В ближайшее воскресенье в России пройдут выборы президента. Дебаты закончены, агитация запрещена, наступает «день тишины». Штабы кандидатов готовятся следить за тем, что будет происходить в день голосования. Вместе с избирателями, представителями партий и кандидатов на избирательные участки выйдут тысячи независимых наблюдателей. Корреспондент «7x7» побеседовал с сопредседателем движения «Голос», старейшего и самого авторитетного в России наблюдательского проекта, Романом Удотом о том, почему выборы — это интересно, а наблюдать за ними — важно, о «болезни» современной выборной системы России и способах ее лечения.

 

«Выборы — это как футбол. Так же скучно, но интересно»

— Насколько избиратели — граждане России — интересуются предстоящими выборами? Я разговаривал с разными экспертами и в Москве, и в регионах, многие говорят, что большого интереса к этим выборам у людей нет.

— Среди «самых важных выборов» — это самые неважные, потому что уже четвертый раз его [Владимира Путина] выбирают, и уже сам этот процесс поднадоел. Но эти выборы важны как «электоральное событие», то есть приход кого-то к власти. В данном случае мы делаем замер оценки его работы в прошлом. Событие интересное еще и потому, что Элла Памфилова [председатель Центральной избирательной комиссии] — новый человек, «старый новый», но все равно, я считаю, она пытается реформировать систему. А то, что у нее получится — это важно для всех последующих выборов. По ним будут, как по лекалу, повторяться последующие выборы.

— И все же, предстоящие выборы — это выборы без выбора?

— Выборы — это как футбол: вроде бы как скука страшная — дай бог, один гол. Но! Интересно смотреть: этот того подрезал, пять коленных чашек перебито. То же самое и здесь. Сколько голов будет забито? Если мы будем смотреть трехмерно-пятимерно, то мы увидим кучу всяких вещей: явка здесь такая, а там «сякая». Здесь губернатор пускается во все тяжкие, чтобы выслужиться, а здесь, наоборот, по-честному провел [выборы]. И так далее.

— То есть результат выборов нам уже известен, но независимо от этого нам интересен еще и собственно процесс?

— Продолжим футбольную аналогию: миллионы мальчишек посмотрели на этот футбол. Бросили пить, курить, колоться и пошли заниматься спортом. То же самое и здесь. Если мы увидим честные выборы сейчас, то, может быть, мы увидим в течение следующих пяти лет очищение избирательной системы от говна как очищение авгиевых конюшен. Или, наоборот, мы увидим, что, махнув на все рукой, [власти] начнут старые тяжкие [грехи], и все пропало, и Памфилова уйдет в отставку, хлопнув дверью, и все рухнет, и страна погрузится во мрак и уныние. То есть гол — это не самое главное в данной ситуации. В футболе само скучное — это [небольшое] количество голов.

 

Если мы увидим честные выборы сейчас, то, может быть, мы увидим в течение следующих пяти лет очищение избирательной системы от говна


—  В футболе важны болельщики, фанаты. В выборах — избиратели. Как вы относитесь к идее бойкота выборов, к «забастовке избирателей» и подобным призывам — к отказу от голосования?

— Отрицательно, абсолютно отрицательно. Хотя я могу понять, какие цели преследует политик Алексей Навальный, который призывает к бойкоту. То, что Навальный не был допущен к выборам, это с моей точки зрения — большая проблема. А для власти выборы — это какой-то экзамен. Люди ставят оценку политикам. В Древней Греции человек, который не принимал участие [в демократическом управлении], назывался идиотом [идиот — отдельный человек, частное лицо, несведущий человек; в Древней Греции гражданин полиса, живущий в отрыве от общественной жизни, не участвующий в общем собрании граждан и иных формах государственного и общественного демократического управления].

 

«Все уже решено? Ерунда!»

— Насколько вообще интересны не выборы вообще, не футбол вообще, а именно эта кампания, этот матч? Что-то новое есть в ней по сравнению с предыдущими?

— Напомню, началась кампания с того, что Путин, в общем-то, не очень хотел баллотироваться. Его вынудили пойти. Решение было принято [только] в декабре. Путин тоже устал от этих выборов. Было видно, что он не хотел идти, решение очень долго затягивал. Он пошел вынужденно. С улыбкой и все такое. Но на самом деле [ему] не позавидуешь.

— А как, на ваш взгляд, ведут себя другие кандидаты? Используют новые приемы?

