В Оренбурге 8 мая впервые показали документальный фильм #Savebor, снятый командой фонда «Единая география». Фильм посвящен Бузулукскому бору — национальному парку, расположенному на западе Оренбургской области. В советское время на территории бора нашли нефть, в 1970-х годах после аварии, разлива нефти и пожара все скважины законсервировали, а в 2015 году решили добычу нефти возобновить. Группа компаний «Новый поток», выигравшая тендер, в 2018 году приступит к промышленной эксплуатации месторождений. Возобновление добычи нефти в национальном парке вызывало протесты экологов. Корреспондент «7x7» поговорил о ситуации вокруг Бузулукского бора с руководителем фонда «Единая география» Сергеем Сотниковым.
«Ценности территории и экологии несравненно выше, чем миллиарды рублей»
— Сергей, с чего началась работа над фильмом?
— Рядом с Бузулукским бором живут мои родители, и я с детства знаю о нем. Когда-то я входил в совет директоров фотоагентства «Геометрия», мы выбирали какую-нибудь территорию в Оренбуржье, о которой можно рассказать всему миру. Бузулукский бор был выбран потому, что мне, например, было удобно и поснимать там, и родителей проведать. Мы все делали на свои деньги, так что можно было совмещать приятное с полезным. В 2015 году я презентовал этот проект на Russian PR Week в Казани. Кстати, в то время на сайте Антипинского НПЗ (предприятие, входящее в группу компаний «Новый поток») появился текст о том, что один из совладельцев этого НПЗ, Николай Егоров, — бывший однокурсник Владимира Путина. То есть на тот момент НПЗ позиционировал себя для власть имущих, в том числе и для нашего губернатора, как некая структура, связанная с Путиным. Сейчас руководство и владельцы НПЗ об этом уже не говорят и не пишут. Буквально через полтора часа после презентации мне позвонили из приемной главного федерального инспектора в Оренбургской области Сергея Гаврилина. Он меня сразу спросил: «На кого вы работаете?» Я ответил, что работаю на себя. Гаврилин попросил меня не участвовать в политике. Но я в ней и не участвовал, и не участвую, мне она совершенно неинтересна. К нам, правда, обращались представители разных партий, но я считаю, что все партии, которые сейчас существуют, — это ответвления «Единой России».
— #Savebor — это, по твоим словам, фильм-действие. Что ты понимаешь под этим определением?
— Иногда человек снимает фильм и ставит задачу — показать его людям, вызвать у них эмоции. А мы хотим, чтобы этот фильм заставил людей, находящихся у власти, внимательнее отнестись к тем ценностям, которым сейчас, как я считаю, в России и в Оренбургской области не уделяется должного внимания. Это ценности экологии и комфортного жилья. Это, если можно так выразиться, «новая нефть»: люди, экология. Легко сейчас, в современном мире, можно сравнить ценности национального парка с прибылью нефтяной компании. Потому что ценности территории и экологии несравненно выше, чем даже миллиарды рублей. Одно дело, когда мы считаем прибыль за пять лет, и другое дело, когда мы считаем прибыль с территории, которую дает экология десятилетиями, столетиями. Они разные. И национальный парк — это прежде всего достояние нации, достояние людей. Соответственно, его ценность выше, чем любая прибыль частной компании. Именно об этом мы и говорим в своем фильме. И мы говорим о том, что федеральное министерство природных ресурсов и экологии в своей стратегии сделало ошибку и должно изменить ситуацию, которую создало.
— Каким образом?
— Мы предлагаем вернуть «Новому потоку», выигравшему этот тендер, деньги и забрать лицензию. Потому что нельзя интересы частной компании — получение прибыли — приравнивать к ценности национального парка, экологии, здоровью и жизни людей. Я называю наше Минприроды — «министерством добычи», потому что оно в основном выдает лицензии на добычу полезных ископаемых, это его главная функция. А экология — попутно. Нацпарки и заповедники курирует заместитель руководителя департамента государственной политики и регулирования в сфере охраны окружающей среды. В отличие от тех же пресловутых США или стран Европы, где соответствующие ведомства отчитываются напрямую перед президентами, премьер-министрами или парламентами. То есть отношение видно уже в этом. Чего не хватает российскому государству, так это того, что оно практически никогда не говорит: да, была допущена ошибка, и мы ее обязательно исправим. Наоборот: чиновники сделали ошибку — и с каменным лицом идут дальше. Это пугает.
«Контроль над старыми нефтяными скважинами потерян»
— И все же: если есть нефть, то почему бы ее не добывать?
— В России много нефти. Ее можно добывать, скажем, в Сибири. Выиграли бы там тендер! За рубль бы им отдали эти участки. К тому же это — работа на будущее: строительство инфраструктуры, жилья, освоение территорий и т. д. Меня удивляет, что для того, чтобы ликвидировать старые нефтяные скважины, нефть из них нужно добывать. А именно так это и подается. У «Нового потока» нет опыта добычи нефти и опыта ликвидации старых скважин. А им отдали сложнейших участок, где нужно и ликвидировать старые советские скважины, и соблюдать экологические нормы, и бурить с инновационными технологиями…
— Сколько скважин сейчас в Бузулукском бору?
