торгами и проектировщиками к ремонту так и не приступили. 64 млн руб. из федерального бюджета готовы выделить на реставрацию кирхи в поселке Ясное.
Большинство же руин остается поселковым пастбищем и мусорной свалкой, где еще недавно вперемешку с битыми бутылками лежали человеческие кости, вероятно вырытые черными копателями.
Теория разбитого окна
В январе 2020 года у Василия появилось собственное волонтерское движение. Многие люди, считает он, давно хотели помочь кирхам и замкам, просто не знали, как это можно сделать, нужен был “нулевой пациент”. Сейчас в аккаунте в Instagram — 3400 подписчиков. Там активист рассказывает о калининградских кирхах и замках, публикует объявления о субботниках и показывает, как работают с руинами в других странах. В Великобритании, например, вокруг Фаунтинского аббатства разбит парк. На развалинах монастыря Эльдена в Германии построили театр под открытым небом, а заброшенное с XVII века итальянское аббатство Сан Гальгано служит постоянной декорацией для свадебных фотографий.
Страницу Плитин назвал ostpreussen_fans (“Поклонники Восточной Пруссии”). Связанные с немецким прошлым названия не жалуют в Калининградской области. Еще недавно государственные СМИ боролись с так называемой германизацией, а в последнее время прокуратура пристально следит за табличками и вывесками на иностранном языке. Например, вне закона оказалось написанное на фасаде жилого дома в Гурьевске довоенное название города — Neuhausen.
Василий утверждает, что никакого отношения к германизации его движение не имеет:
— Я живу в поселке Партизанское, мой отец родился здесь, мой сын родился здесь. Мой дедушка жил в немецком доме, я рос рядом с этими кирхами.
Это наша земля. Да, эти памятники построили немцы, и что? Мне хочется жить в нормальном мире, где непозволительно держать средневековые памятники, объекты культурного наследия в грязи. Недостойно нормального человека, чтобы они находились в таком скотском состоянии, и неважно, немецкие они или какие.
Есть же гуманистические ценности, христианские, если хотите. Если памятники выглядят как помойка, то это говорит многое о нас. Через интерес к истории мы врастаем в эту землю. Мы ухаживаем за памятниками, которые принадлежат РПЦ, убираем территорию наших муниципалитетов, разве в этом нет патриотизма? Я считаю себя истинным патриотом. Да, сейчас у людей нет чувства сопричастности, много лет руины были отхожим местом, но если ничего не делать, отношение точно не изменится. Это как в криминологической теории разбитого окна: если в здании разбито одно стекло и никто его не заменяет, скоро там не останется ни одного целого окна. В наших кирхах разбиты окна, растасканы кирпичи, они завалены мусором, но вдруг в них “вставляют окно” — и схема ломается. Мы уберем один раз, другой, третий, а в следующий раз, я надеюсь, никто не будет мусорить. Да, весь поселок не начнет резко слушать музыку Баха и не перестанет выбрасывать мусор мимо кески [так калининградцы называют мусорные контейнеры — по названию немецкой фирмы Kesko, чьи б/у контейнеры Калининградская область закупала в 1990-е годы]. Это долгий процесс, надо принять это.
Обычно после субботников Василий Плитин проводит по руинам экскурсию. Фото Анны Гребер
Сначала Василий Плитин хотел присматривать только за кирхами Тарау и Борхерсдорфа недалеко от дома, но со временем идея трансформировалась. Он увидел, что многие люди готовы регулярно тратить личное время на уборку руин, а значит, можно сделать больше. Волонтеры стали ухаживать за несколькими кирхами недалеко от Калининграда, а сейчас задумали привести в порядок руины шести храмов по дороге в поселок Железнодорожный на границе с Польшей, бывший Гердауэн, где сохранилась довоенная застройка нескольких улиц и куда любят приезжать туристы.
Воскресник ostpreussen_fans на руинах кирхи Святой Барбары в поселке Храброво. Иерей Василий Решетов приглашает волонтеров на обед. Фото Юлии Власовой
Когда все только начиналось, людей приезжало мало, но те субботники позволили отточить алгоритм работы: заблаговременно связаться с собственником руин, предупредить муниципалитет, распределить волонтеров по машинам, напомнить им, какие инструменты захватить, и прочее. Еще — обязательно проконсультироваться со службой охраны памятников, потому что законы накладывают много ограничений на работу с объектами культурного наследия.
