Ко второй годовщине «пасхального» пожара 2016 года на Валааме «7х7» публикует интервью с обвиняемым в поджоге местным жителем Дмитрием Синицей. Разговор, однако, шел не столько об обстоятельствах пожара (этой теме будет посвящено отдельное журналистское расследование, которое планируется сделать в продолжение двум ранее опубликованным «7x7» — «Валаамские миллиарды» и «Трагедия светского Валаама»), сколько о том, что происходило на Валааме за десять лет до пожара 2016 года и что, собственно, стало причиной многих валаамских бед. Речь идет о передаче в 2006 году «Зимней гостиницы» из государственной собственности в монастырскую и о сопротивлении, которое оказывали местные жители во главе с Синицей.
«Пасхальный» пожар на Валааме и затянувшееся следствие
Два года назад, 1 мая 2016 года, на карельском острове Валаам был подожжен 55-квартирный жилой дом, известный как «Зимняя гостиница». Здание — памятник архитектуры федерального значения, на реставрацию которого государство, согласно поручению президента России Владимира Путина, выделило 322 млн руб., было фактически разрушено и признано властями непригодным для дальнейшего проживания. Пожаром и дождями были уничтожены несколько десятков квартир местных жителей, из которых владелец здания — Валаамский монастырь — в течение многих лет правдами и неправдами пытался выселить людей. Поселковая школа, также располагавшаяся в этом огромном здании, сгорела дотла, как и одна из двух монастырских гостиниц для паломников. В поджоге был обвинен и помещен на полгода в СИЗО, но затем отпущен под подписку о невыезде, Дмитрий Синица — один из местных активистов, которого светские жители острова называют «валаамским правозащитником».
Следствие по делу о пожаре продлевали неоднократно, оно продолжается до сих пор, поэтому публиковать все материалы дела представляется преждевременным. Отметим лишь, что в первые часы после пожара один из свидетелей — работник монастыря — заявил, что распивал с Синицей спиртные напитки и у них произошел конфликт по поводу нарушения монастырем прав светских жителей острова. Из-за этого даже возникла потасовка, а затем Синица якобы облил свою квартиру какой-то горючей жидкостью и поджег. Сам Дмитрий Синица тогда же дал признательные показания, но затем заявил, что отказывается от них, потому что они были получены под давлениями и угрозами следователя. Соответствующее заявление Синица подал в управление Следственного комитета и прокуратуру Карелии. Эти документы «7х7» публикует в качестве приложения к интервью.
Фото из группы «Валаам — люди, события, истории» во «ВКонтакте»
«Конституцию России — на Валаам»
— Я жил на острове и общался с природой. Жил как простой гражданин, жил своей жизнью. В 2006 году встала большая проблема перед всеми, кто жил на острове: мы почувствовали себя людьми, которых прижимают, от которых хотят избавиться. Весной 2006 года приехала правительственная комиссия, собрали местных жителей, и они нас убеждали в том, что здание «Зимняя гостиница» — это памятник культуры, и их задача — обслуживать здание-памятник. «У вас есть деньги, чтобы обслуживать здание?» — был задан жильцам конкретный вопрос. Конечно, у нас денег [на содержание здания-памятника] не было.
— Можно ли говорить, что ваша правозащитная деятельность началась именно с того времени?
— Да, да. Именно так. Тогда началось уничтожение Валаамского поселения и «демонтаж» светской власти. В 2006 году состоялась передача «Зимней гостиницы» в собственность религиозной организации. Когда мы посмотрели, что происходит в документах, мы обнаружили, что...
— Мы — это кто?
— Это я, Филипп Мускевич, Саша Щербаков и другие люди. Мы увидели документ о передаче здания монастырю. Обычно, когда передают культурные памятники и там есть присутствие людей, составляется договор о том, что их социальное жилье там сохраняется. А владелец жилья может быть любой: частное лицо, организация или государство. Но при этом, если там живут люди, права их должны быть защищены законом. При любой передаче. А в данном случае это не произошло. В акте приема-передачи здания и в свидетельстве о государственной собственности на здание такая графа есть, называется «Обременения». Мы увидели, что «обременений» никаких нет!
— И что вы сделали?
