В Карелии с осени 2019 года реализуется проект «[Не]правильное Православие» — ежемесячные встречи-беседы в арт-пространстве Agriculture_club, во время которых участники обсуждают актуальные вопросы, возникающие в сфере отношений общества и православной церкви. В рамках проекта руководитель Юридической службы по защите прав журналистов и блогеров, член правления Союза журналистов Карелии Елена Пальцева 30 января выступила с докладом «Чувства верующих как ограничитель свободы слова: поиска баланса на примере конкретных историй». Корреспондент «7х7» записал основные тезисы выступления.

Об «относительном» характере свободы слова

— В первую очередь мы поговорим о свободе слова и выражения своего мнения. Насколько мы свободны в реализации этого права. Начнем с того, что ограничение наших прав изначально заложено в конституции. С одной стороны, речь идет о статье 29 Конституции РФ [гарантирующей свободу мысли и слова], с другой — о статье 55 [предусматривающей ограничение «только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства»].

Поиск баланса между первым и вторым изначально закреплен в нашей Конституции и в международных актах о правах и свободах, в рамках которых действует Европейский суд по правам человека. Поэтому говорить о том, что через этот механизм мы ограничиваем права и свободы и изобрели что-то новое, не совсем верно.

 

Кто такие верующие

— Возникает вопрос, а кто такие верующие и что такое чувства верующих? Речь идет, в первую очередь, о физических лицах, о гражданах, но кто такой верующий в вашем понимании? <…> Человек может быть верующим, но не ходить в церковь. Как тогда квалифицировать его как верующего?

Читая комментарии к этой статье Уголовного кодекса [часть 1 статья 148 УК РФ («Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих»)], я не нашла ответ на этот вопрос, и тогда я обратилась к тем судебным приговорам, которые уже вынесены по этой статье. Их порядка десяти.

 

У меня сложилось впечатление, что законодатель, вводя эту норму, исходил из двух вещей: он по сути резюмирует, что в РФ существуют верующие и что у этих верующих есть религиозные чувства. И, исходя из этого, был введен этот состав, а уже потом суды начинают квалифицировать и выяснять, есть оскорбление или нет его. В том числе путем экспертиз и оценок текста, лингвистических, психологических и т. д. Потому что определить, кто такой верующий, с юридической точки зрения, мне кажется, вообще невозможно. Какое бы широкое определение мы бы не давали, а я всегда против широких определений, потому что это ведет к вольностям в толковании, это невозможно.

 

Об истории статьи за оскорбление чувств верующих

— Поговорим об уголовном кодексе РСФСР. Несмотря на то, что он был принят в атеистическом государстве, там тоже была статья, которая защищала чувства и убеждения граждан в связи с их отношением к религии и защищала она в том случае, если оскорбление происходило в СМИ или в иной публичной форме. Она была перенесена в измененной редакции в уголовный кодекс Российской Федерации 1997 года. К ответственности привлекались граждане, которые воспрепятствовали деятельности религиозных организаций или совершению религиозных обрядов. То есть в статье 97 года не говорилось про чувства верующих и их убеждения. Именно в такой редакции действовала эта статья в 2012 году, когда случился «панк-молебен» в храме Христа Спасителя.

 

Законодательство впервые столкнулось с тем, что в уголовном кодексе не хватает статьи, чтобы квалифицировать действия этих девушек. Тогда дело было возбуждено по статье 213 уголовного кодекса РФ — «хулиганство, совершенное по религиозным мотивам». Но депутаты понимали, что нужно что-то менять и летом 2013 года статья 148 вышла в другой редакции.

 

Нужно ли было вводить статью

— Конечно, каждый сам для себя определяет эти границы [является ли та или иная художественная работа с религиозным мотивом оскорбительной и возможно ли карикатурное изображение религиозных персон], но сегодня позиция государства — сохранить равновесие между различными конфессиями и людьми с разными религиозными убеждениями, даже на уровне обвинительных приговоров.
В целом в нашем Уголовном Кодексе словосочетание «религиозная ненависть» или «вражда» как квалифицирующий признак преступления встречается 17 раз. И в основном это статьи, связанные с убийствами, побоями, вандализмом, хулиганством и экстремизмом.
Мы могли бы обойтись и без статьи «об оскорблении чувств верующих». Как я уже сказала, у нас есть много других составов, где религиозная вражда — это квалифицирующий признак. Можно было не выводить на передний план чувства верующих, это сталкивает верующих и атеистов, что может привести к непримиримым противоречиям в обществе.

Поправки об увеличении ответственности «за оскорбление чувств верующих», в том числе устанавливающие уголовную ответственность в виде лишения свободы за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих» (ст. 148 УК РФ) были приняты в 2013 году. Поводом стала акция группы Pussy Riot в храме Христа Спасителя в Москве в 2012 году. Девушки назвали ее «панк-молебен „Богородица, Путина прогони!“» и станцевали на алтаре. Против них возбудили уголовное дело о хулиганстве. В августе суд признал их виновными в хулиганстве по мотивам религиозной ненависти и назначил по два года колонии общего режима, позднее одной из них срок был заменен на условный. До 2013 года оскорбление религиозных чувств являлось административным правонарушением. Принятые в июне 2013 года поправки установили уголовную ответственность в виде лишения свободы за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Максимальное наказание по части 1 статьи 148 УК РФ составляет один год лишения свободы.