В идеале Плитин хотел бы разровнять землю вокруг руин, оборудовать небольшие парковки, поставить информационные стенды. Важный момент — проведение противоаварийных работ, чтобы кирпичи в прямом смысле слова не падали кому-нибудь на голову. Но нельзя. По закону они могут проводить только экологические акции — убирать мусор, косить траву, спиливать подлесок и сухостой, расчищать лестницы. Выравнивать землю, изрытую черными копателями, они не имеют права, как и прикасаться к стенам, закрепляя кирпичи.
Каждый волонтерский выезд начинается со звонка или сообщения в WhatsApp настоятелю церкви, в ведении которой находятся те или иные руины. Священнослужители дают добро на проведение субботника, но сразу предупреждают, что не в силах помочь волонтерами: большинство прихожан в поселках — люди пожилые. Иногда для команды ostpreussen_fans церковь готовит горячий обед. Батюшка привозит его к руинам и предлагает помолиться перед трапезой.
В целом РПЦ поддерживает начинание волонтеров.
— Мы всегда рады, когда жители региона, а особенно молодежь, высказывают желание помочь, поработать на благо нашего региона и сохранения исторического наследия. Это же касается и волонтеров ostpreussen_fans. Мы благодарны волонтерам в том числе за возможность привлечения неравнодушных людей на некоторые объекты из числа тех, на которых мы проводим субботники, — сказали “7х7” представили местной митрополии. Церковь действительно иногда организует субботники на руинах. В этом году, по данным на сайте Калининградской епархии, таких было шесть.
Администрацию муниципалитетов волонтеры просят только об одном — помочь с вывозом мусора.
— Первый раз мы обратились к властям за неделю до субботника, — вспоминает Василий Плитин. — Мне говорят: “Мы так не работаем. Вы в роли кого выступаете? Как нам с вами оформить взаимодействие, мы ведь должны отчитаться, кому и зачем предоставляем людей, технику”. Муниципалитеты идут навстречу, ищут способы нам помочь, но это не может длиться вечно, по-хорошему надо как-то оформляться. Пока мы идем по наитию, набиваем шишки, прощупываем систему.
Через соцсети на волонтеров вышел региональный Фонд капитального ремонта. Плитин попросил организовать круглый стол, по итогам которого решили, что фонд будет координировать ostpreussen_fans с муниципалитетами. Несколько раз чиновники помогли с рабочими перчатками. Обычно волонтеры покупают их и все необходимое — мусорные пакеты, инструменты, бензин — на свои деньги. На одну электрокосу собрали деньги местные экскурсоводы со словами: “Мы привозим на расчищенные руины туристов, пусть это будет нашей небольшой благодарностью”.
Бизнес — в руины!
В идею вовлекается все больше людей. Волонтеры из Зеленоградска тоже создают свое движение, чтобы присматривать за руинами Лаптау и Рудау в соседних поселках. Сам Василий признает: назревает необходимость официально оформить организацию. Так можно будет заявить о себе как о более серьезной силе, участвовать в грантовых программах, привлекать спонсоров и благотворителей.
— Сейчас мы существуем только на энтузиазме, и многие декаденствующие интеллектуалы считают нас такими наивными дурачками: ну поскачут по руинам и успокоятся, — говорит Плитин. — Может, поселковые школы возьмут за правило проводить субботники на своих руинах, а учителя истории будут устраивать там открытые уроки. У них под носом средневековый памятник, его крестоносцы строили! Да, это не Нотр-Дам, но тоже уникальная вещь. Нам часто говорят: “Вот вы работаете, работаете, а потом придет какой-нибудь бизнесмен, и вся ваша работа достанется ему”.
Так это же замечательно, если мы лишний раз обратим внимание на руины, привлечем туда больше туристов, если там появится жизнь, бизнес.
Сейчас я кайфую от того, что делаю. Мне кажется, меня хватит еще очень надолго, но даже если наш энтузиазм неожиданно улетучится и его никто не подхватит, я точно знаю, что за этот год мы уже сделали для руин больше, чем было сделано за последние 30 лет.