— Мы все, 300 человек или не помню точно, почувствовали себя людьми, которых хотят изгнать. Все стали возмущаться. Я вышел на причал [основное место сбора людей в поселке Валаам] с плакатами. У меня было два стенда. Пришли дети. Многие поддерживали меня, многие осуждали. На моих плакатах было написано: «Конституцию России — на Валаам» и «Верните местным жителям гражданские права». Мы считали, что у нас незаконно отнимают жилье. Почему — это уже другой вопрос. В общем я обратился к людям, чтобы подумали сами [о том, что происходит]. Хотел создать общественный резонанс.
«Люди почувствовали себя выброшенными из этого государства»
— Эффект от пикета был?
— Да. У меня отняли плакаты. Сорвали. Там было три плаката. Два — которые я назвал раньше. И еще был один плакат. Там стоит ребенок на фоне неба и грозит кулачком. Это будущее. Будущее, которое грозит кулачком тем, кто нарушает права человека.
— Так кому грозил ребенок?
— На плакате три адреса: «Глава Республики Карелия» Сергей Катанандов, «Глава Сортавальского района» Сергей Рыжков и «игумен Валаамского монастыря» Панкратий. Потому что именно эти три структуры играли не последнюю роль в уничтожении и демонтаже Валаамского поселения. И в дискриминации жителей. Я это называю преступлением против людей. Потому что в какой-то момент, в 2006 году, люди почувствовали себя выброшенными из этого государства. И они [адресаты «угроз» ребенка] в этот день были на острове.
— Кто-нибудь из них вам ответил?
— Никто не ответил. Ответила только пресс-служба госпожи Слиски (Любовь Слиска — в 2006 году зампредседателя Госдумы), которая тоже приехала в тот день [на остров] на праздник Сергия и Германа (Валаамских чудотворцев) и сорвала мой плакат, проходя мимо.
— Пикет был согласован?
— Все [было сделано] по закону о проведении [пикета], и я стоял с бумагами, с документами. В какой-то момент я побежал в магазин за водичкой, жарко было. И когда я спускался обратно к причалу от магазина, [слышу]: «Сэм, Сэм [так в поселке называли Синицу], быстрей, там у тебя плакат сорвали незнакомые люди». Подхожу, плакат сорван. Я: «В чем дело? Кто сорвал мой плакат?» А там стоит госпожа Слиска и говорит: «Я сорвала». Я говорю: «Послушайте, у меня законный пикет, а вы нарушили мои права. Зачем вы это сделали?» Тут же подошла охрана, попросили отойти. Тогда я достал запасные плакаты. Потому что предполагал, что может быть такая ситуация.
— И что пресс-служба Слиски?
— Когда я вернулся домой, мне звонит пресс-служба Слиски и говорит: «Послушайте, давайте как-нибудь это уладим. Нехорошо получилось». Я говорю: «Да, ладно, только больше так не делайте. Не надо, чтобы ваши люди ходили и срывали мои плакаты. Вы читали плакаты?» В ответ: «Нет, мы не читали, мы только знаем, что произошло. Это неприятная ситуация. Извините».
«Потом начались махинации с бумагами»
— Еще до пикета, я написал обращение в интернете. Когда я узнал, что наш дом передан [религиозной организации «Валаамский монастырь»], я понял, что юридически это был очень сильный удар по всем нам. Правда, не все его восприняли.
— Почему это было ударом?
— [Здание передали] без обременений! Это значит, что мы никаких прав не имеем. У нас нет жилья! Потому что по закону по этим бумагам монастырь мог в любой момент просто выбросить [любого жильца] на улицу. Почему монастырь не сделал этого раньше, я не знаю. Но он мог! И эту ситуацию допустили именно власти Карелии. По каким мотивам? Что чиновниками руководило? У меня есть догадки, но я не буду их озвучивать. Тем не менее они это сделали. Это было предательство государством своих граждан. Чиновники же не смотрели на наши жизни, что на Валааме существует целый поселок и живут люди. Целый поселок жил (почти все жители острова размещались в здании «Зимней гостиницы» и в двух других многоквартирных жилых домах)! В поселке была инфраструктура. Свой корабль был, «Николай Рерих», который потом потонул.
— И поселковая администрация это все содержала?
— Да. А когда мы подняли вопрос о сохранении самоуправления, то, наоборот, все уничтожили. [Районные власти] Сортавала что сделали? Упразднили неправомерно — по мнению юристов — Валаам как отдельное поселение, имеющее юридические права, и присоединили к городу Сортавала. Мы потеряли местное самоуправление и с ним — возможность защищать свои права. Мы просто хотели, чтобы соблюдалась Конституция. Смотрим в нее, а она вся справедливо устроена.
