Замоскворецкий суд Москвы в ноябре продолжил рассмотрение дела и допрос свидетелей по уголовному делу в отношении бывшего руководства Коми. Обвиняемые изложили свои версии событий, предшествовавших их аресту. От своих показаний на следствии отказались Валерий Моляров, Михаил Хрузин, Сергей Смешной и Александр Третьяков. Все они заявили об угрозах и давлении следователей, что дали нужные следствию показания, чтобы избежать помещения в СИЗО. Подробности — в обзоре корреспондента «7x7».
 

«Думал, приду в суд и расскажу как было»

Обвиняемый Валерий Моляров рассказал, что в 2007 году служил в вооруженных силах в Научно-исследовательском институте ракетных войск стратегического назначения и из-за низкой офицерской зарплаты подрабатывал в оценочной компании бывших сослуживцев, а также в ресторане «Шоколад» при казино «Европа» в Москве. В этом заведении отдыхал предприниматель Александр Зарубин с гостями, и у них возникли вопросы по меню, с которыми не справился официант, и Молярову пришлось помочь коллеге. 

Зарубин, по словам обвиняемого, спросил его про зарплату, и Моляров рассказал, что служит в армии с мизерной зарплатой. Уходя из ресторана, Зарубин оставил свою визитку и сказал, что если тот будет искать работу, то может обратиться к нему. Через какое-то время Моляров позвонил, и его попросили оценить несколько квартир в Москве. Он выполнил задание. Через несколько дней его пригласили на собеседование к Зарубину, а в августе 2007 года позвонили и пригласили на работу в  «творческий ай-ти проект» компании «Интерпроза», которую он будет возглавлять. 

По словам Молярова, проект под названием «Упупо» должен был помогать творческим коллективам заявить о себе и стать популярными по всей стране. Проект реализовать не удалось, и ему сказали продавать технику и мебель компании, а после этого еще пару лет он числился гендиректором компании, но не руководил ею. Часть сотрудников «Интерпрозы» перешла в «Метлизинг», а остальные уволились. 

По словам Молярова, до задержания в сентябре 2015 года из всех обвиняемых он знал только руководителя «Метлизинга» Антона Фаерштейна, Демьяна Москвина и Льва Либензона, которые работали у Зарубина. Обвиняемый вспомнил, что Москвин иногда просил его перенести в графические программы рукописные схемы с названиями каких-то компаний, так как сам не умел этого делать. Деньги за это он не получал, а просто помогал Москвину, который не умел обращаться с офисными программами, в надежде, что тот поможет ему устроиться на новую работу. 

По его словам, после сдачи дел в «Интерпрозе» он поехал на отдых в Прибалтику, куда ему позвонил Москвин и сказал, что оформляет займ на «Интерпрозу» от «Метлизинга», но тогда Моляров ничего не понял из-за невнятной, по его словам, дикции Москвина. Москвин убедил его, что все законно, а Моляров думал, что Москвин так помогает «Интерпрозе». Через месяц компания переуступила займ офшорной компании и никому не была должна. 

Моляров рассказал, что по просьбе Москвина летал вместе с Зарубиным в Сыктывкар. Бизнесмен встречался с партнерами по бизнесу, а Молярову надо было рассказать про «Интрепрозу» и записать эти разговоры на диктофон. На следствии он говорил, что не участвовал в этой встрече, так как не помнил, что на ней было, и не хотел вводить в заблуждение следователя. По его словам, следствие уже готовило документы на освобождение его от уголовной ответственности, но узнало об обмане, и его не освободили.

Моляров, по его словам, не признавал вину девять месяцев после ареста, писал письма и обращения о своей невиновности во все возможные инстанции, от президента до министра обороны. В итоге он дал признательные показания, чтобы выйти из СИЗО, при этом, по его словам, формулировки о преступном сообществе были формулировками следствия, а не его собственными.

— Это был мой путь домой — признать некоторые формулировки следствия, — рассказал Моляров. 

