Под стеклянным потолком. Героини публикаций «7x7» рассказывают, тяжело ли быть женщиной в своей профессии

Мария Эйсмонт, адвокат:

Защищает активиста Константина Котова, которого осудили на четыре года за участие в нескольких мирных акциях

— У меня нет проблем из-за того, что я женщина. Среди адвокатов есть яркие и мужчины, и женщины. Адвокатов никто не прижимает, у них нет начальства. Когда говорят о домашнем насилии, то я понимаю, что речь идет больше о женщинах, чем о мужчинах, поэтому говорить о том, что этой темы вообще нет, неправильно. Лично в моей жизни это не проблема.

 

Ирина Бирюкова, адвокат фонда «Общественный вердикт»:

Представляет интересы заключенных, которых избивали в ярославских колониях

— Проблема гендерного дисбаланса в адвокатуре есть, но не со стороны коллег, а со стороны доверителей. Все зависит от того, в какой области ты работаешь. Если ты работаешь в гражданском праве и арбитраже — к тебе никаких вопросов. А если ты работаешь с уголовными делами, то проблемы возникают. К женщинам-адвокатам сначала относятся с небольшой настороженностью. Всем кажется, что это неженское дело — сложные уголовные дела, тюрьмы, колонии. Кажется, что у женщины не хватит сил. Раньше было хуже, а сейчас стали привыкать к тому, что женщины могут заниматься такими сложными делами и добиваться успеха.

 

Светлана Прокопьева, журналист:

Обвиняется в оправдании терроризма. Уголовное дело на нее завели после того, как она она в эфире "Эха Москвы в Пскове" рассуждала о теракте в УФСБ по Архангельской области, где в октябре 2018 года устроил взрыв 17-летний Михаил Жлобицкий

— Как-то у вас не в духе праздника сформулированы вопросы, не по-феминистски. Сама постановка вопроса предполагает, что между мужчинами и женщинами в одной профессии есть какая-то существенная разница, как будто первичные или вторичные половые признаки дают преимущество одному или другому полу в адвокатуре, правозащите, журналистике и так далее. Нет такого! Для того, чтобы стать профессионалом, пол и гендер не важен. Важна самоотдача, ответственность и готовность учиться дальше.

Я не буду говорить о том, что мужчины и женщины во всем одинаковы и равны — мы вполне себе разные и при желании можем манипулировать своими различиями. Однако права, обязанности и профессиональные компетенции у нас одинаковы, и нет смысла оценивать успех в профессии через призму пола.

 

Лена Аверьянова, главный редактор журнала «Нет, это нормально»:

Запустила проект в 2016 году. Это альтернативный взгляд на родительство, в противовес популярным форумам для мам и пап, которые игнорируют самоиронию, здравый смысл и критичное отношение к ошибкам

— Мог бы мужчина возглавлять НЭН [издание «Нет, это нормально»]? Во-первых, история российских медиа знает случай, когда мужчина возглавлял редакцию издания о родителях и детях — я говорю о Никите Белоголовцеве, который был главредом «Мела». Да, колонки про пеленки он не писал, но все-таки, думаю, его родительский опыт в работе ему пригодился. Во-вторых, иногда СМИ о родительстве управляют и женщины без детей, но с хорошим пониманием темы.

Но вообще это сложный вопрос. С одной стороны, пол редактора издания не имеет особого значения — нас не удивляет, когда женщины главредствуют в изданиях про бизнес, политику или шлакоблоки. Но наличие главреда-мужчины в издании о родительстве многим кажется чем-то удивительным и даже странным. О чем это говорит? Совсем не о том, что заниматься детско-родительскими темами могут только женщины, а о том, что в обществе к участию мужчины в родительстве все еще относятся неоднозначно — феномен включенного отца в нашей стране только-только нарождается.

Если говорить конкретно про НЭН [издание «Нет, это нормально»] и CHIPS Journal, то я думаю, что мужчина мог бы руководить изданиями, если бы сам придерживался тех ценностей, которые транслируют эти проекты. В общем-то, это самое главное — на такой работе надо быть честным с собой по максимуму. Нельзя быть убежденным патриархатом и противником мужского декрета дома и прогрессивным сторонником теории привязанности и включенного отцовства на работе.

Вообще женщиной быть нелегко, чего уж там! Но на работе, откровенно говоря, у меня не было больших проблем и каких-то ярких столкновений с сексизмом или стереотипами: я вообще начинала журналистскую карьеру в спортивном отделе «Ленты.ру», где до меня женщины не работали (и я была единственным сотрудником издания, который отработал на четырех подряд спецпроектах, посвященных Олимпийским играм — такой вот рекорд).

Мне нравится, что сейчас репрезентация женщин — не только в медиа, вообще во всех сферах — становится интенсивнее и заметнее, нравится, что в моей профессии много женщин, нравится, что женская повестка вообще стала неотъемлемой частью медиапространства. Это отлично, и я рада, что тоже вношу свою лепту в этот процесс. И еще мне особенно нравится, что в сфере журналистики стала очень заметна женская солидарность, какое-то внимание друг к другу, общение, постоянный обмен опытом, никакой грызни нет, это радует. Girl power!

