Допрос экс-руководителя агентства по имуществу Коми Владимира Беляева по делу обвиняемого в создании преступной группы экс-главы республики Вячеслава Гайзера продолжался два дня — 12 и 16 июля. Свидетель по видеосвязи из Сыктывкарского городского суда рассказал, как создавалось преступное сообщество в Коми, как Владимир Торлопов избирался главой и как Роман Зенищев стал мэром Сыктывкара, а затем попал в тюрьму. Подробности — в материале «7x7».

 

О карьере обвиняемых

Перед допросом защита уточнила, присутствует ли кто-то еще в зале с Беляевым, имея в виду оперативников УФСБ по Коми или кого-то из следствия, но из Сыктывкара ответили, что в зале кроме свидетеля — только технический специалист суда.

— Что вам известно о существовании в Коми организованного преступного сообщества, в которое входили подсудимые? — спросил прокурор и попросил рассказать «всю историю и максимально подробно».

Беляев вспомнил, что в 2000 году он стал работать помощником члена Совета Федерации Владимира Торлопова, в 2001 году прошли выборы, после которых сенатор и председатель Госсовета стал главой республики, Беляев некоторое время работал советником его секретариата, а после этого перешел на работу в Минимущества Коми — сначала заместителем, затем министром. В этой должности он проработал до 2011 года и перешел в Фонд поддержки инвестиционных проектов заместителем руководителя. В 2012 году он уволился и уехал из республики.

Перед тем, как устроиться помощником сенатора, Беляев прошел собеседование у Александра Зарубина, оно проходило в здании офиса Комисоцбанка в Сыктывкаре. Прокурор попросил объяснить, почему кандидат в помощники сенатора проходит собеседование в коммерческом банке, на это Беляев ответил, что не задавался этим вопросом.

Он заявил, что определять, было или нет преступное сообщество в Коми, входит в компетенцию суда, но он точно может сказать, что была группа, которая объединялась не только по профессиональным интересам, но и по реализации своих интересов в отношении некоего имущества республики.

— В моем понимании группу создал Зарубин — очень талантливый человек, предприниматель. Амбициозный очень человек, с хорошей точки зрения. По моему мнению, он — инициатор выдвижения Торлопова на должность главы республики. Я думаю, что он его в большей степени убедил и поддержал его, в том числе финансово, — рассказал Беляев.

Свидетель рассказал, что Зарубин приехал в Сыктывкар из Инты, начал работать в «Комивидеопрокате» и предложил какой-то социальный проект Торлопову. Так с ним и познакомился. Торлопов, по словам свидетеля, после победы на выборах создал для Зарубина должность советника, он ни за что не отвечал, но мог руководить кадровыми назначениями, влиять на политику, экономику и приватизацию объектов, которые были в республиканской собственности.

О влиянии Зарубина на Торлопова, по мнению Беляева, красноречиво говорит эпизод: в ночь после выборов, когда стали известны результаты, в кабинет Торлопова пришел Зарубин, сел в кресло и закурил.

— Человек мог позволять себе очень многое, в кабинете председателя Государственного совета республики никто не курил никогда, а он себе это смог позволить, — вспомнил Беляев.

После назначения на этот пост Зарубин стал формировать команду, и когда Вячеслава Гайзера назначили заместителем министра финансов, «все прекрасно понимали, что он станет министром, потому что это одна из ключевых должностей в республике». После назначения Гайзера в республике появился Алексей Чернов, а затем глава назначил на должность председателя Счетной палаты Коми начальника юридического отдела «Коми социального банка» Ирину Борзик.  

У Чернова с Зарубиным были тесные дружеские отношения, и именно Чернов сменил его на должности советника главы и так же влиял на кадровые вопросы в республике и главу Коми. Зарубин после отъезда из Коми не утратил влияния — в кулуарах и на совещаниях, по словам свидетеля, очень часто звучала его фамилия со ссылкой на то, что именно по тому или иному вопросу он считает, и только после этого принимались какие-то решения.