Гособвинение, выслушав Молярова, огласило его показания, в которых он говорил, что кроме зарплаты в «Интерпрозе» получал премии и  компенсации в долларах за съем жилья. Также в протоколах допросов было записано, что он считал, что «Интерпроза» реально действующая организация, но затем он понял, что компания создана для каких-то других целей, а Зарубин и Москвин проверяли, насколько он справляется с поставленными задачами, и присматривались к нему. Согласно протоколам, Моляров рассказал, что Зарубин являлся лидером преступного сообщества с широкими связями, и его указания были обязательными для исполнения, он же дал указание завладеть акциями птицефабрики «Зеленецкая».  

Моляров объяснил, что эти показания он давал под давлением. В марте 2016 года его допрашивал следователь Следственного комитета Дмитрий Чехович, который «мощно рассказал о грозящих сроках», что он больше не увидит семью потому, что попадет в камеру к 20 мусульманам. По словам следователя, которые вспомнил Моляров, у него было достаточно фактуры, чтобы «укатать по полной» всех фигурантов, и ему нужны показания. 

Прокурор спросил, почему он после запугиваний следователя не полностью признал свою вину, а только частично, если так сильно испугался. Угрозы, по словам Молярова, были не определяющими для изменения показаний, а он больше думал о смене меры пресечения, поэтому начал постепенно признавать вину. 

— Срок дает не следователь, а суд, и я думал, что приду в суд и расскажу как было, но суд я буду ждать, может быть, дома, с семьей, — объяснил обвиняемый. 
 

«Если хотите уехать сегодня домой, надо признать вину»

Обвиняемый Сергей Смешной рассказал, что в 1993 году поступил в институт, на каникулах активно занимался спортом и имел спортивный разряд по баскетболу. В 1996 году на тренировке познакомился с Зарбиным, который рассказал, что профессионально занимался баскетболом и играл в одной из киевских команд. 

Смешной попросил его помочь устроиться на работу на время каникул, и Зарубин помог тому с работой в «Комисоцбанке». Там обвиняемый познакомился с будущими фигурантами дела и писал дипломную работу. После выпуска он вернулся в банк на должность экономиста финансовых операций. Смешной вспомнил, что в последний раз видел Зарубина на Стефановской площади во время турнира по стритболу, в котором они оба участвовали. 

В 2004 году началась ликвидация «Комисоцбанка», Смешной уволился оттуда одним из последних. Устроиться на работу долго не получалось, и Смешной решил снова попросить помощи у Зарубина. Тот сказал, что у него практически не осталось бизнеса в Коми, но он постарается что-нибудь придумать. Бизнесмен перезвонил через несколько часов и сказал, что его на работу возьмет руководитель «Финансово-промышленного альянса» Юрий Бондаренко.

Смешной и Бондаренко встретились в офисе компании, где кроме них был руководитель компании «Первое строительно-монтажное управление». Смешного попросили помочь компании разобраться с проблемными госконтрактами и он, по его словам, успешно справился с задачей. 

Потом обвиняемый занимался продажей квартир в новостройке, где инвестором был «Финансово-промышленный альянс». В этой же компании он познакомится с Антоном Фаерштейном, который работал заместителем генерального директора по финансам. Ему он отчитывался о продаже квартир. 

В 2009 году Бондаренко сообщил Смешному, что у него произошел конфликт с соучредителями компании — у него пытаются отнять бизнес — и попросил отдать ему все документы на непроданные квартиры. Фаерштейн также уволился из компании и посоветовал подождать, пока собственники разберутся. Через месяц Смешному позвонил Игорь Кудинов и предложил должность заместителя руководителя «Финансово-промышленного альянса». На тот момент Бондаренко вывез все документы из офиса и выводил активы из предприятия. Смешной согласился на новую должность и написал заявление в полицию на Бондаренко, а также нашел бухгалтера, которая помогла восстановить бухгалтерскую отчетность. 

По словам Смешного, после того как правоохранительные органы задержали брата Бондаренко, с ним удалось договориться. В компанию начали возвращаться имущество, деньги и документы. В 2010 году он уволился и по предложению Кудинова перешел на работу генеральным директором в «Агрохолдинг». Первым заданием на новом месте была работа по реконструкции фирменных магазинов птицефабрики «Зеленецкая» и Сыктывкарского ликеро-водочного завода. 

