Орловская областная общественная организация «Знание» и Орловский союз журналистов 2 марта предложили увековечить имена погибших в Орловском концлагере в годы оккупации. О возвращении имен людей, погибших в плену, — материал корреспондента «7x7».
Концлагерь
Не в каждой оккупированной в годы Великой Отечественной войны области СССР был немецкий концлагерь. Орловский располагался на территории тюрьмы, известной как Орловский каторжный централ. Концлагерь назывался «Армейский сборный пункт №20 2-й танковой Германской армии». Сюда свозили детей, женщин, стариков, а в основном — красноармейцев, попавших в плен. В этом лагере погибли тысячи военнопленных, которые числились в советских военных отчетах как пропавшие без вести. Всех их похоронили на Братском кладбище жертв фашизма у северо-восточной стены бывшего концлагеря, а ныне — следственного изолятора Орла. О кладбище заботятся коммунальщики и сотрудники Орловского УФСИН.
«Мы почему-то предпочитаем шумные фестивали и салюты»
— Государственный архив Орловской области является одним из немногих архивов, где сохранились сведения о пребывании в концлагере советских граждан и военнопленных. Уже в 2010 году на нашем сайте были размещены 2700 имен погибших, но работа еще не окончена, — рассказала «7x7» директор Государственного архива Орловской области Юлия Апарина. — На сегодняшний день в базу данных внесено более 8300 имен узников концлагеря. Здесь также содержатся сведения о дате их рождения, месте призыва (жительства), причине и дате смерти. В захоронении находятся преимущественно умершие из-за нечеловеческих условий содержания: от голода, холода и болезней. К нашей радости, иногда нам удается помочь людям. Как однажды сказала одна женщина — не помню уж ее фамилии, — «спасибо за то, что вернули моего отца домой». Да, теперь в этих могильных холмах лежат тысячи [останков] не неизвестных людей, а конкретных, с установленными именами. И можно было бы увековечить эти имена на памятном знаке и сделать это захоронение мемориальным местом скорби. Может быть, 22 июня, День памяти и скорби, отмечать именно здесь, а не у памятников, поставленных героям войны. Это ведь память о великом горе.
— Нужно находить время, чтобы приходить сюда хотя бы иногда, просто постоять и помолчать, — сказала корреспонденту «7x7» гражданский активист, председатель Орловской общественной организации «Знание» Татьяна Кононыгина. — Это кладбище три года назад посетила учительница Эдда Шааф из поселка Цёшен, что недалеко от Лейпцига, там в годы войны располагался один из многочисленных «исправительно-трудовых лагерей». Она сказала, глядя на безмолвные холмы: «Наш долг — помнить. Я склоняю голову над жертвами человеконенавистнических режимов…». Мне кажется, это очень важно. К слову, в Цёшине увековечены все имена замученных, в том числе и русских, и это главное место скорби для жителей всей округи. Мы же почему-то предпочитаем шумные фестивали и салюты.
«Нет ни имен, ни фамилий»
Братское кладбище — это три больших могильных холма высотой с метр. У того, который посередине, установили мемориальную стену. На черном граните выбито: «Здесь захоронено 5000 советских граждан, замученных и расстрелянных фашистами в 1941–1943 годах». Этот памятный знак открыли 5 августа 1973 года, в день 30-летия освобождения Орла от оккупации.
— Нет ни имен, ни фамилий, здесь вряд ли услышишь патриотические речи от чиновников, потому что они сюда не приходят, и цветы у нас принято возлагать тем, кто погиб в бою, а не тем, кто убит в плену, — рассказала Татьяна Кононыгина. — Не случайно орловцы, горожане, в большинстве своем даже не знают о существовании этого памятного места. А ведь тут лежат граждане со всего бывшего СССР, по алфавиту — от Алтайского края до Якутии, и многие — из Орловской области.
— Мы 70 лет искали могилу отца моего мужа, который числился без вести пропавшим, — говорит журналист Светлана Полянская. — О том, что он захоронен именно здесь, узнали пять лет назад. А он все эти годы лежал, оказывается, рядышком... Вы не представляете, как много это значит для нашей семьи.
Благодаря работе сотрудников Орловского госархива, многие имена погибших узников установлены. Дело в том, что при отступлении оккупанты то ли забыли, то ли не успели забрать все документы. И списки военнопленных и гражданских лиц, прошедших через орловский концлагерь, оказались сначала в руках Чрезвычайной комиссии, а затем — в местном архиве.
— Мы всегда помогали людям, которые ищут могилы пропавших без вести в годы второй мировой, — сказала корреспонденту «7x7» ведущий архивист Ольга Трохина. — Это довольно сложно, потому что документы старые, некоторые даже страшно брать в руки — боимся, что рассыплются, текст затухающий, зачастую неразборчивый, плохо читаемый. Много ошибок в именах, фамилиях, названиях населенных пунктов — похоже, писали с голоса, а не по документам, что тоже затрудняет поиск. В 2008 году почему-то было как никогда много обращений, и мы решили систематизировать эту работу, родилась идея создать на основе немецких документов электронную версию, чтобы люди в любой точке мира могли получить информацию. В основу легли «Списки регистрации военнопленных», «Сведения о движении больных военнопленных», «Списки больных, прибывших в лагерь», «Списки умерших военнопленных и гражданских лиц». Так в Орловской области создали базу данных «Военнопленные Орловского концлагеря (1941–1943)». Работа заняла не один год, зато теперь родственники замученных фашистами людей могут узнать о месте их захоронения и даже о некоторых подробностях гибели своих родных и близких.