Гайзер, по мнению Беляева, был самостоятельным в принятии решений, но на него влияло его окружение — в первую очередь в сфере экономики, а в политической сфере основные решения настоятельно рекомендовал принимать Чернов. В том числе по вопросам продвижения партийной элиты «Единой России» и в подборе кандидатов в депутаты различных уровней. Свидетель считает, что именно Зарубин способствовал карьерному росту Гайзера.

По словам свидетеля, роли в группе распределялись следующим образом: Гайзер отвечал за экономический блок, Чернов руководил политической сферой, а Веселов общался с определенным кругом «достаточно авторитетных» лиц, которые «могли влиять на какие-то криминальные вещи».

— Валерий Павлович контактировал с людьми, которые принимали участие в различных разборках, экономических и не очень экономических, — уточнил Беляев.

Он вспомнил, что в 2006 году его к себе вызвал Гайзер и попросил предоставить перечень наиболее дорогостоящих пакетов акций в Коми. Он его подготовил, и через некоторое время Гайзер сообщил, что в республике будет создаваться некий Фонд поддержки инвестпроектов, чтобы вложить в него серьезные активы и улучшить инвестиционный климат в республике. После этого подготовили план мероприятий, утвердили его и стали заниматься подготовкой объектов к приватизации.

В Фонд были собраны все самые ценные ликвидные объекты собственности Коми, которые были выведены из-под контроля и управлялись определенной группой людей. Сомнительным Беляев также назвал создание компании «Печорауголь», в которую в начале 2000-х годов вовлекли республиканские угольные активы.

— Все, что потом происходило с предприятиями в фонде, уже известно. Птицефабрика ушла из-под контроля республики. Была фактически приватизирована группой лиц, — сказал свидетель.

Кроме этого, по словам Беляева, группа получала большую прибыль от завышенных тарифов на электричество для республиканских предприятий и «отработанной системы» откатов с дорожной отрасли. Откаты доходили до 10% с контрактов с дорожниками.

Адвокаты спросили, откуда ему известно про откаты. Свидетель сослался на разговоры и жалобы руководителей дорожных предприятий, что с них требуют деньги. Защита обвиняемых настояла, чтобы Беляев сообщил фамилию конкретного человека, который говорил, что требуют откат. Беляев ее назвал — Михаил Шаров, руководитель компании «Труддорстройпром».

О систематических выплатах кому-либо он не знает, и ему никто не платил. Прокурор спросил, предлагал ли Гайзер 600 тыс. руб. Беляеву и за что. Беляев ответили, что не предлагал, а, наоборот, требовал.  По его словам, однажды Гайзер вызвал его в кабинет и сказал, что чиновники в Коми либо получают деньги, либо платят их.

— Мы решили, что ты должен платить деньги — 600 тысяч, — процитировал слова Гайзера Беляев.

Единственное, что, по словам свидетеля, он мог сделать, это «поработать над земельными участками с объектами недвижимости под коммерческое использование, которые есть у республики. Он подобрал несколько зданий в Сыктывкаре и подготовил их к передаче в администрацию города, после этого на этих участках построили дома.

По его словам, это были участки по улице Орджоникидзе, 60, здание Детского реабилитационного центра на улице Западная (и центр из-за этого пришлось переселять) и участок, где располагался рынок «Торжок» в Сыктывкаре.

Адвокат Гайзера Дарья Евменина уточнила у свидетеля, где он был с 2012 по 2015 год. Беляев ответил, что сначала был в Сыктывкаре, потом переехал в Москву, а затем находился в СИЗО Сыктывкара [Сыктывкарский городской суд в июне 2014 года приговорил Беляева к пяти годам колонии за хищение госимущества с использованием служебного положения в особом крупном размере]. Тогда адвокат уточнила, откуда он в курсе событий в республике за этот период, но свидетель ответил, что не помнит, откуда у него эти сведения. Также свидетель отказался отвечать на вопросы, знакомили ли его с показаниями секретных свидетелей и знакомы ли ему фамилии оперативников УФСБ по Коми.

