В мае 2018 года у воркутинки Ирины Бондаренко органы опеки забрали родного внука, от которого отказались родители. Причиной досрочного прекращения временной опеки стала судимость по тяжкой статье, которая была у женщины 34 года назад. Городской суд встал на сторону Бондаренко и постановил вернуть опеку бабушке (этот случай юристы называют уникальным, потому что закон однозначно говорит, что ранее осужденные по тяжким статьям не могут быть опекунами). Но чиновники оспорили это решение в Верховном суде Коми и добились его отмены. Интернет-журнал «7x7» рассказывает историю Ирины Бондаренко, которая продолжает бороться за право воспитывать внука. Она уверена, что с ней ему будет лучше.
«Изымаем сейчас!»
— Мне позвонили 21 мая 2018 года и попросили подойти в органы опеки. Там показали кучу бумаг и сказали, что изымают ребенка, — Ирина Бондаренко вспоминает события последнего дня, который ее родной внук провел дома. На этих словах женщина начинает плакать. — Я попросила оставить мне ребенка до конца июня, когда закончится срок временной опеки. «Нет! Изымаем сейчас!», — ответили они.
Сотрудники органов опеки приехали домой к Ирине Бондаренко после обеда. Она передала им все документы и медицинскую карточку внука, после чего четырехлетнего Арсения увезли в Воркутинскую детскую больницу. Женщина поехала туда же. По ее словам, главный врач больницы отказался принимать ребенка одного, без сопровождающего:
— Врач посмотрел карточку и сказал сотрудникам опеки: «А вы знаете, что у ребенка сложный диагноз? Я его одного не рискну принимать. Его надо обслуживать, а у меня персонала нет. Что с ним будет этой ночью, я не знаю. Хотите вы или нет, а бабушка будет лежать с ним».
В итоге Ирине разрешили остаться с внуком в больнице, где им выделили отдельную палату. Три дня врачи обследовали ребенка. За исключением аутизма, который Арсению диагностировали около двух лет назад, он оказался здоров. Сотрудники органов опеки приняли решение перевести его в дом ребенка.
— За ним приехала машина. Он орал в больнице так, что медсестры сбежались. Он не понимал, что происходит. Мне не разрешили поехать с ним, хотя он не был приучен к детскому креслу: его надо было держать на руках, причем лицом к себе, — продолжила Ирина Бондаренко.
Это было 24 мая 2018 года. С тех пор бабушка ищет способы вернуть внука домой.
«Я обещал, что не брошу сына, но я не могу»
Небольшая двухкомнатная квартира в сталинском доме во втором микрорайоне Воркуты. В зале — два шкафа, диван, компьютерный и журнальный столы. Из второй комнаты Ирина Бондаренко и ее гражданский супруг Анатолий Кожевин сделали детскую. Там рядом с кроваткой есть сервант и кресло. Повсюду лежат игрушки — многочисленные машинки, плюшевые мыши и обезьяны, пирамиды из разноцветных пластмассовых колес, деревянные фигурки. Женщина осматривает их и вспоминает свое знакомство с внуком.
Сын Ирины Бондаренко Денис несколько лет живет в подмосковном Ногинске. В 2012 году он стал жить с Татьяной, с которой познакомился через общих друзей. Ирина приезжала навестить их раза два в год, привозила мясо и овощи, помогала в быту.
— В сентябре 2014 года сын позвонил мне и спросил: «Ты стоишь или сидишь? У меня есть новости». Я испугалась. Он сказал: «Не переживай, ничего не случилось. Я поздравляю тебя. Ты стала бабушкой». О беременности Татьяны я ничего не знала, — рассказала Ирина.
Через три месяца она приехала проведать сына и внука. По ее словам, женщина сразу поняла, что у ребенка проблемы со здоровьем. Ирина спросила об этом мать, на что та ответила: «Да все нормально». Бабушка настояла на том, чтобы Татьяна в ближайшее время показала Арсения врачу. Та пообещала сделать это, но обещание не сдержала.
В 2016 году Денис позвонил матери и сообщил, что расходится с Татьяной. По его словам, на этом настояла она сама.