 

Марина Агальцова, адвокат правозащитного Центра «Мемориал»:

Специализируется на подготовке жалоб в Европейский суд по правам человека

— Мне видится, что принципиально разницы нет, женщина ли я или мужчина. Единственное, что, когда я прилетаю в Дагестан, где часто сужусь, ситуация меняется. Есть люди, которые не воспринимают женщину равной мужчине. Но так как я могу выбирать, с кем работаю, то таких людей обхожу стороной. Помогает еще и тот факт, что я явно не принадлежу к кавказскому или мусульманскому населению (я голубоглазая блондинка). В этом плане я однозначно воспринимаюсь как другая, поэтому мораль с кодексом женской этики читать мне незачем.

Сложно судить, как изменилось отношение к женщине в моей профессии, так как четыре года назад я пришла в Правозащитный центр «Мемориал» из юридической фирмы. В юридическом бизнесе мне казалось, что женщин все же держали за второй сорт, ну или как первый сорт с минусом. Посмотрите хотя бы на количество женщин-партнеров в юридических фирмах, особенно фирмах с серьезным опытом работы на рынке. Их же ничтожно мало. Отчасти женщины были сами инициаторами такого отношения. Некоторые юридические фирмы нанимали именно женщин, так как женщины предоставляли качественные юридические услуги за меньшие деньги, нежели мужчины. Мне показалось, что фирмы не очень хотели нанимать особенно молодых женщин, так как полагали, что они скоро уйдут в декрет. В юридическом бизнесе мне было тяжелее, чем сейчас. В «Мемориале» мне ни разу не было дискомфортно из-за моего пола. Ни четыре года назад, когда пришла. Ни сейчас. Особенной разницы не вижу между тем, как сейчас и как четыре года назад. Одинаково хорошо.

 

София Иванова, член совета движения «Голос», координатор движения «Голос» в Рязани:

Организует и проводит Рязанскую школу прав человека

— В правозащитной сфере как раз в основном работают мужчины, женщин меньше, но они относятся к подобной работе с более человечной точки зрения. Они привносят в институт правозащиты кроме «мужского» жесткого следования букве закона более мягкое, материнское начало. В этой работе хорошо сочетать и человечный подход, и ясную голову, безэмоциональность, и четкое знание законов. Женщины в правозащите нужны, только бы их не становилось больше, чем мужчин. «Мягкость» и «человечность» проблем нарушения прав человека не решает. Но я занимаюсь не правозащитой, а больше образовательной и просветительской деятельностью, в которой мужчин как раз мало. Поэтому я их привлекаю к своей работе. Мне повезло: со мной всегда рядом правозащитник «с холодной головой» Александр Бехтольд, он помогает раскрыть темы, в которых эмоции оказываются лишними. И я не стесняюсь позвать на занятия профи в своих направлениях, в том числе из других городов, если это необходимо.

Не знаю, почему мне должно быть труднее, чем мужчине, ведь сажают сейчас и женщин, и мужчин одинаково. Хотя, мужчин все же чаще, но только потому, что их в правозащите гораздо больше. В отношении меня не применялась грубая физическая сила, хотя угрозы были, но не больше того. Думаю, то же самое было бы с мужчиной на моем месте.

 

Елена Панфилова, основатель «Трансперенси Интернешнл — Р»:

Учредила Центр антикоррупционных исследований и инициатив "Трансперенси Интернешнл - Россия"

— Поскольку я занимаюсь не только исследованиями и расследованиями, но в целом антикоррупцией и много чем еще, эта «комплексность» помогает мне больше, чем то, что я женщина. Правда, и мешает иногда ровно в той же пропорции. Я считаю, что если у человека есть мозги и способности, то исследования и расследования совершенно точно не про гендер. Они — про знания, умения и нюх. И тут можно быть девочкой, мальчиком, да хоть «негром преклонных годов», и у тебя все будет получаться.

Женщиной в моей профессии быть значительно легче, чем быть женщиной-шпалоукладчицей или женщиной-пилотом, женщиной-главным редактором СМИ в России. Просто потому, что в моей профессии женщины успешнее, чем мужчины.

Беглым взглядом этого не увидишь: часто кажется, что в расследованиях и в целом в антикоррупции на слуху в основном мужские имена. Но можете поверить мне на слово: за этими именами всегда много женских. А за этими женскими именами — множество крышесносных женщин-профессионалов, которые, собственно, и меняют мир к лучшему. Так есть и так было все последние годы. Труднее всего было, пожалуй, четверть века назад, когда я начинала в профессии не просто как женщина, а как молодая женщина. И практически в чистом поле, в одиночку. Вот тут приходилось порой размахивать «бейсбольной битой знаний, умений и характера» налево и направо. Я вижу, что в последние годы именно молодым женщинам стало чуть легче входить в такие сложные профессии, как наша. В первую очередь потому, что ценностные качества умных людей, не замороченных на стереотипах, стали переходить в их количество: их действительно становится вокруг все больше, и оттого глупостей про гендер и возраст в профессии становится чуть меньше. «Чуть» — изрядная величина относительно девяностых. 