Чернов спросил у Беляева, знаком ли ему Владимир Володарский [адвокат Владимир Володарский представлял интересы Беляева по его уголовному делу] и передавал ли он жалобу Гайзеру с просьбой помочь, так как в обмен на смягчение наказания по его уголовному делу он дал нужные показания на Гайзера, но силовики свою часть договоренностей не выполнили.  

— Первый раз слышу, — отреагировал Беляев.

Евменина уточнила у свидетеля, кто кроме обвиняемых входил в «блоки» преступного сообщества и входили ли туда бывший руководитель Дорожного агентства Валерий Аликин и экс-директор фонда Шаталов. Беляев ответил, что бывший замглавы Коми Павел Орда входил в экономический блок. У Орды, по словам свидетеля, сначала сложились хорошие рабочие отношения с Черновым, но потом Орда «стал тянуть одеяло на себя» в принятии определенных решении, и возник конфликт. Этот конфликт, по мнению Беляева, и был причиной ухода Орды из республики.

Вячеслав Гайзер расспросил Беляева о работе в фонде и поинтересовался, давал ли он какие-то поручения голосовать как члену совета директоров за решения, которые носили незаконный характер. Свидетель ответил отрицательно, но добавил, что некоторые поручения были экономически неэффективными. На это Гайзер начал перечислять удачные, на его взгляд, проекты, например, замену старых вагонов поезда Воркута — Москва, концессии по строительству автодороги и строительство животноводческих ферм для Сыктывкарского молокозавода.

Беляев в обоснование своих слов привел пример покупки туристического поезда, который был убыточным, а также «абсолютно никакой» проект по строительству железнодорожной магистрали «Белкомур». И в целом, по словам Беляева, проекты, которые называет Гайзер, в большей степени реализовывала республика, а не конкретно фонд.

Чернов в свою очередь спросил, давались ли Беляеву какие-то указания по фальсификации оценки компаний, которые затем перешли в фонд. Свидетель ответил, что такого не было, и он не знает, как делалась оценка — правильно или нет. При этом, по словам самого Беляева, до работы советником у Торлопова у него была своя консалтингово-оценочная фирма, которая обслуживалась в «Комисоцбанке».

После этого адвокаты продолжили выяснять, при каких обстоятельствах Беляев дал изобличающие показания. Защитник Чернова Карен Гиголян спросил у свидетеля, доставляли ли его на допрос в здание управления ФСБ по Коми, когда тот отбывал наказание.

— Я не помню, меня допрашивали и в здании ФСБ, и здесь [в Сыктывкарском горсуде], и в СИЗО, — ответил свидетель.

 

Выселение «Красного знамени» и Торгово-промышленной палаты

Чернов спросил, подчинялся ли Беляев кому-то неофициально.

— Да, помимо того, что я официально подчинялся главе, я исполнял поручения других заместителей главы, например, ваши. Когда меня понуждали выгнать Торгово-промышленную палату из помещения. То же самое с газетой «Красное знамя», когда вы при личной встрече говорили: надо «Красное знамя» оттуда убрать. Я в обоих случаях вам объяснял, что есть договоры, — вспомнил Беляев.

— У газеты «Красное Знамя» имелись долги за аренду? — уточнил Чернов.

— Практически нет, они всегда оплачивали. Поводов выгонять их не было. Вопрос был чисто политический, — заключил свидетель.

Далее защита вновь перешла к вопросам о фонде, и свидетель рассказал, что хотя решения в фонде формально можно было принимать самостоятельно, но их все равно согласовывали с Гайзером. Последний попросил назвать конкретные примеры. Беляев рассказал, что бюджетные организации, которые располагались в зданиях, принадлежащих республике, платили только коммуналку, но как только попадали в фонд, их обязывали оплачивать аренду. Это сильно беспокоило Беляева, в том числе как руководителя такой бюджетной организации. Проблема, по его словам, была в том, что в бюджете ни одной из организаций таких денег заложено не было.