На тот момент, по словам Кудинова, которые вспомнил Смешной, в республике планировали создать баскетбольный центр «Ренова», пригласить тренеров и обучать детей баскетболу. Смешной занимался техническими вопросами, например, возможным размещением детей из других регионов. Он участвовал в сделке по передаче акций «Зеленецкой» «Метлизингу», но только в завершающей стадии, так как сделка началась до его прихода в «Агрохолдинг», а он только подписал финальные документы. 

Далее, по его словам, работа была рутинной и сводилась к решению проблем предприятий и проработке различных проектов. «Агрохолдинг» хотел построить завод по заготовке оленьих шкур и выращивать чернику и морошку в промышленном масштабе. 

Весной 2011 года Кудинов рассказал Смешному, что правительство недовольно ростом цен на молоко и хлеб, и республика заинтересована получить контроль над молокозаводом и хлебозаводом, чтобы регулировать цены, а бизнес-структуры Зарубина заинтересованы в покупке «Зеленецкой», и поручил ему подготовить эти сделки. 

Оценку «Зеленецкой» уже сделали, а документы об оценке хлебозавода и молокозавода он получил от Антона Фаерштейна. Со стороны Зарубина в сделке участвовал Москвин, с которым договаривались об оплате. 

После сделки  заводы перешли к «Фонду поддержки инвестпроектов», и Смешной с Кудиновым договорились, что каждый будет курировать по одному предприятию. В 2012 году прошла ротация директоров, и Смешной перешел на работу в «Сыктывкарский промкомбинат», а затем — в «Инвестройцентр». 

— А теперь я здесь, — завершил рассказ о своей карьере Смешной. 

Обвиняемый пожаловался на давление следствия во время допросов. Он вспомнил, что ему позвонил следователь Чехович и сказал, чтобы он в течение трех дней прилетел в Москву. Смешной согласился и попросил своего друга найти ему адвоката сходить с ним на допрос. Обвиняемый, по его словам, ожидал, что его просто допросят, так как он ничего не совершал, но в самом начале встречи Чехович сказал, что хочет поговорить со Смешным наедине и попросил адвоката удалиться. Они вышли на балкон здания Следственного комитета, где следователь сообщил, что сегодня ему предъявят обвинение, и все доказательства собраны. 

«Если вы хотите уехать сегодня домой, надо признать вину», — процитировал слова следователя Смешной. 

В случае отказа, по словам обвиняемого, следователь пообещал ему обвинение об участии в преступном сообществе и дал время подумать. Смешной посоветовался с супругой, которая проконсультировалась cо знакомыми адвокатами и судьями, и принял решение согласиться. Также на его решение повлияла статья издания «Лайф» о том, что Фаерштейн был убит в СИЗО. На последующих допросах, по словам Смешного, в протоколах следователь писал то, что считал нужным, а на замечания спрашивал, взял ли тот с собой постельное белье, намекая на СИЗО. 

На одном из допросов Смешной сделал аудиозапись разговора со следователем, где тот требовал от него показания, и попросил суд приобщить ее к материалам дела. Несмотря на возражения гособвинения, суд приобщил только расшифровку этой записи. 

Обвиняемый рассказал, что во время следствия исчез изъятый у него во время обыска ноутбук с семейным фотоархивом. Он обращался к следствию, чтобы его вернули, но получил отказ из-за того, что это «важное вещественное доказательство». По словам Смешного, он установил на ноутбуке программу, которая позволяет удаленно отслеживать, когда он включается, и последний раз это было 19 сентября 2015 года — в день обыска. 

Слова обвиняемого подтвердила его супруга Вера Смешная, которая работает следователем в полиции Сыктывкара. По ее словам, после допросов в Москве он прилетел в Сыктывкар подавленным и мучился от того, что подписал бумаги с показаниями, которые вписал следователь. Смешная подтвердила, что муж писал ей о давлении следователя и то, что супруг оговорил себя. Сам Смешной попросили суд приобщить скриншоты их переписки в мессенджере и переписку, где супруга консультируется со знакомым адвокатом, который посоветовал ему признать вину. Суд согласился и приобщил переписку к материалам дела. 