— Он мне сказал по телефону: «Мама, я не знаю, что делать с Арсюшей. Танька уходит». Она якобы собралась работать. Я предложила ему приехать и помочь. Уже в Ногинске я спросила у нее: «Ты в больницу ходила? Когда, чего?» Сказала, что ходила, но толком ничего объяснить не смогла. Я нашла больницу, с горем пополам записалась к врачу, а он накинулся на меня: «Что вы себе позволяете? Ребенок больной! А вы за два года ни разу не обращались к врачу!» Я ему объяснила, что я вообще-то с Воркуты приехала. Мы стали проходить комиссию, — вспоминает Ирина.
Первые недели Арсений плохо спал, часто кричал, у него болел живот. Позже она узнала, что ни мать, ни отец не давали ему никаких лекарств и по-прежнему кормили двухлетнего сына из бутылочки. В больнице ему поставили диагноз «аутизм».
В два года ребенок еще не научился ходить. Доктор сказал, что у него не развиты мышцы, поэтому ему необходим постоянный массаж. Ирина научилась делать его — по ее словам, это оказалось проще, чем постоянно возить его в больницу — каждый выход на улицу был для Арсения большим стрессом:
— С ним практически не гуляли. Я его на улицу — а он орет так, как будто его убивают. Я стала приучать его к коляске. Через некоторое время он стал засыпать, когда я катала его в парке около дома. Там практически нет людей и очень много деревьев. И когда я позвонила Анатолию и сказала, что Арсений сам прошел первые три метра, то я почувствовала, что он улыбается.
Ирина вернулась в Воркуту, Денис пообещал заботиться о сыне. Женщина навещала внука несколько раз, ходила с Арсением по больницам. Денис целыми днями пропадал на работе. В 2017 году Ирина решила поговорить с ним о будущем Арсения. Диалог с Денисом женщина пересказывает практически шепотом:
— Он мне сказал: «Мама, ты на меня не обижайся и прости меня. Я обещал, что я его не брошу. Я тебя люблю, уважаю, ценю, но я так не могу». В Ногинск я в очередной раз приехала просто помочь. Но когда пообщалась снова с Арсением, то потянулась к нему. Тем более при мне он сделал свои первые шаги. Это моя родная душа, моя кровь. Я решила забрать его в Воркуту.
После этого сын Ирины Бондаренко перестал выходить с ней на связь. Его телефон отключен.
Замкнутый круг
Сын Ирины Бондаренко выписал на бабушку генеральную доверенность, по которой она могла ездить с Арсением по России, соглашаться на лечение и представлять его интересы. Через несколько месяцев женщине удалось договориться об обследовании внука в Московской областной больнице. Там диагноз Арсения подтвердили и назначили длительный курс лечения. Ирина должна была привозить внука в больницу два раза в год.
— Врач мне так и сказал: «Если его вовремя лечить, то развитие будет. Звезд с неба он хватать не будет, но сможет социально адаптироваться». И я говорила: «Президентом он не станет, а вот депутатом — точно!», — пересказала разговор воркутинка.
Ирина стала много читать внуку и придумала, как помочь ему выучить первые слова. Женщина заметила, что в подъезде Арсений реагирует на эхо.
Врачи в Воркуте посоветовали Ирине Бондаренко оформить внуку инвалидность, чтобы он смог получать более качественное лечение, посещать реабилитационный центр. В органах опеки женщине сказали, что это может сделать только законный представитель — отец или мать. В генеральной доверенности якобы этот пункт не прописан. Ирина постаралась связаться с родителями Арсения, но дозвониться до них не смогла. Тогда летом 2017 года она подала в суд и попросила ограничить отца и мать в правах на шесть месяцев.
По просьбе судьи женщина предоставила все необходимые документы: справки из больницы, доверенность и справку о судимости по тяжкой статье. В декабре суд рекомендовал чиновникам оформить временную опеку Арсения на Ирину Бондаренко. Женщине стали выплачивать 8 тыс. руб. в месяц на содержание ребенка.
В это время отец и мать Арсения вышли на связь и заявили, что готовы написать заявление об отказе от ребенка. Тогда бабушка уточнила свои исковые требования. Она попросила суд лишить их родительских прав. Решение об этом было вынесено в феврале 2018 года.