— Конституция?
— Да-да. Конституция и исходящие из нее документы, они справедливы. Читаешь, и даже сердце радуется, как все хорошо. Но почему так не происходило на Валааме? Происходило ровно наоборот! Нас лишили прав. Нас лишили права на самоуправление, лишали всякой самостоятельности, лишили жилья.
— И эксперты Комитета по государственному устройству Заксобрания Карелии прошлого созыва пришли к выводу, что передача здания «Зимней гостиницы» произошла в нарушение российских законов...
— Да. И тогда начались махинации с бумагами.
— Какие махинации?
— По вопросу о том, что здание «Зимней гостиницы» и квартиры людей в нем — «жилые или нежилые помещения».
Передача монастырю здания «Зимней гостиницы» была предательством государства своих граждан
— Я хочу вот что сказать: бумажки и жизни людей — это совершенно разные вещи. Те, кто занимается бумажками, они могут любые бумажки понаделать, а потом появляются эти определения — «жилое-нежилое». А есть живые жизни. Есть семьи. У многих там родственники на кладбище похоронены. (Поселковое кладбище на Валааме после депортации людей и ликвидации поселка осталось бесхозным). Есть обыкновенная жизнь, которая должна быть священна для государства. Именно в этом заключается цель государства. Конституция, права и законы должны быть направлены только на сохранение жизни, на поддержание социального развития и эволюцию. А этого на Валааме не произошло. Произошел демонтаж. Разрушение и разруха. И в конце концов изгнание.
— Изгнание людей?
— Да! Не согласны?
— Местные жители, говоря юридическим языком, называют это депортацией.
— Демонтаж и депортация, да!
«Потом нас вообще „уволили“ как граждан России!»
— Давайте посмотрим на материалы вашего уголовного дела. В нем есть технический паспорт на многоквартирный жилой дом «Зимняя гостиница», переданный монастырю вместе с людьми. До настоящего времени жители Валаама по разным причинам не имели возможности потребовать от правоохранительных органов провести проверку этого технического паспорта. Хотя по всем признакам этот документ сфальсифицированный. И эксперты Комитета по государственному устройству Законодательного собрания Карелии признали это.
— Да, паспорт 2006 года есть в деле. Но там путаница в этих бумажках, до сих пор путаница. Ладно, людей оставим. О них никто не думает. Но что произошло с бумажками? Был паспорт 1968 года. Где-то есть его копия. Там четко написано: квартиры в «Зимней гостинице» — «жилые помещения».
— Верно. Этот паспорт есть в материалах рабочей группы Заксобрания Карелии. А в материалах уголовного дела есть «Свидетельство о государственной регистрации права» монастыря на «Зимнюю гостиницу» от 2006 года.
— Да, вот, смотрите, там написано: «Ограничение права»... «не зарегистрировано». То есть людей [как бы] нет! Но люди же были. Где эти люди жили? Они не могли жить в этих «определениях» без какого-то статуса жилых помещений. Они же не в землянках жили. Не в норах. Все это было. Но началась вся эта ерунда с этими «жилыми-нежилыми», а потом нас вообще «уволили» как граждан России!
— Но ведь эти проблемы — то, что вы рассказали о «Зимней гостинице» — были очевидны и десять лет назад. Они отражены и в докладе Московской Хельсинкской группы. Основанием для подготовки такого доклада МХГ явилось ваше апрельское обращение 2006 года.
— Да, я обратился к гражданам нашей страны в интернете. У меня не было другого выхода. Я написал отчаянное обращение. Это отчаяние жило во мне. До 2006 года меня все устраивало. Какое бы то ни было государство — правильное или неправильное, хорошее или нехорошее, тем не менее оно выполняло своих функции. В данном случае оно грубо нарушило права человека и поставило жизнь их под угрозу. Из автоматов в нас не стреляли. Не убивали, не мучили и не душили. Но тем не менее они поставили налаженную нашу жизнь, жизнь поселка под сомнение. Мы чувствовали себя на чемоданах. И об этом я написал обращение.
— И что было потом? Его заметили?