 

Татьяна Котляр, правозащитница, председатель калужского отделения движения «За права человека”:

Занимается правами мигрантов, помогает им оформлять документы и защищает их права

— Что было бы, если бы на моем месте был мужчина? Как бы это все изменило? Возможно, различие в том, что мне как женщине всех жалко. Мне не все равно. Но лично я не чувствую разницы. Правозащитником может быть и мужчина, и женщина. Так и раньше было. Изменения в другом.

В последнее время в нашей жизни появились новые методы и технологии. Например, Facebook. Мою страничку и страничку нашей правозащитной организации читают чиновники. А еще у мэра [Обнинска, где живет и работает Татьяна Котляр] есть своя страница. И если я напишу про какое-то безобразие, бывает быстрая реакция, [чиновники] исправляют нарушение прав человека.

 

Софья Шиманская, блогер:

Пишет о феминизме и правах женщин

— В своем блоге много пишу про законы и их применение в нашей стране, поднимаю социальные темы: антимилитаризм, антифашизм, защита прав ЛГБТ.

Такие темы актуальны для всех, потому что от гендерных стереотипов в равной степени страдают как женщины, так и мужчины. Я довольно часто пишу именно о мужских проблемах. Например, перед каждым призывом выкладываю пост о том, почему всеобщая воинская повинность — плохая идея.

Мужских блогов непосредственно в Instagram не так много. Но я знакома с некоторыми блогерами, которые пишут на похожие темы.

Конкретно на той платформе, на которой пишу я, блогеров не всегда воспринимают всерьез. Но в последние годы ситуация изменилась из-за того, что в социальных сетях подняли ряд серьезных проблем. Например, проблема домашнего насилия широко освещалась именно в Instagram. Многие люди ощутили поддержку и перестали думать, что с ними что-то не так.

Думаю, темы, которые приходят в Россию, приходят через адаптацию западной логики. Это вызывает проблемы, но со временем темы «перекраиваются» под нашу действительность.

 

Ирина Протасова, сопредседатель марийской правозащитной организации “Человек и закон”:

Занимается защитой прав человека в регионе, в центре внимания организации права заключенных, активистов, детей

— На моем месте работает мужчина, потому что у нас уникальная общественная организация — у нас полностью соблюден гендерный баланс. Два сопредседателя: я и Сергей Подузов, и так было изначально. Все решения организации принимались коллегиально двумя людьми. Не скажу, что я руководитель, я соруководитель организации. Это решение, мне кажется, себя оправдало, потому что учитывается и женская, и мужская точки зрения, разные взгляды на жизнь.

Мне без разницы, женщина или мужчина возглавляет правозащитную организацию и ведет общественную деятельность. Я знаю очень успешных и мужчин, и женщин в общественной сфере. Мне кажется, это та сфера, где нет гендерного неравенства или ущемления по гендерному признаку. Думаю, работа в НКО — это та область, где женщине очень хорошо делать карьеру публичного общественного деятеля, и очень много женщин в разных общественных организациях даже более активны, чем мужчины.

Я никогда в жизни не чувствовала какого-либо ущемления. Были сложности, когда начинала работать в сфере защиты прав заключенных и была председателем общественного совета при начальнике УФСИН. Когда ты юная девушка, тебя, может быть, не очень воспринимают руководители учреждений, начальники колоний, но это не по гендерному признаку, а из-за молодости. Но здесь вопрос профессионализма. Если ты профессионально работаешь, неважно, какой возраст, тебя начинают воспринимать на равных и к тебе начинают прислушиваться.

 

Елена Пальцева, руководитель юридической службы по защите прав журналистов и блогеров

— Мне кажется, что совершенно не важно, кто занимается правозащитой — женщина или мужчина. Главное — понимать вопрос, которым ты занимаешься, и желание помочь. Но среди тех, кто занимается правозащитой именно в медиасфере, процент женщин все-таки больше. Нас, медиа-юристов, не так много, но в основном это женщины.

Думаю, женщинам в этой сфере в эмоциональном плане немного проще, чем мужчинам. Потому что мы готовы выплеснуть какие-то эмоции, которые накопились, в разговоре с близкими или с коллегами. В этом вопросе мы более словоохотливы, чем мужчины, и нам проще внутри себя разрядить обстановку.

Меня мотивирует профессиональный интерес, у меня душа лежит к этой профессии. Нравится общение с разноплановыми журналистами. Несмотря на то, что законодательная база на фундаментальном уровне остается неизменной, в каждой ситуации ее можно применить по-разному. И уметь применить одну и ту же норму права к разным ситуациям, и применить именно в пользу журналиста — это всегда интересный опыт

Максим Поляков, Екатерина Малышева, Иван Журавков, Денис Долгополов, Екатерина Вулих, Василиса Алтынникова