— На что вы мне сказали четко: это не твое дело, Минфин все решил, мы на следующем заседании Госсовета подправим бюджет, — вспомнил свидетель.

Гайзера такой ответ не устроил — он спрашивал о решениях, которые согласовывал с ним Беляев как член совета директоров фонда, а не как руководитель агентства по имуществу.

Адвокат Ковзеля Руслан Закалюжный попросил прервать допрос и обеспечить личное участие свидетеля, потому что связь низкого качества и свидетель не понимает вопросы, которые ему задают. Также адвокаты попытались выяснить, почему свидетель не смог явиться в суд лично. Беляев рассказал, что ему позвонила секретарь суда и сказала, что направила повестку, но свидетель сообщил, что он не работает и у него нет денег на поездку в Москву.

Когда вопросы к свидетелю закончились, гособвинение ходатайствовало об оглашении показаний, которые Беляев давал на следствии. Защитник Гайзера Евменина ходатайствовала о признании доказательств недопустимыми как личной оценки свидетеля, основанной на предположениях. Адвокат Гиголян, в свою очередь, попросил исключить и показания Беляева, которые он дал на заседании.

Мнение адвокатов оказалось неединодушным. Адвокат экс-начальника управления информации администрации главы Коми Павла Марущака Сергей Егоров заявил, что для того, чтобы разрешить ходатайство, надо сначала либо зачитать показания, чтобы понять, допустимые это доказательства или нет, или не зачитывать, но тогда не рассматривать ходатайство.

— Бывают ситуации, когда гособвинение соглашается с защитой, и действительно рассмотрение ходатайства является преждевременным, так как сначала надо показания огласить, выяснить, какие там обстоятельства указаны, — согласилась с Егоровым прокурор.

 

История ОПГ «Айвенго»

На допросе Беляев сообщал следователям, что хочет рассказать о существовании на территории республики организованного преступного сообщества, члены которого фактически монополизировали государственную власть и контроль над крупными коммерческими предприятиями.

Кроме прочего, он рассказывал, что с 1994 по 1997 год у Зарубина состоялись ключевые знакомства с влиятельными лицами, близкими к администрации президента, а именно с Сергеем Кириенко и Михаилом Зурабовым. Зарубин, чтобы поставить главой Коми Торлопова, финансировал его предвыборную компанию, в которой использовали «не совсем честные методы агитации». По словам свидетеля, с помощью грязных политтехнологий с предвыборной гонки была снята кандидат Рита Чистоходова, оттягивавшая голоса Торлопова. В команду Чистоходовой был внедрен сборщик подписей, внесший поддельные подписные листы. В результате ее сняли с предвыборной гонки, что и предрешило исход выборов.

Сменщик Зарубина Чернов фактически являлся «серым кардиналом» и единолично управлял ключевыми сферами жизни республики. Чернов тотально контролировал республиканские СМИ, с помощью которых формируется общественное мнение, и несмотря на то, что Гайзер впоследствии стал главой, ключевые решения все равно принимали Зарубин и Чернов.

Также Беляев рассказывал о том, как в предполагаемое преступное сообщество попал предприниматель Валерий Веселов. В начале 1990-х годов под эгидой частного охранного предприятия «Айвенго» бригада Веселова «загоняла под себя» коммерсантов, получая прибыль за крышевание. В 1997 году в результате криминальной разборки с применением огнестрельного оружия за передел сфер влияния ЧОП перестал существовать, но «Айвенго» продолжило деятельность и совершать преступления. Веселов после рейдерских захватов предприятий получил свои первые крупные активы.

«Айвенго» принимало непосредственное участие в разборках предпринимателей Олега Жилина и Михаила Забровского за распределение площадей в сыктывкарском Доме быта. В последующем за эти услуги под контроль группировки перешел целый этаж этого здания. С появлением собственных денежных средств, по словам Беляева, у «Айвенго», а особенно у Юрия Бондаренко, начали появляться политические амбиции. У Веселова сложились тесные отношения с предпринимателем Романом Зенищевым, по словам свидетеля, Веселов и Зенищев совершили совместный рейдерский захват компаний «Одежда» и «Комиснаб».