— Да. Приехал человек с Московской Хельсинкской группы. Конкретно писал [доклад] Сергей Шимоволос. Когда он приехал, была странная ситуация. Мы должны были встретиться на улице, и я вышел его встречать. Монахи каким-то образом знали, что он приедет именно в этот день, и они «забоялись» всего этого. Они не ожидали такой реакции МХГ. Они следили за нами: куда пойдут, с кем встретятся. Они выглядывали из-за каких-то колонн, из-за углов — это было действительно смешно. Мы с Шимоволосом пришли ко мне домой. Поговорили. Потом я предложил ему прогуляться на Восточный берег. По дороге я ему рассказал, что происходит. Он все понял. Это был настоящий правозащитник.
— Он и сейчас действующий правозащитник.
— Да. Он умеет слушать человека и умеет «доставать» из человека информацию, которая является правдивой. И он сразу определяет. И еще он опытный человек и просто знает жизнь. Это действительно светлый ум. Он составил доклад, была опубликована книга. Это единственный труд на сегодняшний день, где подробно рассказано, очень правдиво о ситуации на Валааме. Она неприятна многим для карельских властей. Она может быть неприятной для других властей. Но здесь все написано правильно и честно. Каждое его слово может подтвердить любой [житель Валаама].
«Хорошо, что хоть не стреляли, не травили газом»
— В докладе МХГ есть ваше обращение о нарушении прав жителей поселка Валаам от 24 апреля 2006 года. В нем написано, что карельское правительство и монастырь «ведет войну против существования поселка». Буквально так.
— Это подтвердилось. Поселка не существует.
— Но было и судебное разбирательство по иску Валаамского монастыря к вам и группе жителей. Оно завершилось тем, что ваше обращение было признано «не соответствующим действительности».
— Нет, судьей было сделано по-другому. Я был даже удивлен этому. Они претензии к правительству оправдали, «отвели», то есть «к вам претензий нет».
— То есть иск к вам и группе жителей поселка о защите деловой репутации монастыря был «частично удовлетворен»?
— Да, частично [суд признал некоторые утверждения из обращения Синицы недостоверными].
— Но вы пишете очень серьезные вещи: о войне, которую ведет правительство и монастырь против поселка, о борьбе с монастырем и правительством, которое сдает монастырю дома, попирает права граждан общества Российской Федерации, о том, что люди чувствуют себя заложниками в монастыре в связи с передачей «Зимней гостиницы»…
— Конечно!
— Дальше вы пишете о будущем: «Второй этап этой политики, вероятно, будет проходить с „зачисткой“ зданий от инакомыслящих жителей острова. Они знают, как за несколько лет заставить местное население покинуть свои дома».
— Да! Все это подтвердилось...
— Когда многоквартирный жилой дом «Зимняя гостиница» был подожжен во время пасхальной службы 2016 года...
— Судов было мало [для депортации населения]. Очень эффективный способ, согласитесь.
— Следовательно, все, что вы писали в этом обращении, подтвердилось?
— Через 10 лет.
— Значит, то судебное решение, по которому суд все это фактически признал несоответствующим действительности, — оно может быть теперь названо неправильным. Его нужно пересматривать?
— Это дело прошлого, конечно. А какое другое решение судом могло быть принято в то время?
— Важно то, что ваше обращение, которое я процитировал, оказалось совершенно объективным, даже пророческим. Вы ведь написали: «Они знают, как за несколько лет заставить местное население покинуть свои дома». Это цитата!
— Они и раньше выселяли людей. Предлагали жителям поселка какие-то другие дома. А с теми, кто остался, не хотел выселяться, они поступили очень эффективно. В Питере лет 15–20 назад поджог домов был самым эффективным способом выселения.
— В своем обращении вы пишете еще о публичном унижении местного населения. О том, что «духовное возрождение», которое якобы пришло на Валаам вместе с Валаамским монастырем, — это не что иное, как «скрытая политика, психологическое давление, неуважение к свободе выбора развития, инакомыслию, культивирование рабского повиновения, двуличие, ложь».
— Да! Средневековье вышло из землянок. Из щелей каких-то средневековье повыползало, чудовищная вещь была. Это была бескровная война. Хорошо, что хоть не стреляли, не травили газом.