 

В Сыктывкар через Владивосток

Обвиняемый Михаил Хрузин рассказал, что у него два высших образования, и с 1998 по 2007 он занимался торговлей автомобилями и недвижимостью. В 2012 году с ним связался Кудинов и сказал, что его порекомендовал Игорь Ковзель, с которым они учились в одном классе в школе. Они встретились в Санкт-Петербурге, и Кудинов предложил поучаствовать в строительстве офисного центра в Сыктывкаре. Хрузин учредил компанию «Инари», а в декабре подписал договор на займ от кипрской компании «Скиден», который планировалось направить на строительство. 

Никто, по словам Хрузина, не предлагал ему вступить в преступное сообщество, и он не совершал никаких преступлений. Обвиняемый вспомнил, что при задержании его даже не обыскали, и он передал документы, ноутбук и телефон, которые у него были с собой, через адвоката. На момент задержания и ареста у него были кредиты, и первое время их платили родственники, но потом перестали, и теперь он как физическое лицо в состоянии банкротства. 

Хрузин обратил внимание суда, что во время следствия активы «Инари» не арестовали, а в 2016 году в компании поменялся учредитель, после чего деньги со счетов компании исчезли. 

— Я считаю, что совершен рейдерский захват денежных средств, имущества и долей, — сказал обвиняемый. 

По его словам, его задержали в Кирове, а затем привезли в Сыктывкар, но в материалах дела указали столицу Коми как место задержания. Хрузин рассказал, что на первом допросе протокол переписывали шесть раз, так как следователь пытался вписать свои формулировки, а Хрузин делал пометки в документе. Затем его перевезли в Сыктывкар и поместили в камеру с «воркутинскими бандитами», заключившими досудебное соглашение. Они, по словам обвиняемого, рассказывали ему о том, что нужно заключить соглашение со следствием, а также что у арестованного по этому же делу Валерия Веселова «руки по пояс в крови», а вокруг Сыктывкара нашли 20 трупов. 

По словам Хрузина, они говорили, что уже на тот момент бывшие глава Коми Вячеслав Гайзер и его заместитель Алексей Чернов разворовали республику и в это же время жаловались, что при новом главе Сергее Гапликове стало еще хуже — уменьшились зарплаты и социальные выплаты, а коммунальные платежи выросли. Всего в Сыктывкаре Хрузин провел два месяца, и за это время его допросили только один раз. Затем его отправили в Москву, но почему-то через Ухту, и поэтому дорога заняла около двух недель. Позже следователь обещал отправить его в обратном направлении, но уже через Владивосток. 
 

«Пересажать пол-Коми»

Обвиняемый Александр Третьяков начал рассказ с того, что никогда не был личным помощником Гайзера и не участвовал в преступном сообществе и в схемах по легализации денег. 

Третьяков рассказал, что учился в Сыктывкарском госуниверситете на юриста и устроился на работу бухгалтером в компанию Игоря Кудинова по протекции своего преподавателя. Фирма консультировала госпредприятия по вопросам приватизации. Затем обвиняемый перешел на работу в «Комисоцбанк», где проработал до марта 2002 года, а затем устроился в Министерство финансов Коми в отдел государственных заимствований на должность главного специалиста, где дослужился до заведующего сектором, а затем до замначальника отдела. После этого Третьяков возглавил бюджетное учреждение «Управление государственного резерва топливно-энергетических ресурсов Коми» и проработал там до июня 2017 года. 

В это же время Кудинов попросил его заняться вопросами строительства гостиницы на перекрестке улиц Ленина и Куратова в Сыктывкаре. Финансировать строительство должен был Зарубин через компанию «Инари», учредителем которой был Хрузин. Третьяков согласился и далее контактировал по этому вопросу с Демьяном Москвиным. О том, как идет строительство, обвиняемый периодически докладывал Гайзеру и не считал это странным, так как в здании должны были расположиться в том числе и госучреждения. 