— Возьмем Финляндию. Там выбрали президента, который, как и Путин, будет править страной шесть лет. Как и Путин, нынешний финляндский президент мелькает на ТВ, и, как Путин, он идет самовыдвиженцем. И у него 70% поддержки, как [хотят, чтобы было] у Путина. И у его соперников не было шансов. Но они угощали своих избирателей чаем, и все так, как надо. У всех них было что сказать, и люди это слушали, а нейронная сеть [избирателей] впитывала эту информацию. И кто бы вам ни говорил, что все уже решено, что ей [сетью] легко управлять — это все ерунда. Идет работа [кандидатов] безнадежная. Они, конечно, проиграют. Семь человек проиграют, один человек выиграет. Мы даже знаем фамилию этого человека. Но сеть заглатывает информацию, и она, может быть, сработает на следующий год, например, когда будут парламентские выборы.

 

Нейронная сеть избирателей заглатывает информацию, и она, может быть, сработает на следующий год, например, когда будут парламентские выборы


«Путин отдает команду фальсифицировать выборы? Ничего подобного»

— Вы — один из руководителей самой старой, авторитетной и самой крупной, самой известной наблюдательской организации России. Как вы оцениваете нынешнюю российскую выборную систему? Она нормально работает? Насколько сейчас важно это — наблюдать за выборами?

— Давайте разделим [электоральную систему и наблюдение]. Электоральная система — это чтобы посчитать мнение нейронной сети на выборах. Берем бумажки, ставим галочки. Говорим: ну вот, нейронная сеть решила то-то. Это электоральная система, система подсчета голосов. Она работает нормально, если никто нигде не подправляет результат, который выдает нейронная сеть. А дальше разговор простой: «— Нравится ли вам двигатель внутреннего сгорания? — Да, это прекрасная вещь. — Нравятся ли вам „Жигули“? — Что-то не очень». У нас [в России] очень большие проблемы в сборке агрегатов.

— В карбюраторе конденсат?

— Именно.

— В чем это выражается?

— К примеру, у нас есть «электоральные султанаты» — Татарстан, Северный Кавказ и некоторые другие регионы, в которых правят «султаны» и где сильно искажается мнение населения [на выборах]. Эти султанаты генерируют не только местных султанов, но и выбирают нам верховную власть — ту же Думу и президента. Готов дать свой мизинец на отсечение, что там [на Кавказе] явка 10%, а не 90%. Наши наблюдатели все это прекрасно видели. Эти султанаты искажают общую картину по всей стране.

— Что с этим делать?

— Это большая проблема, и мы не знаем, как с ней бороться. Журналисты все упрощают: «Вот, Путин плохой, вот, Чуров [Владимир Чуров — бывший председатель Центризбиркома] плохой. Они отдают команды фальсифицировать выборы». Ничего подобного. Путин уверен, что его честно выбирают. А Чуров был уверен, что «Голос» врет [про массовые нарушения на выборах]. А в регионах сидят элиты, которые постоянно фальсифицируют выборы, искажают мнение нейронной сети.

— Есть какие-то варианты борьбы с фальсификациями?

— Искажение мнения населения — это болезнь страшная, чума. Чтобы с болезнью бороться, нужно дать таблетку, к примеру, пенициллина. Но есть так называемые болезни неизвестной этиологии: мы видим, что человек как бы разваливается, не можем понять, почему. Есть куча факторов, которые переплетены, и простого решения не существует. То же самое с электоральными системами, которые разлагаются не сверху, а снизу, с элит. Но любая болезнь должна лечиться антителами, а не кайлом по горлу.

— И эти антитела…

— …Это журналисты и наблюдатели. Да, это типичный пример антител. Когда болезнь появилась, они появились в огромном количестве. Они начали сражаться с заразой, которая попала в организм. Вот в здоровом организме нет антител. Поэтому, к примеру, в Финляндии нет наблюдателей. А наш организм лихорадит, но на самом деле это процесс излечения.

Выживают социумы, «замешанные» на правде. Естественный отбор приводит к тому, что люди любят правду

— Антитела «Голоса» и подобных общественных движений, организаций — «Сонар», «Наблюдатели Петербурга» и так далее — это, скажем так, естественные антитела. А сейчас пытаются сделать некие искусственные антитела: общественные палаты набрали общественных наблюдателей. То есть сама болезнь пытается призвать на помощь антитела. Как к этому относиться?

— Все придумали до нас, ничего нового нет. Просто пытаются разбавить лекарство. Те же искусственные антитела, о которых вы говорите, они были и раньше. Помню, [телеведущая] Тина Канделаки с пафосом открывала центр по видеонаблюдению с большими экранами. И первое, что они там показали, был вброс в Чечне. Это видео до сих пор лежит на ее, Тины Канделаки, YouTube-канале. Конечно, никто никого не наказал. Но люди ориентированы на правду. Ты врешь — и начинаешь чесаться. Социумы, которые врут, распадаются. Выживают социумы, «замешанные» на правде. Естественный отбор приводит к тому, что люди начинают любить правду. Правда всегда побеждает.