Организованный костромской группой Комитета гражданских инициатив и российским представительством Фонда Конрада Аденауэра международный семинар «Об отношении к прошлому» прошел в Костроме 6 марта не совсем гладко. В финальной части встречи участник диссидентского движения, член Московской Хельсинкской группы, настоятель храма Воскресения Христова в селе Карабаново отец Георгий Эдельштейн заявил, что немецкие эксперты напрасно приехали в Кострому. О чем рассказали историки из Германии и почему костромской священник скептически отнесся к их выступлениям, в материале корреспондента «7x7».
«Воспоминания нельзя терять, их надо исследовать»
Руководитель представительства Фонда Конрада Аденауэра в России Клаудиа Кроуфорд во вступительном слове рассказала о сложностях при осмыслении исторического опыта.
— Мы не переродились моментально, не стали новыми людьми. Процесс идет до сих пор. У части немцев одна диктатура сменилась другой. Я сама родилась в ГДР и помню, как это было. Мы задумываемся, как вспоминать это время. Воспоминания нельзя терять, их надо исследовать, — сказала она.
О судах над нацистами
Заместитель директора Института исследований тоталитаризма имени Ханны Арендт Клеменс Фолльнхальс рассказал о четырех этапах судебного преследования нацистских преступников.
Первые суды проходили в странах антигитлеровской коалиции, начиная с 1943 года. В августе 1945 года был создан Международный военный трибунал, в ноябре начался знаменитый Нюрнбергский процесс. По словам Клеменса Фолльнхальса, тогда 80% немцев считали вынесенные приговоры справедливыми.
После Нюрнберга проходили суды над нацистскими преступниками в США, Франции, Польше, Чехословакии и других европейских странах, в том числе по преступлениям, совершенным в концлагерях. Больше всего обвинительных приговоров, почти 26 тысяч, было вынесено в СССР. На втором этапе, который продлился до 1949 года, к уголовному преследованию военных преступников подключились немецкие суды.
После 1950 года количество процессов стало сокращаться — в Германии появилось лобби, выступавшее за сострадание и прощение военных преступников. До 1989 года самыми значимыми, по мнению Клеменса Фолльнхальса, стали процесс о Холокосте в 1958 году, суд в Иерусалиме над Адольфом Эйхманом в 1961 году и судебное разбирательство 1963–1965 годов по преступлениям в Освенциме. В 1979 году срок давности по убийствам, совершенным нацистами, был отменен.
В истории объединенной Германии самым резонансным стал процесс 2011 года над 91-летним Иваном Демьянюком, обвиненным в убийстве 28 тысяч евреев. На этом суде был применен четвертый нюрнбергский принцип правосудия: выполнение приказов начальства не может оправдать совершенное преступление.
Комментируя ситуацию вокруг музея истории политических репрессий Пермь-36 (музей обвинили в оскорблении чувств ветеранов системы исполнения наказаний), Клеменс Фолльнхальс сказал, что в современной Германии дискуссия на такую тему невозможна.
Отвечая на вопрос о вине интеллектуалов Германии в установлении фашистского режима, немецкий историк назвал это вопросом морали, а не правосудия.
— Многие немецкие интеллектуалы несут вину за разрушение демократии и либерализма, — согласился он.
«Это темная глава нашей истории»
Публицист, общественный деятель, очевидец и участник происходивших в ГДР событий Вера Ленгсфельд назвала немецкую мирную революцию 1989–1990 годов недооцененной.
В начале 1980-х годов во всех странах социалистического лагеря возникли оппозиционные движения. В ГДР антиправительственные кружки сотрудничали с церковными общинами и проводили свои мероприятия на их территории.
К концу 1980-х годов протестные настроения и активность оппозиционных сил достигли пика. В сентябре 1989 года начались еженедельные демонстрации в Лейпциге, распространившиеся на всю страну. В ноябре пала Берлинская стена. В декабре прошел последний съезд Социалистической единой партии Германии (СЕПГ).
После падения коммунистического режима встал вопрос об архивах министерства госбезопасности ГДР (Штази).
— Нам говорили: «Если вы откроете активы Штази, у вас начнется гражданская война. Этого нельзя делать, это ящик Пандоры». Но мы это сделали, и у нас все получилось, — заявила Вера Ленгсфельд.
2 января 1992 года доступ в архивы был открыт. Благодаря этому сама Ленгсфельд узнала, что случившееся с ней однажды происшествие, чуть не завершившееся трагедией (у ее автомобиля «Трабант» во время поездки отвалилось колесо), было делом рук сотрудников Штази.
— Штази была не спецслужбой, а политической полицией, не останавливающейся перед любым преступлением, — сказала выступающая.
Она с сожалением признала, что в судебных процессах акцент был сделан на преследовании не столько сотрудников Штази, сколько осведомителей, но никакой «охоты на ведьм» не было. Не было и запрета на профессию для бывших сотрудников Штази, им лишь уменьшили размер пенсии. При этом жертвы диктатуры стали получать выплаты только спустя 16 лет после объединения Германии, причем компенсации назначались лишь нуждающимся.