В ноябре 2017 года благодаря орловским архивистам информацию о своем прадеде Игнате Кузьмиче Ракине, 1903 года рождения, нашел москвич Роман Ракин. Прадед значится и в «Сведениях о больных военнопленных» с заболеванием «общий отек», и в «Списках умерших». Умер 3 мая 1942 года. А в декабре архивисты смогли помочь тюменским поисковикам, которые искали уроженца Омской области Прокопия Хатина. Он, попав в плен, тоже оказался в Орловском концлагере. Здесь и погиб.
Несмотря на то, что документы, на основе которых создана база данных, содержат ошибки и описки, в базе они приведены как есть. Архивисты исправили лишь то, что можно было проверить — например, ошибки в названиях районов Орловской области. Но как правильно называются территории и территориальные органы, к примеру, Узбекистана или Казахстана, откуда призывались многие попавшие затем в плен и в Орловский концлагерь, часто неизвестно. Проблема и в том, правильно ли написаны некоторые нерусские имена и фамилии. Поэтому создатели базы данных признательны пользователям за уточнения. Житель Татарстана Дамир Юзеев, например, нашел через орловскую базу данные о своем деде Давли Зарифзянове, пропавшем без вести в ноябре 1941 года. Но в списке советских военнопленных, умерших в Орловском концлагере, он был записан под именем Дахлет Зарибянов. Ошибку исправили.
«Гибли в лагере от болезней, от голода, от побоев»
— Здесь сознательно истребляли людей, — рассказала Юлия Апарина. — В неотапливаемых, сырых тюремных камерах площадью 15–20 квадратных метров содержалось до 80 человек. Людям приходилось спать стоя. Не было воды, суточный паек — 200 граммов ржаного хлеба, две тарелки супа из гнилой сои или гречневой, ржаной испорченной муки из расчета 25 граммов на человека в день, соли не давали вообще. При этом люди привлекались к тяжелым работам — добывали камень в карьере, разгружали снаряды, строили оборонительные сооружения. В результате только от голода здесь умерли около трех тысяч человек. Многих узников увезли в тыловые лагеря [в Германию] — около 14 тысяч.
Был в концлагере и так называемый «блок смерти», где людей пытали, а по вторникам и пятницам расстреливали, по 6–8 человек. Около здания тюрьмы после освобождения Орла было обнаружено 20 общих и 11 одиночных могил. В основном в них покоились останки военнопленных.
О том, что происходило в концлагере после освобождения Орла в 1943 году, известно по свидетельству члена Чрезвычайной государственной комиссии академика Н. Н. Бурденко: «Картины, которые мне пришлось видеть, превосходят всякое воображение. Радость при виде освобожденных людей омрачалась тем, что на их лицах было оцепенение… Очевидно, пережитые страдания поставили знак равенства между жизнью и смертью. Я наблюдал три дня этих людей, перевязывал их, эвакуировал — психологический ступор не менялся. Нечто подобное в первые дни лежало и на лицах врачей. Гибли в лагере от болезней, от голода, от побоев, гибли в «лазарете» — тюрьме, от заражения ран, от сепсиса, от голода. Гибли гражданские люди от расстрелов, которые производились в тюремном дворе с немецкой точностью, по расписанию — по вторникам и пятницам, группами по 5–6 человек. Немцы вывозили осужденных также в отдаленные места, где были траншеи, сделанные русскими войсками перед оставлением города, и там расстреливали. Расстрелянных в городе свозили и бросали в траншеи, преимущественно в лесистой местности. Казни в тюрьме совершались так: мужчины ставились лицом к стене, жандарм производил выстрел из револьвера в затылочную область. Этим выстрелом повреждались жизненные центры, и смерть наступала мгновенно. В большинстве случаев женщины ложились лицом вниз на землю, и жандарм стрелял в затылочную область. Второй способ: группы людей загоняли в траншею и, обернув их лицом в одну сторону, расстреливали из автоматов, направляя выстрел в ту же затылочную область. В траншеях обнаружены трупы детей, которых, по свидетельству очевидцев, закапывали живыми. […] Только на одном кладбище в г. Орле немцы зарыли тела 5000 своих жертв — замученных советских граждан».
Увековечение памяти погибших
Мэр Орла Василий Новиков в ответ на вопрос корреспондента «7x7» согласился, что давно пришла пора увековечить имена тех, кто погиб в Орловском концлагере в годы оккупации, тем более что большая часть из них уже известна.
— Для этого нужна лишь инициатива снизу, — сказал мэр. — Как только будет письменное обращение, мы запустим этот процесс в работу, чтобы успеть все сделать к 5 августа, Дню освобождения Орла, 75-ю годовщину которого мы будем отмечать в этом году.
С такой инициативой и выступили две общественные организации — Орловская общественная организация «Знание» и Орловский союз журналистов. Как сообщила председатель «Знания» Татьяна Кононыгина, 5 марта обращение передадут мэру.