Чуть позже сотрудники органа опеки заявили, что не смогут по окончании шести месяцев передать ей Арсения на постоянную опеку из-за судимости. Они, по словам Ирины Бондаренко, присутствовали на всех заседаниях суда, где стало известно о ее судимости, но ничего по этому поводу не говорили:
— Я у них спрашивала, почему мне разрешили временную опеку, если это запрещено законом? Я же не скрывала информацию о своей судимости. Они ответили, что якобы об этом не знали, потому что документы я предоставила только в суд, а им — еще не принесла. Я за 30 лет после тюрьмы никуда не привлекалась, характеристики с работы у меня хорошие. С 2012 года я на пенсии. Но мне сказали, что как только я принесу все документы для постоянной опеки, ребенка у меня заберут. Это был замкнутый круг.
«Страшно в колонии было только один раз»
Ирина родилась и выросла в Находке. По ее словам, в начале 1980-х весь город поделили местные «бандючки». Тогда и девушки, и юноши не решалась вечером в одиночку гулять в чужом районе: могли «раздеть, разуть и побить».
В 1980 году, когда ей было 18 лет, она вышла замуж, но через четыре года «разбежалась» с супругом на несколько месяцев. Ирина работала на рыбном заводе, управляла погрузчиком.
В 1985 году она вместе с подругами праздновала 8 марта. В этот день в ее квартиру пришла «местная шпана». Девушки попросили их уйти, но безрезультатно.
— Я на кухне резала бутерброды. И тут один из парней подскочил и дернул меня. Я этого не ожидала. Меня крутануло, у меня в руках был нож, и я его порезала. Он сел на стул и начал бледнеть. Мы вызвали ему скорую, — вспоминает Ирина Бондаренко.
Суд приговорил ее к двум годам лишения свободы по части 1 статьи 108 Уголовного кодекса («Умышленное телесное повреждение, опасное для жизни»). Когда огласили приговор, у Ирины случилась истерика, она проплакала остаток дня.
Через несколько дней после суда ее отправили по этапу, везли в столыпинском вагоне. Срок она отбывала в Приморье. Страшно ей в колонии было только один раз — когда она только приехала туда. Медицинский осмотр, баня, выдача матраса и одежды. Тогда она поняла, что в тюрьме ей делать нечего. Через девять месяцев состоялось выездное заседание суда, на котором решался вопрос об условно-досрочном освобождении Ирины Бондаренко. В тот день ее удивили два вопроса:
— Судья спросил: «А у вас есть такая мысль — прийти и добить этого козла?» Я ответила, что мне все равно. Пусть все эти события будут на его совести. Потом меня спросили про мои дальнейшие планы, чем я хочу заниматься. «Как это чем? — сказала я. — Пойду на любимую работу. Хочу жить как белый человек».
После освобождения Ирина устроилась погрузчицей на фанерный завод под Владивостоком. Через некоторое время помирилась с мужем и поехала за ним в Воркуту, где жили его родители. Через пять лет они развелись. Ирина устроилась сначала на асфальтный завод, а потом в частное охранное предприятие, где проработала до 2012 года, до самой пенсии.
Со своим гражданским мужем Анатолием Кожевиным, водителем в пожарной части, познакомилась в 1994 году, но жить вместе они стали только в 2008. Он вспомнил, как Ирина удивила его своей хозяйственностью, добротой и заботой.
— Бывает, что ее не переубедить, но это как у всех. — до этого момента во время нашего разговора с Ириной Анатолий молчал. — Помню, как она мне позвонила из Ногинска и сказала, что везет ребенка сюда. Я воспринял это нормально. Ну если мать-кукушка, что тут сделаешь? Я сразу понял, что мы справимся. Куда ж мы денемся. На суде у меня несколько раз спрашивали, знал ли я о судимости гражданской жены. Но когда это было? Меня же человек интересует, а не его тюремное прошлое.
«Надо решать в интересах ребенка»
В мае 2018 года Ирина Бондаренко написала заявление, в котором попросила предоставить ей постоянную опеку над внуком с 29 июня — на следующий день после окончания временной. Вместе с ним она принесла и справку о судимости. Через несколько дней сотрудники опеки забрали у нее Арсения и отвезли сначала в больницу, а потом перевели в дом ребенка в поселке Воргашор в нескольких километрах от Воркуты.
Иногда Ирина Бондаренко ждет автобус в поселок Воргашор по 20 минут
Бабушка стала навещать внука практически каждый день. Директор дома ребенка Ирина Бакиновская в разговоре с корреспондентом «7x7» подтвердила это. По ее словам, женщина часто привозила внуку одежду и продукты, занималась с ним и играла.