Третьяков вспомнил, что 19 сентября 2015 года его допросили в УФСБ по Коми и обыскали его дом и рабочий кабинет. По его словам, на допросе он рассказал все, что знал, и его отпустили домой. Через четыре дня его снова вызывали на допрос и показывали схемы иерархии преступного сообщества и то, что здание, строительство которого он курировал, возводилось на офшорные деньги Гайзера. 

Третьяков, по его словам, тогда доверял органам, поверил в эту информацию и согласился, что эти деньги могли быть преступными. Летом 2016 года его вызвали на допрос в Москву и сообщили, что дело политическое, но ему нечего бояться, так как он свидетель. В октябре того же года его снова вызвали в Москву, но уже сказали не покупать обратный билет. Третьяков взял с собой сменное белье и отправился на допрос. 

Он снова рассказал все, что знал, но на этот раз следователь начал говорить ему, что он лжет и знал о преступных намерениях участников преступного сообщества. Потом пришел руководитель следственной группы Николай Тутевич и предложил два варианта: Третьяков во всем сознается и получает условный срок или немедленно едет через суд в СИЗО. По словам обвиняемого, следователь сказал, что у него нет задачи всех посадить, хотя можно «пересажать пол-Коми». 

В итоге Третьяков согласился подписать любые показания и полностью подтвердил версию, предложенную следствием. После этого он несколько дней ждал своего ареста, но следователь разрешил ему ехать домой. 

— Считаю, что следствие привлекло меня и Сергея Смешного только по причине усыхания так называемой ОПС, потому что в августе выбыли и Самойлов, и Бондаренко, — сказал Третьяков.
 

Работающий фонд

Экс-руководитель «Фонда поддержки инвестпроектов Коми» Игорь Кудинов рассказал, что организация реально работала, а не имитировала деятельность, как считает следствие. Предприятия, которыми управлял фонд, делились на две группы: в одной были активы, которые контролировала организация, в другой — владели миноритарными долями и не участвовали в управлении. По словам Кудинова, несмотря на заявление следствия о фиктивности фонда, оно же включило в материалы дела перечень инвестиционных проектов с 2007 по 2015 годы. 

Обвиняемый рассказал, что, по мнению следствия, «Агрохолдинг» был специально создан для того, чтобы включить туда рентабельные предприятия и вывести их под контроль Зарубина. Это утверждение, по его словам, опровергает факт, что в «Агрохолдинг» включили и убыточную интинскую птицефабрику, а также зеленецкий свинокомплекс. Фонд при этом старался не выплачивать дивиденды, которые пускали на развитие предприятий. Ни Зарубин, ни Москвин, по словам Кудинова, в управлении «Агрохолдингом» не участвовали. Молокозавод и хлебозавод перешли под контроль фонда для того, чтобы республика могла контролировать цены на их продукцию, которые росли, и перед выборами это было нежелательно. Обвиняемый подробно рассказал суду и о том, как была устроена экономика предприятий, входящих в фонд. 

Организованное преступное сообщество, которое, по версии следствия, состояло из членов правительства и Госсовета Коми, действовало с декабря 2005 года по сентябрь 2015 года. Следствие считает, что это была группа, которую создал предприниматель Александр Зарубин для получения имущества, принадлежащего республике, что члены группы получали взятки и похитили 100% акций птицефабрики «Зеленецкая». Ущерб от этих действий оценили в 3 млрд 346 млн 500 тыс. руб.

За время следствия и рассмотрения дела в суде два фигуранта погибли. В 2016 году в СИЗО умер директор компании «Метлизинг» Антон Фаерштейн. Основной версией следствия было самоубийство. В мае 2018 года в аварии погиб Алексей Соколов, который был генеральным директором компании «Комплексное управление проектами» (КУПРО) и доверенным лицом бывшего зампредседателя правительства Коми Константина Ромаданова.

Реклама. Любому бухгалтеру необходимо иметь под рукой производственный календарь. Ведь с его помощью можно определить норму рабочего времени. Если вы хотите воспользоваться им, то смотрите здесь. Удобный календарь, составленный на основании Трудового Кодекса РФ.