Агентство социальной информации и центр «Благосфера» провели в Москве 24 октября вторую конференцию «ЗаЧем будущее социальной журналистики». Телеведущий и журналист Владимир Познер выступил с импульсной лекцией и рассказал, что такое журналистика, по его мнению, и стоит ли этим сейчас заниматься. «7x7» публикует главные тезисы его выступления.
Что такое журналистика
— Это сообщение информации. Какой информации? Точной, полной, сбалансированной, то есть объективной и своевременной. Вот чем занимается журналист. Может ли журналист быть 100% объективным? Нет, конечно, мы же не роботы. Но мы прекрасно понимаем, вернее, лучше так сказать — каждый из нас может стремиться к этому. То есть не заниматься тем, чтобы внушать нашей аудитории то, что мы думаем, это не наше дело, наше дело — сообщить информацию. И постараться ее сообщить как можно более полно, чтобы наш читатель, или слушатель, или зритель знал, что есть разные точки зрения по этому поводу: и такая точка зрения, и сякая точка зрения. Чтобы он получил как можно более полную картину. При этом мы стремимся сообщать об этом без своей точки зрения, без своей пристрастности и, конечно, говоря правду.
Кто такой журналист
— Это профессия, которая предъявляет очень непростые требования морального плана, вы должны быть готовы к тому, что от вас будут требовать то, что на само деле неприемлемо. Почему? Потому что основные средства массовой информации в нашей стране принадлежат власти — либо федеральные, либо местные — губернатор, мэр и так далее. А раз так, раз власть оплачивает это, то, соответственно, она и заказывает музыку. И для журналиста абсолютно невозможно тогда существовать или почти невозможно. Потому что на самом деле кто такой журналист — в свое время в Америке нашли такое название — «цепной пес демократии». Понимаете, журналист ведь ничего не может решить, он может только лаять — то есть он может только обращать внимание — посмотрите, там непорядок, посмотрите все, общество, власть, посмотрите — там непорядок!
О социальной журналистике
— Для меня любая журналистика — социальна. Если это не социально, значит, это не журналистика, это что-то совсем другое. Это может быть театральная критика, это может быть что-то по поводу моды, это может быть все, что угодно, но журналистика в своей сути — это всегда информация, это всегда касается общества, и поэтому она всегда социальна.
О цензуре
— Что касается меня, то я долго работал именно в Советском Союзе, и я очень хорошо знаю, что такое цензура. Это была организация, называлась она Главлит. При каждом СМИ, то есть при телевидении, при радио, в газетах, в журналах сидел цензор, у него был такой гроссбух, где было написано, что можно, а что нельзя. И любая статья, любой материал, прежде чем быть опубликованным или по радио, или по телевидению, должен был поступить к цензору. И он должен был поставить соответствующую галочку. Или, напротив, не ставить. Если он не ставил, значит, материал идти не мог, а если ставил, то мог. Поэтому, когда сегодня говорят, что у нас цензура, — это говорят люди, которые не понимают, что такое цензура.
О пропаганде
— У нас очень много пропаганды. Что я имею в виду, когда я говорю пропаганды? Пропаганда — это попытка убедить своего читателя, слушателя, зрителя в определенных вещах, так сказать, убедить, что вот это правильно, а вот это неправильно. И наши журналисты (я чуть-чуть с трудом выговариваю это слово), то чем они занимаются, — это не журналистика, и они не журналисты, с моей точки зрения. Человек, который занимается пропагандой, — он и есть пропагандист, а вовсе не журналист. Так вот, у нас занимаются пропагандой как те, которых условно будем называть государственниками, патриотами, так и те, которые в оппозиции. Это тоже пропаганда, но наоборот, с другим знаком. Но от этого это не становится журналистикой.
О журналистском долге
— Журналистика в обязательном порядке должна быть точной. Журналист имеет долг, он должен проверить все, что он пишет. Есть такой совершенно замечательный американский журналист, который в основном занимается расследованиями, и он пишет в своих воспоминаниях, что его учитель, журналист, к которому он пришел работать, когда ему было 18 лет, сказал: «Если твоя мама говорит тебе, что она тебя любит — ты это проверь». Это вот такое правило. Если вы знаете, что журналист вот так относится — тогда ему можно доверять. Тогда вы понимаете, что то, что он сообщает — это так оно и есть. Но таких вообще-то почти что и нет.
О компромиссах и Навальном
— Я не работаю на Первом канале. Но Первый канал покупает мою программу. Естественно, Первый канал не покупает кота в мешке. Первый канал может сказать: «Вот, Владимир Владимирович, такого-то мы не хотим, ну, например, Навального мы не хотим». Я их понимаю. Это их право? Вообще — да, коль скоро они покупают. Но как СМИ — это не их право, как СМИ они не имеют права закрывать доступ ньюсмейкеру, человеку, который в общем-то достаточно заметный. Я ничего с этим сделать не могу. Я могу только сказать: «Тогда я не буду делать программу». Хлопнул дверью и ушел. Ну и дальше что? Это лучше для всех, что вообще программы не будет? Есть компромиссы, на которые хочешь не хочешь, но надо идти. Причем во всем. И в супружеской жизни, и с детьми своими. И вообще в жизни без компромиссов не обходятся. Разумеется, надо всегда взвешивать — не изменяешь ли ты себя, идя на определенные компромиссы. Надо всегда думать об этом.
О молодости и опыте
— Потому что люди в вашем возрасте, молодые люди, все-таки гораздо честнее людей, уже поживших, и гораздо острее реагируют на ложь, на безобразие, на несправедливость. И вот эти вот студенты, окончив свои факультеты, попадут в эти самые СМИ, их ждет довольно суровое испытание — сейчас плохое время для журналиста, это не время гласности, когда мы были героями на белом коне и нас все обожали и читали нас с утра до вечера и смотрели наши программы. Прямо лучше любого футбола. Программу «Взгляд» смотрела вся страна. Эти времена прошли.
О выборе профессии
— Я обеспечил себя. Если я завтра потеряю работу — я на паперти не окажусь, я не боюсь за свою семью. Мне много лет, я очень много лет работаю, но я думаю о 30-летнем человеке: у него семья, он женился или она вышла замуж, дети. Опасность потерять работу — это очень страшно, я это очень хорошо понимаю. И нельзя требовать от человека, чтобы он пошел на такую жертву. Но я всегда говорю людям, которые собираются заниматься журналистикой: вы подумайте хорошенько, не только о том, вообще ваша ли это профессия, потому что многие думают, что это такая гламурная вещь — журналистика. Особенно телевизор, там я на экране, такой-сякой. Хотя это глупости, конечно, потому что вас узнают от того, что вы на экране, но если вы перестаете быть на экране — через две недели забудут, как вас звали. Вот такая профессия.