В 2004–2005 годах у мэра Сыктывкара Сергея Катунина появились разногласия с администрацией главы Коми, и Зенищев вызвался собственноручно убрать Катунина с должности. По словам Беляева, через Веселова он обратился к Чернову, но Чернов занял выжидающую позицию и сказал: «Занимайтесь вопросами сами, а там дальше видно будет».

После этого Зенищев, ссылаясь на поддержку Чернова и Веселова, стал предпринимать действия по захвату власти. Когда стало понятно, что стала возможна смена власти и это не вызывает общественного резонанса, Чернов подключился к кампании и стал поддерживать Зенищева. В 2007 году с подачи Чернова Зенищев стал секретарем регионального отделения «Единой России». Зенищев никогда не скрывал своих политических амбиций и не стеснялся говорить, что якобы Чернов готовит его на должность председателя Госсовета республики, а затем главы Коми.

Из-за чрезмерной разговорчивости Зенищева у него возник конфликт с Черновым, и последний приложил усилия, чтобы снять его с должности мэра Сыктывкара и партийной должности. После этого Зенищев «пошел в оппозицию» и стал в кулуарах угрожать Чернову разоблачениями в Москве, ссылаясь на свои связи в федеральной «Единой России». Зенищев пытался привлечь на свою сторону Орду, но тот отказался. После этого на Зенищева «не без помощи Чернова» возбудили уголовное дело.

Свидетель рассказывал, что в 2001 году, после того, как Зарубин занял должность главного советника главы Коми, он стал активно влиять на экономическую политику. У него были отличные отношения с Виктором Вексельбергом и принадлежащей ему группе СУАЛ. Затем он ушел с должности и оставил вместо себя Чернова, тот начал контролировать проекты, которыми занимался Зарубин, в том числе проект по созданию «Печораугля». После создания этой компании МВД по Коми проводило доследственную проверку, так как оценка республиканских угольных активов, которую проводила фирма «Советник», вызывала большие сомнения. По инициативе прокурора в судебных органах рассматривался вопрос о пересмотре оценки, но решение так и не было принято.

 

Новая команда менеджеров из бизнеса

Уже в 2003 году по инициативе Зарубина и при участии Чернова была произведена смена высшего руководства республики, не отвечающего интересам Зарубина. В результате постов лишились заместители главы Алексей Гришин, Евгений Лескин и Юрий Колмаков. На их место пришли менеджеры из бизнеса Николай Левицкий, Павел Орда и Алексей Кабин. До их назначения глава Торлопов не был знаком ни с Ордой, ни с Кабиным. Эта команда, по словам свидетеля, начала политику «разгосударствления государственной собственности» и управлять экономикой по принципам бизнеса.

Орда занимался финансированием дорожной отрасли и контролировал откаты с дорожных компаний, откаты с крупных государственных строительных контрактов, например, снос и строительство драмтеатра в Сыктывкаре, а также завышение тарифов электроэнергии для предприятий региона. Кроме того, эта команда помогла Веселову взять под контроль ГУП «Комиавтотранс» и назначить туда подконтрольного ему члена «Айвенго» Николая Шлопова.

Веселов и Бондаренко приходили и Беляеву и к Николаю Герасимову и требовали назначить Шлопова на должность директора ГУПа. Герасимов пытался воспротивиться этому решению, но после дополнительного нажима согласился. В результате рынок автобусных перевозок в регионе был монополизирован. Далее было принято решение о реорганизации всех государственных транспортных предприятий в республике.

После этого прошла процедура банкротства, половина имущества была выведена в пользу Зарубина, 20% отошло Веселову и 20% —Бондаренко. Выведенные активы оформлялись на фирмы, родственников Зарубина и телохранителей Бондаренко. После этого «Айвенго» начало загонять под себя частных предпринимателей-перевозчиков. Группировка подмяла под себя смежные сферы, в том числе службы такси. После этого группировке при непонятных обстоятельствах отошли Хлебокомбинат и Молокозавод, а больше половины доли в них — Зарубину.