«Деньги стояли», и «был такой человек, как отец Ефрем»
— Если смотреть эту историю до конца, то поджог был самым эффективным средством решения этих вопросов. У монастыря было сколько денег? Больше 300 миллионов рублей. Это деньги на реставрацию «Зимней гостиницы», на ее улучшение. [322 млн руб. были направлены Валаамскому монастырю по поручению президента России №2977 от 23 декабря 2013 года]
— Из бюджета.
— Да. Эти деньги «стояли». Был такой человек, как отец Ефрем.
— Он и сейчас эконом монастыря. Ефрем Мухин.
— Да-да. Этот Мухин своим рабочим — есть свидетели, которые могут подтвердить, их много, они сейчас до сих пор живы — говорил: «Я запрещаю вам в свободное ваше время от работы помогать местным что-либо делать». Речь шла о реконструкции печей [жителей поселка]. Печи там развалились, печников местных не было. И я это слышал.
— Лично слышали?
— Лично слышал от людей, которые жаловались. Юрченко Виктор. Ему запрещали. А он хотел починить свою печку. Еще люди с «Красного дома» [дом №2 по улице Центральной на Валааме, также многоквартирный жилой дом, переданный монастырю в 2004 году]. Какой-то, видно, наивный человек, который не понял Мухина, что об этом говорить нельзя, взял и рассказал об этом людям. Мол, была планерка, и на планерке было сказано Мухиным, чтобы не делать местным ничего. Вот это как? Не в рабочее время, а в свободное! Вот как это называется? Война? Ненависть? Злоба? Пусть дымит печка? Пусть люди сдохнут от угарного газа, да?
— Да, странное поведение.
— То есть это мое обращение довольно жесткое было. Но там все правда. Война. Действительно была война. Они выползли из всех щелей со своим сознанием и стали еще на общество наше влиять. Понимаете, это дикие люди. Дикие. Не знаю, как они в городах устраивались, но на Валааме это был ужас. В маленьком поселении, на замкнутой территории все это выглядело чудовищно!
Правительственная листовка, или как расправлялись с поселковыми активистами
— Вот еще один документ. Может быть, вы вспомните, хотя дело было давно. Это листовка, датированная 28 мая 2007 года. Подписана: «Правительство Республики Карелия», «Администрация Сортавальского района» и «Администрация города Сортавала». (К листовке было «приложение» в виде договоров пользования жильем, которые предлагались к подписанию местным жителям взамен договоров соцнайма; правда, почти никто их не подписал). Здесь написано: «За последний год в интернете гражданами Синицей, Мускевич, Щербаковым, Яровым было распространено большое количество информации о якобы имеющих место нарушениях гражданских прав жителей Валаама»...
— Все эти люди были правы абсолютно.
— ...«Заставляют всех исповедовать православие»...
— Ну, они ведь под дулом пистолета не заставляли [смеется].
— В этой листовке указаны четверо жителей: Вы, Мускевич, Щербаков, Яровой...
— Да! Это активные люди, которые просто соображают [головой].
— Вот смотрите, что вышло: вы — по суду отвечаете за якобы поджог «Зимней», Мускевич — выселен, выброшен на улицу с детьми...
— В результате отказался от России. И уехал. Потому, что она его просто истерзала. Измучила. Знаете, какое у меня было с ним последнее общение? «Я больше не хочу иметь дел с РФ». Вот так коротко. Просто не хочет иметь дел. И я его понимаю. Будь у меня возможность, я тоже не хотел бы.
— Щербаков. Где Щербаков сейчас? Щербаков уехал подальше от горя, на Алтай.
— От него откупились, мы его проводили. Он отдал свою землю. Он же был здесь на Валааме местным фермером.
— Яровой. Лишен единственного жилья, выдворен с Валаама. Все четверо, что указаны в правительственной листовке, так или иначе пострадали. Как это можно понять? С активистами гражданскими, правозащитниками вышло так, что все они оказались так или иначе кем-то «наказаны».
— Вы знаете кем! Откуда ветер дует! От людей, которые «выпали» из XVI века и своим вирусом заразили! Читаю: «Здания, в которых вы проживаете, будут капитально отремонтированы. Вам будет оказана помощь...» — нам будет оказана помощь! — «...в ремонте помещений, в которых вы проживаете». Помощи никакой не было! Смотрите: «…заключить с каждым жителем договор безвозмездного пользования помещением на срок по вашему усмотрению». И что произошло? Спичка все решила!