— Около 60 нефтяных и газовых и около 100 исследовательских и структурных, по разным данным. Участки, на которых они расположены (те, что отданы частным компаниям), не относятся к территории национального парка, но фактически скважины расположены прямо посреди бора. Из них примерно треть — проблемные, аварийные. Никто до сих пор не проверял. Даже те скважины, о которых представители «Нового потока» говорили, что они ликвидированы, — никаких документов по ним никто не показывал. Никакого экологического проекта «Новый поток» не демонстрировал.
— Откуда тогда у тебя эти данные?
— Мы получали документы от научно-исследовательских институтов, от подрядчиков «Нового потока». Порой люди звонили, приносили информацию и просили прощения за то, что они участвуют в проекте добычи — ну, это вообще без комментариев... Изучая документы, а также старые данные и проекты начала 2000-х по добыче, можно понять, что там находится порядка 60 скважин. Эти исследования были проведены в 2006 или 2007 годах. Сколько проблемных скважин добавилось еще за прошедшие десять с лишним лет — точно сказать не могу. Контроль над старыми нефтяными скважинами у министерства природных ресурсов потерян на территории всей России.
— Об этом еще три года назад говорил Оренбургский межрайонный природоохранный прокурор Роман Юдин. Он называл и количество «бесхозных скважин» по всей стране — 100 тысяч.
— Да, их никто не контролирует. Это вообще очень большая проблема. Я раньше думал, что мы можем заинтересовать этой темой всю страну. И власть в том числе. Но государство предпочитает эту тему просто замалчивать. В других странах любая экологическая проблема, которая может возникнуть, скажем, в ближайшие 50 лет, внимательно исследуется и затем решается, потому что люди никуда не собираются уезжать, государство не собирается разваливаться. В мире вообще экология уже давно — одна из важнейших ценностей. А у нас государство то ли до сих пор мыслит пятилетками, то ли не уверено в том, что долго просуществует.
«Лапти устарели — нужно купить новые кроссовки»
— Нефтяники, как известно, уже в этом году хотят начать добычу нефти в Бузулукском бору…
— Обязаны по лицензии.
— Что, по-твоему, способно помешать этому?
— Пересмотр ценностей. Это как, разбирая гардероб, понять, что лапти устарели, дырявые и не работают — а значит, нужно купить новые кроссовки. Я считаю, что помешать может волевое политическое решение президента или премьер-министра, раз он ему так доверяет. Или — люди. Я думаю, что если будет собрано не 5 тысяч подписей, а 100 тысяч (а примерно столько и проживает рядом с Бузулукским бором), если люди скажут: «Господа во власти! Эта территория важна нам!» — то тогда появится какое-то решение. С помощью фильма мы показали ценности. На сегодняшний момент фильм собрал более 1 миллиона 800 тысяч просмотров. Я считаю, что это огромная цифра, которую нельзя просто так игнорировать. Это вполне достойный информационный повод, на который могла бы отреагировать администрация президента.
— 8 мая ты отправил обращение на имя Путина. Каков был ответ?
— Я получил стандартную отписку из управления администрации президента по работе с обращениями граждан и организаций. Там говорилось, что мое обращение переадресовано в министерство природных ресурсов и экологии. Потом мне пришло еще одно письмо из того же управления, и там было сказано, что для рассмотрения моего обращения «запрошены соответствующие документы и материалы». Трудно понять, что имели в виду чиновники. Пообещали ответить до 6 июля. Радует только то, что хоть какая-то работа по поводу обращения началась. Подождем и ответа от министерства — если он, конечно, будет. Если его не будет до конца мая, тогда мы начнем сбор подписей под обращением и попробуем собрать их 100 тысяч.
— Как их планируется собирать?
— Есть такая платформа — Российская общественная инициатива. Там сбор подписей устроен так, что только гражданин России, имеющий СНИЛС, может поставить свою подпись. Если их будет собрано 100 тысяч — можно будет рассчитывать на какое-то внимание со стороны федеральных органов власти. Я думаю, что та версия фильма, которую мы презентовали 8 мая, будет изменена и дополнена, и осенью мы выпустим фильм, в котором расскажем о том, к чему привело наше обращение к Владимиру Путину, как вообще эта история завершится. Любой финал будет освещен.
«Отношение Дмитрия Мазурова к бору видно очень хорошо»
— Во время работы над фильмом к тебе обращались представители «Нового потока»…
— Да, обращались. С очень аккуратными вопросами и даже просьбой снять фильм про их спортивную общественную организацию. Я был вынужден отказаться.
— А наездов не было?
— Никаких. Мне кажется, команда «Нового потока» и сама не рада, что вписалась в эту историю.