Начальник отдела опеки и попечительства по Воркуте Министерства труда, занятости и социальной защиты Коми Ирина Мартынец отказалась комментировать ситуацию в семье Ирины Бондаренко:
— Без комментариев. И если вы что-то упомянете в статье обо мне, я буду с вами судиться.
Юрист посоветовал Ирине Бондаренко подать в суд на чиновников и оспорить досрочное прекращение временной опеки. Заявление помогла написать правозащитница Лидия Шоличева. По ее словам, чиновники приняли формальное решение, забрав ребенка на основании того, что у бабушки была судимость по тяжкой статье.
— В 2018 году в Воркуте было несколько случаев, когда забирали детей без адекватных оснований. Мы всегда придерживаемся того, что даже если семья сложная, то надо сделать все, чтобы сохранить семью. Опека должна работать с семьей, чтобы у ребенка была возможность вернуться туда. Мы же не в интересах бабушки, а в интересах ребенка, потому что ему будет лучшей с бабушкой, — рассказала Лидия Шоличева.
Ирина Бондаренко показывает фотографию внука, которую она сделала в доме ребенка
В суде директор дома ребенка Ирина Бакиновская рассказала, что за 40 дней бабушка навестила Арсения 33 раза. «Он рад встрече с бабушкой, поддерживает игру, тянется к ней, не впадает в истеричное состояние. Согласно медицинским документам на ребенка, к врачу они обращались своевременно, у ребенка все прививки были сделаны» — говорится в решении суда.
Соседи Ирины Бондаренко тоже дали показания в пользу бабушки. По их словам, в их квартире всегда было чисто и опрятно, у мальчика есть свой стол и игрушки, опекуны часто гуляли с ним, и он даже стал играть с соседской собакой, чего раньше очень боялся.
— Он раньше даже ходить не мог, был как неваляшка. А сейчас бегает, — рассказал корреспонденту «7x7» сосед Сергей Воробьев. — Конечно, с бабушкой лучше, чем в детском доме. У нас много семей, где детей бьют, но их оттуда не забирают. А тут — прицепились. Просто стыдно за это.
Участковый предоставил в суд положительную характеристику на бабушку, подтвердил, что она не привлекалась к ответственности. На предыдущей работе Ирине Бондаренко написали положительную характеристику: «За период работы зарекомендовала себя с положительной стороны как дисциплинированный и исполнительный работник. По характеру уравновешенна, с коллегами по работе поддерживает деловые отношения. В коллективе пользуется уважением, на критику в свой адрес реагирует правильно, умеет отстоять свою точку зрения, в быту характеризуется положительно».
В итоге 5 июля 2018 года Воркутинский суд отменил решение о досрочном прекращении временной опеки и об отказе в предоставлении постоянной опеки. Он обязал чиновников в течение месяца повторно рассмотреть заявление Ирины Бондаренко.
Проигравшая сторона не согласилась с таким решением и оспорила его в Верховном суде Коми. 1 октября он отменил решение нижестоящего суда, оставив Арсения в доме ребенка. Лидия Шоличева назвала такой исход дела несправедливым:
— Конечно, есть закон, по которому запрещено давать опеку тем, кто был судим. Но есть и разъяснение пленума Верховного суда России, где говорится, что надо индивидуально подходить к каждому случаю. Надо было выяснять, по какой причине у Бондаренко была судимость, как это случилось. Потом за 30 с лишним лет никаких нареканий не было.
Председатель Коми правозащитной комиссии «Мемориал» Игорь Сажин помог Ирине Бондаренко подготовить иск в Европейский суд по правам человека. По его мнению, Верховный суд Коми нарушил статью 8 Европейской конвенции о правах человека «Право на частную жизнь»:
— Между бабушкой и внуком уже установились длительные отношения. И государство вдруг рушит эти отношения, ему плевать, что связи уже налажены. И эта непредсказуемость поведения государства опасна.
«Понятие „интересы ребенка“ очень размыто»
Похожая история произошла в середине 2018 года в городе Кинель Самарской области. Об этом «7x7» рассказал директор региональной общественной организации «Домик детства» Антон Рубин.
В одной из семей мать-одиночка издевалась над детьми: одному из четырех сыновей сломала ключицу и разбила висок, других избивала за то, что не давали ей спать. Женщину лишили родительских прав. Воспитывать детей взяла родная бабушка. Елена Дертина обустроила детскую комнату в своем доме, собрала внуков в школу: купила одежду, портфели и письменные принадлежности.