— Это очень темная глава нашей истории, и я сомневаюсь, что мы когда-нибудь сможем прочитать ее до конца, — завершила свое выступление Вера Ленгсфельд.
«В истории нет одной жертвы и одного злодея»
— Без берлинской стены мы живем уже больше, чем с ней, — сказала заместитель уполномоченного по осмыслению диктатуры СЕПГ в земле Саксония Нэнси Арис.
Она рассказала о трех требованиях, выдвинутых в 1989 году участниками мирной революции в Восточной Германии: отстранение от власти функционеров СЕПГ, осуждение коммунистических преступлений и выплата компенсаций жертвам режима.
Еще до того, как в октябре 1990 года произошло объединение Германии, в ГДР был создан Гражданский комитет по сохранению документов Штази, был принят закон о реабилитации жертв социалистического режима и проведена проверка депутатов Народной палаты на предмет сотрудничества со Штази.
После объединения Германии начались судебные процессы по фактам массового нарушения прав человека в ГДР. Число обвиняемых приблизилось к 1400 человек, 53% из них были вынесены обвинительные приговоры, тюремные сроки получили 40 человек.
Было две главные проблемы уголовного преследования: различие в законодательстве ГДР и ФРГ и большое число нарушений прав граждан.
— Решения судов подтвердили, что существовавшая в ГДР политическая система была не справедливой и не правовой, — сказала Нэнси Арис.
Она рассказала, что граждане Восточной Германии подали 225 тысяч заявок на компенсацию за нарушение прав и свобод, с работы уволили только около половины тех, кто сотрудничал со Штази, на территории бывшей ГДР активно переименовывали улицы и демонтировали памятники, было написано много книг и снято множество художественных фильмов о жизни в ГДР.
— Я считаю, нам не хватает главного памятника жертвам коммунистической диктатуры. Есть проект «Лепесток свободы», но это лишь проект, — сказала Нэнси Арис. По ее мнению, история — это не черное и не белое, в ней нет одной жертвы и одного злодея.
Что сказал Георгий Эдельштейн
— Я надеюсь, что наши немецкие друзья не обидятся, если я скажу, что этот семинар был абсолютно бесполезным. В нем был бы смысл, если бы после выступления каждого из немецких профессоров параллельно выступали бы наши российские историки. Тогда было бы понятно, как избавляетесь от нацистского наследия вы и как избавляемся от коммунистического наследия мы.
Я думаю, что в XX веке было два преступных режима — национал-социализм в Германии и коммунистический режим в Советском Союзе, Китае, Албании, Камбодже и так далее. Кто сегодня из наших российских историков скажет, что Гитлер и Сталин одинаковые, ничем не отличающиеся друг от друга преступники?
Вчера было 65 лет со дня смерти Сталина, и наши граждане пошли возлагать цветы к его могиле. Сколько граждан современной Германии приносят цветочки к памятникам Гитлера, Гиммлера, Розенберга, Бормана? Сколько у вас таких памятников? А в Костроме есть памятники Ленину, памятник Якову Свердлову, есть улица Ленина и улица Свердлова.
Я думаю, что наши историки такие же коммунистические пропагандисты, в том числе и историки, работающие в Костромском университете. Рядом с вами сидит кандидат исторических наук, заведующий кафедрой истории КГУ Тахир Нигметзянов. Он говорил о возрождении национал-социализма в прибалтийских государствах. Я думаю, что это очередной прием коммунистической пропаганды. Другой преподаватель университета говорил об «охоте на ведьм» в бывшей ГДР. Это тоже коммунистическая пропаганда.
Поэтому, повторюсь, ваш доклад здесь абсолютно бесполезен. Мы знаем и не сомневаемся, что сегодня Германия — демократическое государство. И я нисколько не сомневаюсь, что страна, в которой я живу, — это коммунистическое государство.
После слов священника прозвучали аплодисменты.
Завершая семинар, Клаудиа Кроуфорд ответила отцу Эдельштейну:
— Мы, немцы, не хотим вам что-то навязывать. Вы сами должны говорить о своей истории.
Георгий Эдельшейн — протоиерей Русской православной церкви, участник диссидентского движения в СССР, член правозащитной организации «Московская Хельсинкская группа», кандидат филологических наук. В сан священника был рукоположен в 1979 году, с 1992 года — настоятель храма Воскресения Христова в селе Карабаново.
Был дружен со священником Александром Менем, но не разделял многих его воззрений, критически относится к деятельности священника Георгия Кочеткова. Резко отрицает «сергианство» («Сергианство — это убеждение, что Церковь и ложь совместимы»). Выступает с обличениями в адрес иерархов РПЦ, обвиняет их в сотрудничестве с КГБ, в том числе патриархов Алексия II и Кирилла. Автор трех книг: «Записки сельского священника» (2005 год), «Право на правду» (2017 год) и аудиокниги «Право на правду» (2017 год).