«Фэйк отца Панкратия» в три миллиона экземпляров
— Давайте еще один документ посмотрим. Вы помните интервью епископа Панкратия, опубликованное в газете «Аргументы и Факты» 28 февраля 2007 года?
— Да, помню прекрасно. Добрый дедушка [показывает на фото Панкратия].
— Это интервью называется: «Мы навязываем людям только звон...» Это слова епископа Панкратия. В нем он говорит: «Здешние квартиры нельзя приватизировать. И это понятно». Эти здания, утверждает он, «не жилой фонд, а достояние страны». Он говорит не только о «Зимней гостинице», но и о «Работном доме», и о «Внешнем каре». Епископ Панкратий в данном интервью утверждает, что жилищного фонда и жилых зданий на Валааме нет. Есть некое «достояние страны».
— Но люди-то есть! Это фэйк. Фэйк отца Панкратия. Смотрите: «Мы навечно связаны узами самой жизни», — пишет он, добрый дедушка [об отношениях «мирской и монастырской общин»]. Настолько навечно, что весь поселок уничтожен!
— Хочу обратить внимание на еще один аспект: «Недавно ваши противники из местных жителей» — это те самые люди, очевидно, которые в листовке упоминаются, — «нашли спонсора — американский фонд.... Доллары предназначены Валаамскому Союзу предпринимателей». А Панкратий отвечает, что ему очень жаль, что представители фонда обратились не к монастырю, а «к тем, кто борется с монастырем». Видимо — к Синице, Мускевичу, Яровому, Щербакову. И называется все это: «Янки в обители».
— Бр-р!
— Автор интервью далее спрашивает: «Вам не кажется противоестественным, что жители Валаама хотят жить на подачки из-за океана?» А Панкратий отвечает: да, «это неприятно, но и тех разуверившихся можно понять: государство — не опора для них». И это в газете, распространенной по все стране, тиражом в три миллиона экземпляров.
— Это вместе с тем смешно!
— И в конце концов вас обвинили в поджоге...
— Сначала «Летняя» (так называемая «Летняя гостиница», жилой дом) сгорела в 2007 году, заметьте. Там якобы «замкнуло проводку». «Летняя» входит в комплекс «Зимней». Потом загорелась пристройка к «Зимней» (так называемая «Женская трапезная», был пожар в ноябре 2015 года). Потом загорелась сама «Зимняя». Все, что касается этого маленького участка, оно все «претерпело пожары»!
Редакция «7x7» публикует показания свидетеля Дениса Назина о том, что, по его версии, происходило в квартире Синицы пасхальным утром 2016 года:
Редакция «7x7» публикует жалобу Дмитрия Синицы на действия следователя Суковикова, с описанием его мнения о произошедшем и о показаниях свидетеля Назина:
Редакция «7x7» приводит мнения местных жителей — соседей Дмитрия Синицы — и событиях 1 мая 2016 года
Сергей Григорьев. «Синицу посадили в клетку»
Ирина Смирнова. «О Синице-поджигателе» (отрывок из ее поста в соцсети)
«На днях услышала: „Ну и дела… Смирнова объявлена непроживающей, Сэм — поджигателем“. У Димы, он же Сэм, была ухоженная любимая квартира на любимом острове. Он издавал путеводители, буклеты, карты. Талантливый дизайнер, верстальщик, компьютерщик, фотограф, когда-то работал в монастырской газете. Я не входила в его ближний круг, нас связывали верность острову и похожие занятия. Этой зимой он делал для меня аудио- и видеоматериалы судов. Каждый раз, заходя в комнату с компьютером, я с самоукором поглядывала вокруг: живут одни мужчины, а как уютно — занавесочки, цветочки, за которыми они с сыном ухаживали, чистые полы, строгое правило для всех — уличная обувь у порога. Что-то всегда ремонтировал, улучшал. И вдруг все это поджег? Не верю. Тем более, когда огонь разгорался, его видели многие — во дворе и за его пределами. Между тем, кажется, в эту ночь никто не спал — по лестнице на второй этаж и по коридору беспрестанно сновали, после службы люди пошли еще в трапезную.
…Рыдая, он твердил мне, что его подожгли, что не даст этому человеку исчезнуть с острова, рвался в полицию. Он сидел в траве напротив догорающей квартиры: „Смотри, Ира, смотри, это горит моя жизнь“. Я спросила разрешения сделать фото, он кивнул».