В один из дней самый младший ребенок опрокинул на себя чашку с горячим какао и получил ожог. Врачи передали информацию об этом в управление по вопросам семьи и демографического развития области, которые курируют сферу опеки. Чиновники выяснили, что 20 лет назад у бабушки была судимость и отказали ей в постоянной опеке над внуками. Елена Дертина фиктивно вышла замуж, ее супруг оформил опеку на себя. Но и его вскоре лишили родительских прав. По одной из версий, за то, что один из приемных сыновей без присмотра взрослых пошел к нему на работу. Антон Рубин рассказал другую версию. По его словам, супруг Дертиной через некоторое время понял, что приемные дети для него обуза:
— Его за любую провинность вызывали в органы опеки, он отказался оформить постоянную опеку после окончания временной. Бабушка опять попыталась оформить временную опеку на себя, но ей отказали, потому что есть судимость. Детей изъяли из семьи, они живут в приюте. Сейчас мы нашли новую приемную семью, супруги проходят школу приемных родителей.
По мнению Рубина, закон, по которому родственникам не разрешают становится опекунами из-за судимости по тяжкой статье, несправедлив, потому что «статья статье рознь». Общественник считает, что принимать решения необходимо в каждом случае индивидуально. Изменить эту ситуацию может правоприменительная практика.
— Я сталкивался со случаями, когда органы опеки отказывали, потому что не хотели брать на себя ответственность. «Ну вы сходите в суд, докажите, что мы решение приняли неверно, тогда мы от вас отстанем», — говорили сотрудники органов опеки.
По словам Варвары Пензовой, директора фонда «Дети наши», который работает в Смоленской области, сейчас в законе прописаны одинаковые требования для оформления опеки как для родственников, так и для посторонних людей: состояние здоровья, уровень дохода, приемлемое жилье и отсутствие судимости.
— С юридической точки зрения я вижу, что опека права, что предъявляет к потенциальному опекуну такие же требования, что и к родственнику, который хочет оформить опеку. Но в этом подходе понятие «интересы ребенка» очень размыто. Никак не закреплено то, что ребенку важно привычное окружение, будь это бабушка или соседка, которая его воспитывала вместо родных родителей, если они по каким-то причинам не выполняли своих обязанностей. Это обстановка и люди, к которым ребенок привык. Вот этот параметр никак не учитывается, не играет никакой роли.
В российском законодательстве в вопросе оформления опеки над ребенком ранее осужденным человеком, к сожалению, есть определенность, констатировала президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская. По ее словам, таким людям никогда не разрешат воспитывать детей. Она уверена, что эту практику надо менять:
— Ситуации бывают разные. После рассмотрения каждой из них можно сделать вывод, опасен человек для ребенка или не опасен. Главная идея — не создать риски для ребенка. К нам в фонд часто обращаются бабушки и дедушки, которые потеряли возможность воспитывать своих внуков. Самый распространенный случай — они когда-то давно продавали самогон. Это деревенские бабушки. А продажа фальсификата — это тяжкая статья, угроза жизни и здоровью. При этом никто не пострадал, никто не умер.
Изменить ситуацию, по словам Елены Альшанской, могут некоммерческие организации, которые не раз поднимали этот вопрос на совещаниях в Министерстве просвещения России и на тематических круглых столах. В этом году фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» планирует закончить разработку поправок в закон, которые будут переданы в правительство России.
— Со стороны НКО идут постоянное подталкивание государства к этим изменениями и попытки сдвинуть эту историю в более гуманную и системную сторону, — говорит Варвара Пензова. — Сказать, что у нас есть кто-то в правительстве или аппарате президента, кто разделяет или двигает эту тему, нельзя. Мы со своей стороны эту работу ведем и делаем все, что от нас зависит. Быстрых изменений точно не будет, но мы всегда живем с верой в лучшее.
5 марта Ирина Бондаренко вернулась в Воркуту из Подмосковья. Она вновь сопровождала внука во время поездки в больницу, где Арсений проходил очередное обследование. Сегодня ее гражданский муж Анатолий Кожевин подал заявление, чтобы оформить опеку над мальчиком на себя. Директор воркутинского дома ребенка написала ему положительную характеристику. Ожидается, что решение будет вынесено через 10 дней.