В Ярославле в творческом пространстве "Текстиль" 1 июня публицист Юрий Сапрыкин прочел лекцию "о языке оскорбленных чувств". Он рассказал, как в творческой среде из-за боязни кого-то оскорбить прогрессирует самоцензура, какие чувства населения использовали власти для своих целей и чем отличается восприятие мира советского человека и россиянина. Тезисы лекции записал корреспондент "7х7".
"По оскорблению чувств мы впереди планеты всей"
— В области оскорбленных чувств мы стали пионерами мирового масштаба. История оскорбленных чувств в России насчитывает уже два десятка лет. Началось все с выставки «Осторожно, религия» в Сахаровском центре, далее — скандал с Pussy Riot, с постановкой Тангейзера. Я думаю, сейчас организатор любой выставки в первую очередь вспоминает, чьи чувства он может ненароком оскорбить своим мероприятием. Любой кинопрокатчик и продюсер в России вычисляет, кто может оскорбиться тем или иным фильмом. Свежий пример — история проката фильма «Рокетмен», это фильм про то, каково быть геем и употреблять наркотики, и из него вырезали сцены, где человек проявляет себя как гей и употребляет наркотики. Это все равно, что из фильма про Фредди Крюгера убрать сцены, где тот охотится на детей. Это называется самоцензурой в нынешней России.
Оскорбленные чувства проявляются даже там, где мы этого не замечаем. Дело даже не в казаках и православных активистах, которые придут пикетировать твою выставку, а в информационной среде, которая все больше структурируется по признаку оскорбления чувств. Что мы ежедневно наблюдаем в Facebook? Как одна часть русскоязычного Facebook нападает на другую часть из-за оскорбленных чувств.
Оскорбленные чувства в политике
— Современная российская политика тоже строится на мобилизации людей по признаку одних и тех же чувств к определенным поступкам. И чувства эти — отнюдь не любовь и ласка, а скорее страх, обида или гнев. Например, писатель Александр Островский заметил в своей книге «Говорит и показывает Россия», что крупные медиа довольно грубо и манипулятивно использовали страх перед коммунистами в преддверии президентских выборов 1996 года, когда Геннадия Зюганова победил Борис Ельцин. Чувство ужаса угрозы и страха перед терроризмом использовали после взрывов домов в 1999 году — к счастью, у нас есть молодой и энергичный премьер-министр, который готов всех террористов замочить в сортире. Давайте его изберем и избавимся от страха. После присоединения Крыма использовали чувство единения и национальной гордости, чувство ярости — против «фашистских бандеровцев, которые бомбят детей». Это все были сильные чувства, которые сплачивали людей вокруг центральной власти, чувства давали людям ощущение части большого сообщества, которые одобряет и поддерживает те или иные решения.
Лекция Юрия Сапрыкина
В западной политике очень похоже: избрание Трампа и Брекзит прошли из-за страха перед мигрантами, перед будущим, перед сломом устоев и традиций.
Для удержания аудитории очень хорошо работает ощущение, что «в интернете кто-то неправ»
Как используют чувства современные медиа
— Современные медиа не конкурируют сейчас за бюджеты рекламодателей — они борются за читательское внимание. За ваше время, которое вы потратите на их страницу, а не чью-либо еще. Как это ни странно, но очень хорошо работает ощущение, что «в интернете кто-то не прав». Еще один инструмент привлечения внимания — кликбейтные заголовки, например, «Котенок подружился с совенком, что из этого вышло». Этимология слова «сенсация» говорит нам о том, что новость должна задевать какие-то чувства. Новые медийные успехи зачастую связаны с тем, что авторы заставили читателя пережить какую-то новую эмоцию, которую он чувствовал, но не мог осмыслить.
Что делать с этим миром эмоций — не знаю. Есть несколько основных подходов — стоический, библейский и рационалистический. Человеку свойственно приспосабливаться, например, люди даже переходят на кнопочные телефоны, чтобы не терять время на соцсети.
Советский снаряд и современный батискаф
— В СССР не было слова «депрессия». Человек в советской культуре околовоенного времени — это бронебойный снаряд. Должен быть крепким, сильным, может погибнуть, но жаловаться не должен. А человек в современном языке эмоций — это скорее подводный батискаф, на которого постоянно оказывают какое-то внешнее давление. То зараженная среда, то какие-то словесные торпеды, он очень не защищен. Он принципиально одинок, есть оболочка, которая постоянно под воздействием. Психологическая теория и практика дают ему все инструкции, как увернуться от торпед или заделать пробоины, как выплыть из токсичных вод.
Сейчас стираются границы между физическим и вербальным насилием.
Оскорбленные чувства как связующее и разъединяющее звено
— На современном языке эмоций разыгрываются целые драмы, например, определяются гендерные роли или определяются границы дозволенного. Сейчас стираются границы между физическим и вербальным насилием, а социальные группы формируются по тому, какие чувства они испытывают к тому или иному случаю. Острое переживание оскорбленных чувств объединяет тех людей, которых ничто иное объединить не может. Например, радикальных консерваторов и радикальных феминисток.