— В фильме нет комментариев руководства или представителей «Нового потока». С чем это связано?
— Я очень хотел получить комментарии, и мне даже обещали устроить интервью с Дмитрием Мазуровым. Но эта встреча не состоялась. Другие представители группы компаний от комментариев всячески отказывались — в частности, сотрудники экологической службы «Нового потока». Поэтому в фильме есть только фрагмент выступления Дмитрия Петровича на пресс-конференции. Хорошо видно его отношение к бору: пусть все что угодно говорят, а наша цель — добывать нефть. Между прочим, у меня и сейчас есть желание сделать с ним интервью.
— Он, насколько я помню, говоря про экологию, употребляет выражение «бред сивой кобылы».
— Да, очень веселый комментарий. Мне показалось, что если это их официальная точка зрения, то почему бы это не использовать?
«Цена Бузулукского бора — от 3,5 до 7 триллионов рублей»
— По твоим расчетам, ликвидация скважин обойдется примерно в 400 миллионов рублей. Каким образом получилась такая сумма?
— В качестве консультанта в работе над фильмом нам помогал бузулучанин Евгений Климов, который много лет был топ-менеджером нефтяной компании «Шлюмберже» в Техасе. Там он в том числе занимался ликвидацией старых скважин. Мы его пригласили потому, что нам было нужно мнение человека, который знает, как это делается в мировой практике. Евгений дал оценку нескольким скважинам, по которым у нас была документация. Например, ликвидация 115-й скважины будет стоить 3–5 миллионов рублей. Отсюда и общая сумма. Кстати, поиски документов, из которых можно было бы сделать вывод о стоимости ликвидации скважин, ни к чему нас не привели. Более того, по моим данным, никто и никогда не проводил оценку стоимости. Не было никаких исследований на этот счет.
— В письме Путину ты указываешь, что экологическая прибыль, которую приносит и принесет бор, «превышает триллионы рублей». Мне не совсем понятно, что имеется в виду.
— Рассчитывал не я, а Александра Колтунова, доктор сельскохозяйственных наук и профессор Оренбургского аграрного университета. Она говорит, что если посчитать, сколько стоит весь национальный парк «Бузулукский бор» по современным методикам, то его можно, например, продать — как когда-то мы продали Аляску. Цена варьируется от 3,5 до 7 триллионов рублей — в зависимости от того, какой индекс экологичности учитывать. А стоимость нефти, месторождения которой находятся на территории бора (их запасы оцениваются в 40–80 миллионов тонн), значительно ниже. Вообще, когда мы говорим об экологической ценности, у многих возникает вопрос: что это, как ее посчитать, в чем прибыль. Прибыль — в человеческих жизнях, прежде всего. Но, я думаю, в России просто нет таких инструментов, чтобы с высокой точностью подсчитать экологическую ценность. Александра Ивановна использовала экономический метод подсчета: подсчитала примерное количество деревьев, их среднюю стоимость, рост бонитета, прибавила к этому экологический статус — и получила ту сумму, о которой я говорил.
— Не пробовал ли ты обратиться сначала к губернатору? Или это, по-твоему, бесполезно?
— Я не считаю, что он может как-то повлиять на ход событий. Губернатор участвует в пиар-кампании «Нового потока» на территории Оренбуржья, ему, как главе региона, это выгодно, потому что, как я уже говорил, скважины юридически находятся вне территории национального парка. А любая компания, которая разрабатывает недра, обязана выплачивать в региональный бюджет дивиденды.
— Сергей, ты говорил, что осенью собираешься выпустить второй вариант фильма — с учетом того, как изменится за это время ситуация вокруг Бузулукского бора. А если она не изменится — что очень вероятно, кстати?
— Если то, что делается по отношению к Бузулукскому бору и вообще экологии, будет продолжаться, то я, как человек, который выбирает себе место в жизни самостоятельно, вместе с семьей перееду туда, где экологический фон лучше. Мне мои старшие товарищи говорили в начале работы над фильмом: «Только не вздумай влюбиться в лес! Относись холодно». Конечно, я эмоционально очень привязан к бору. Но я себя заранее готовлю к тому, что осенью мы остановимся — получится ли у нас изменить ситуацию с Бузулукским бором или не получится. Потому что бесполезно говорить больному о выздоровлении, если он не хочет лечиться. А чаще всего именно так и происходит — во всяком случае, в России.
Сергей Сотников родился в Оренбурге в 1984 году, окончил факультет журналистики Оренбургского государственного университета. Работал в фотоагентстве «Геометрия», в 2015 году возглавил фонд «Единая география», занимающийся экокультурными медиапроектами. Один из создателей просветительского проекта «Медиа-школа „Степь“» и сервиса писателей Dikins.
Дмитрий Мазуров — российский предприниматель, председатель совета директоров и владелец Антипинского нефтеперерабатывающего завода в Тюменской области, учредитель и президент Группы компаний «Новый Поток» (New Stream Group), член совета директоров КБ «Интерпромбанк».