К началу чемпионата мира по футболу международная правозащитная организация Amnesty International запустила кампанию «Отвага» в поддержку российских правозащитников. На сайте проекта собраны истории 11 правозащитников, 10 из которых живут в городах, где будут проходить игры чемпионата. Интернет-журнал «7x7» публикует их монологи.
Председатель правления Волгоградской организации социальной и правовой защиты осужденных и заключенных под стражу Игорь Нагавкин. Калач-на-Дону, Волгоградская область
Игорь Нагавкин был арестован в октябре 2016 года по сфабрикованным обвинениям в покушении на кражу. В настоящее время он содержится в Бутырском СИЗО Москвы.
Рассказывает сестра Игоря Нагавкина Наталья.
— Дело было 13 лет назад. Как-то ночью приехала машина, там сидели мои братья Миша и Игорь. Миша стал спрашивать у мамы теплую одежду, шапку, штаны, паспорт — холодно уже было. Сказал, что его взяли в охрану работать под Ростовом, колхозную технику охранять. Не переживайте, говорит. И уехали. Мы толком и не попрощались.
Все как-то не ладилось, у меня были плохие предчувствия. Я подходила к Мишиным друзьям, а они убегали от меня — настолько боялись мне что-то рассказать. Но потом Миша позвонил. Он хотел с мамой поговорить, а случайно взяла трубку я. Слышу — эхо какое-то. «Миша, ты где? — спрашиваю. — Что с тобой? Ты в тюрьме?». Он начал отнекиваться, но голос его дрогнул, и я все поняла.
Осенью 2005 года наш брат Михаил был арестован по подозрению в сбыте наркотических средств и помещен в СИЗО. 27 октября пришла телеграмма. Миши не стало. И только после этого мы начали потихоньку все узнавать. Официально сказали, что он умер от перитонита и прободной язвы двенадцатиперстной кишки. Не могло у него быть такой болезни: он не курил, не пил, спортсмен был, кандидат в мастера по дзюдо — его тренером по борьбе приглашали стать. Я считаю, что его били во время допросов, а чтобы это скрыть, не пускали адвоката. Сокамерники в СИЗО пытались за него заступиться, били кружками в двери, звали на помощь, но их камеру разогнали, а Мишу посадили в карцер. Он даже вскрыл себе вены, чтобы как-то привлечь внимание, чтобы ему хоть кто-нибудь помог.
Игорь стал докапываться до правды, нанимал судмедэксперта, приглашал еще какого-то доктора, хотел наказать виновных в смерти нашего брата. Кого-то сняли с должности, но никого не посадили, конечно. Люди про Игоря услышали, стали обращаться со стороны, чтобы он помог. И Игорь не отказывал. Он стал изучать законы, писать жалобы. Ну и через пару лет официально стал правозащитником — зарегистрировал свою организацию.
Таких, как он, кто помогает заключенным, очень мало было. Он в составе Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по тюрьмам ходил, помогал. Нам ничего не рассказывал. Только редко-редко расслабится за столом, о чем-то скажет, у нас волосы дыбом вставали от его рассказов — как людей пытали, как вымогали деньги, как убивали за решеткой. Как арматурой человека насквозь прошили.
Здесь, в Калаче, Игорь боролся с наркомафией, со всеми незаконными делишками, что администрация и полиция творила. С мэром он воевал по поводу застройки в парковой зоне. Ставили ему палки в колеса постоянно, а он продолжал. Пляж хотел открыть, расчистил территорию, приходит утром — там все в битом стекле.
Кафе открыл с троюродной сестрой, когда однажды прилетел ОМОН, всех забрал проверять на наркотики на всю ночь. И несколько раз такие налеты были — кто в такое кафе пойдет теперь?
В итоге владелец Игорю объявил, что здание продается. В общем, закрыли кафе, трех месяцев не прошло.
В 2011 году на него придумали первое уголовное дело. Якобы он пытался колесо с машины сотрудника ГИБДД открутить. Забрали его в прокуратуру, он смог как-то друзьям сообщить, те — адвокату. Им нужно было взять его за что-то, они и взяли.
Рассказывает адвокат Игоря Нагавкина Юрий Бенгардт.
— Мы с Игорем познакомились году в 2008 или 2009. Он тогда был активным членом Общественной наблюдательной комиссии, много помогал, потому что и убивали у нас тут, и проблемы были с полицией… В общем, он и меня стал привлекать с течением времени.
В 2011 году заканчивался его срок полномочий в ОНК, и его бы обязательно переизбрали. Но его активность привела к тому, что в том же году на него завели уголовное дело. Путем невероятных усилий у нас получилось его вытянуть под домашний арест, но, естественно, он потерял возможность быть членом ОНК — все закончилось штрафом в десять, что ли, тысяч рублей, но судимость осталась.
Он, конечно, не бросил правозащиту — не из тех людей, чтобы отступать — и продолжил через свою организацию ездить по тюрьмам, помогать людям. Добился даже, чтобы сняли начальника колонии одной. И стал ездить по всей России, везде, где людей прессуют. Нагавкин вообще нестандартный правозащитник — всегда жестко ставил проблему, жестко ее решал, поэтому его здесь ненавидели. И в своем районе, в Калаче-на-Дону, и в уголовно-исполнительной системе вообще.
Я сам когда в СИЗО приходил, там везде его портреты висят, как ориентировки, и подпись крупным шрифтом «Нагавкина не пускать»
Его сотрудники силовых структур даже предупреждали, что, мол, Игорь, в отношении тебя готовится провокация. Он и меня предупредил, что ему может понадобиться моя помощь. Это было еще дней за десять до задержания.
Рассказывает сестра Игоря Нагавкина Наталья.
— В 2016 году за Игорем началась слежка, в машине прослушка стояла. По первому эпизоду, в котором его сейчас обвиняют, попытке ограбить ломбард, якобы есть свидетель, который неподалеку справлял малую нужду. Он-де видел, что кто-то пытался вскрыть ту дверь, но сам ломбард даже не был взломан, ничего там не было украдено. А потом уже и второй эпизод подцепили — о краже из ювелирного отдела в Быково. Хотя это за 230 километров от нас, а Игорь в тот день встречал друзей в Калаче.
Во время обыска у нас силовики на самом деле искали документы, телефоны, компьютеры, флэшки, симки — все по профессиональной деятельности Игоря. Мы тогда спросили, почему Игоря нет на обыске, нам бросили, что лет через 15, может, мы его увидим…