В какой то момент в преступном сообществе начались разногласия. Веселов конфликтовал с Бондаренко, а Чернов — с Ордой. Свидетель связал это с ослаблением контроля со стороны Зарубина, у которого были проблемы со здоровьем — он лечил рак горла.

 

Авторитет Марины Истиховской

Защита попыталась проверить, сам ли свидетель давал эти показания, но против выступили прокуроры — свидетель, по их мнению, уже подтвердил, что давал именно эти показания.

Чернов и его адвокат спросили, откуда ему известно, что именно бывший замглавы Коми поспособствовал уголовному преследованию Зенищева. Беляев ответил, что об этом ему говорил сам Зенищев. Чернов на это заметил, что на допросе, на котором свидетель рассказал об уголовном деле, которое якобы инициировал Чернов, согласно документам, присутствовал начальник экономического управления УФСБ по Коми Павел Павлов, его подчиненные расследовали дело Зенищева и объявляли в розыск бывшего мэра.

В следующих показаниях Беляев описывал более подробно роли каждого из обвиняемых и охватил уже всех фигурантов дела. Свидетель упоминал Марину Истиховскую, которая как председатель Госсовета «своим авторитетом» обеспечивала принятие выгодных для группы Зарубина решений, например, обеспечила принятие программы приватизации, в которую в том числе вошла птицефабрика.

Совет директоров фонда, по словам Беляева, формировался из персон, предложенных Гайзером из расчета, что все его члены так или иначе подчинялись руководству республики по должностям. Название для структуры было выбрано как элемент введения в заблуждение общественности, так как слово «фонд» не ассоциируется с коммерческой организацией. Беляев подробно рассказывал о приватизации угольных предприятий республики и приватизации Зеленецкой птицефабрики. Весь рассказ сводился к тому, что, несмотря на нарушения и отсутствие необходимости, приватизация все-таки состоялась.

Весь допрос проходил на повышенных тонах, как из-за плохой связи, так и из-за эмоционального накала.

— Вот вы говорили, что сообщество, что догадывались, все знали. А че в органы-то не сообщили, что сообщество действует на территории, расхищает там, похищает. А? — спросил адвокат Егоров.

— А что вы с такой интонацией спрашиваете, я не понимаю? — возмутился Беляев.

— С нормальной интонацией, я колхозник, мне можно, че! — пояснил адвокат.

— Я не буду отвечать на тот вопрос, — отрезал свидетель.

— Как не будете? Ответьте, почему вы не сообщили в органы о том... Не перебивайте меня! Почему не сообщили в органы о том, что действует сообщество? Организованное преступное! Которое расхищает имущество, которое вверено вам как руководителю [агентства по имуществу], — не унимался Егоров.

— Я боялся за свою жизнь, — ответил Беляев.

Организованное преступное сообщество, которое, по данным следствия, состояло из членов правительства и Госсовета Коми, действовало с декабря 2005 года по сентябрь 2015 года. Следствие считает, что фигуранты дела действовали в составе группы, которую создал предприниматель, экс-советник Торлопова Александр Зарубин для получения имущества, принадлежащего республике, получали взятки и похитили 100% акций птицефабрики «Зеленецкой». Ущерб от этого оценили в 3 млрд 346 млн 500 тыс. руб.

За время следствия и рассмотрения дела в суде два фигуранта дела Гайзера погибли. В 2016 году в СИЗО умер директор компании «Метлизинг» и фигурант дела Антон Фаерштейн. Основной версией следствия было самоубийство. 7 мая 2018 года под колеса машины попал Алексей Соколов, который был генеральным директором компании «Комплексное управление проектами» (КУПРО) и доверенным лицом бывшего зампредседателя правительства Коми Константина Ромаданова.