Совет Федерации России 15 декабря назначил выборы на 18 марта 2018 года, тем самым официально дав старт избирательной кампании. Партия «Гражданская инициатива» 23 декабря собирается провести съезд и выдвинуть Ксению Собчак кандидатом. За день до съезда руководитель избирательного штаба будущего кандидата Тимур Валеев рассказал «7x7» об организации работы со штабами, проблемами со сбором подписей, особенности агитации в зимний период и отличиях в отношении к активистами в штабах Алексея Навального и Ксении Собчак.
«Открывать штабы во всех регионах бессмысленно»
— Партия «Гражданская инициатива» 23 декабря проведет съезд, на котором выдвинет Ксению Собчак в качестве кандидата в президенты. Изначально планировалось, что она пойдет самовыдвиженцем. Как было принято решение выдвигаться от партии?
— Не планировалось, что она с самого начала будет самовыдвиженцем. Планировались сразу оба сценария, они просчитывались, готовились. И со сбором 100 тысяч, и со сбором 300 тысяч подписей. Программа партии «Гражданская инициатива» близка к тому, что сейчас заявляет кандидат. Например, это единственная партия в России, у которой в программе прописано про сексуальные меньшинства. Эти темы Ксения продвигает, отстаивает интересы людей. Произошло очень хорошее проникновение по работе.
— Ну и плюс еще и то, что надо не 300 тысяч собирать подписей, а 100 тысяч…
— Конечно, это очень важная история, потому что сроки сжатые. Сегодня ни у одного человека в России, кроме Владимир Путина [президент России], нет сетки, способной собрать за три месяца 300 тысяч подписей. Ясно, что эти подписи Путину принесут. Мы даже слышали в новостях, что у него штаба не будет — это будут технические функции. Мы знаем, что в регионах пытаются найти технологов, которые будут «собирать» эти подписи — за счет административного ресурса, ТСЖ, соцслужб. Они соберут их в короткие сроки. Будут ли эти подписи настоящими, мы никогда не узнаем.
— Какие-то другие партии предлагали Ксении Собчак выдвигаться от них?
— Да, маленькие, мертвые, бумажные, никому не известные партии предлагали свои услуги. Велись переговоры также с ПАРНАСом.
— Вы собираетесь открыть штабы в 50 регионах — это минимальное число?
— Минимальное — 43 субъекта России. Это порог для сбора подписей и выдвижения кандидата.
— А почему тогда 50?
— Мы идем с запасом.
— Не пытались покрыть сетью штабов все регионы?
— А какой в этом смысл? Это очень ресурснозатратно. Если бы у нас было на подготовку и саму кампанию, например, год, то мы бы попытались покрыть все регионы. Но у нас медийная узнаваемость кандидата и так очень большая. Мы можем в регионах без создания штабов вести кампанию. В том числе за счет интернета. У нас хорошие группы продвижения в соцсетях, хорошо работаем со СМИ. Это нам позволяет присутствовать во всех регионах. И это не значит, что везде нам надо собирать подписи. Даже Владимир Путин, скорее всего, этого делать не будет.
Причин много — финансовые, экономические. Плюс сжатые сроки. Мы берем 43 региона, которые положены по закону, доводим до 52 регионов, чтобы был запас.
— Что может случиться с штабом? Зачем необходим запас?
— Провокации. Мы точно не застрахованы от засланных людей. Мы только можем реально в какой-то момент понять, что в удаленном городе и субъекте штаб не работает. Причины могут быть самые разные: пришли люди из администрации и сказали: «Прекращайте», а руководитель и активисты испугались и нам не сказали. Или изначально люди были не совсем наши, им как-то удалось пройти проверки нашей службы безопасности, но они просто саботируют работу. Вторая история — в России непредсказуемая зима. Доставлять подписи из удаленных регионов проблематично. С некоторыми городами нет прямого авиасообщения. Если подписи где-то зависнут по причине природного или транспортного коллапса, мы их потеряем. Нам нужно перестраховаться.
«600 рублей за подпись — это развод»
— Ксения Собчак в своей программе выступает за федерализацию и передачу большего числа полномочий на уровень регионов. Конечно, прямой связи нет, но все же: насколько самостоятельны региональные штабы? В том числе финансово и в принятии решений?
— У нас выстроенная система, замкнутая на сайт «Собчак против всех», где у каждого регионального координатора есть личный кабинет, где он может добавлять сторонников, активистов, волонтеров, сборщиков подписей. Логистика простая — мы даем через личный кабинет им задание, они уже транслируют своим людям в регионах. Их свобода заканчивается в тот момент, когда либо отклоняются от общей идеологии избирательной кампании, либо находятся на грани нарушения законодательства, что может повлечь не очень хорошие последствия для всех.
Предвыборное законодательство с каждым годом становится все жестче и жестче, ограничений очень много. У нас работает огромная команда юристов, которая должна защитить кандидата. Если мы понимаем, что регион начинает чуть-чуть тупить, мы жестко говорим, что так и так делать нельзя. Простые доверительные отношения, мы делаем одно большое дело.
Мы старались подбирать идейно нам близких людей. Но самое главное — технологических. В столь короткий срок создать рабочую сетку в 50 регионах очень сложно. Люди должны понимать, что мы даем. Мы с ними общаемся в режиме 24 часа в сутки, постоянно отвечаем на их вопросы. Для этого планируется большая встреча в Москве. Договориться о работе. Технологий сборов подписей много, штабы могут их придумывать. Но не все они эффективные. У нас есть эффективные, которыми мы и попросим пользоваться, поскольку результат нужен в очень сжатые сроки.
Фото с сайта «Собчак против всех»
— Вы сказали, что руководители проходили проверку вашей службы безопасности. Какие изначально критерии для предварительного отбора были?
— Люди должны были каким-то образом заниматься общественной или политической деятельностью. Участвовать в успешных проектах по отстаиванию прав граждан. Любые проекты: от защиты своего парка от застройки до участия в выборах в качестве независимых кандидатов. Люди должны быть яркими и интересными, способными привлекать сторонников. У Владимира Путина штабы в регионах «возглавит» большой чиновник, который все решит. У наших руководителей задача — привлекать людей к себе. Практически во всех регионах мы усилили штабы хорошим выборным технологом. Люди в тандеме должны решить главную задачу — собрать подписи.
Мы брали часто тех, с кем уже работали в рамках «Открытой России», ПАРНАСа, «Яблока» либо по общественным проектам. Брать случайных или чужих людей на такой сложный проект рискованно. Потому что если захотят саботировать или окажутся подставными, они начнут раскручивать конфликты. Такие нам не нужны. Должны быть проверенными.
— Идеологический отбор был? Например, руководитель или технолог всю жизнь «топил» за коммунистов, значит, не подходит.
— В сегодняшних реалиях технологи часто работают на разные партии. Нам было важно, чтобы люди согласились с позицией кандидата, не противоречили программе и имели опыт. Для технологов главное — успешный опыт сбора подписей. Если собирал для КПРФ — ничего страшного. В стране не так много хороших технологов. В регионах одни и те же люди будут собирать подписи сначала для нас, потом для «Яблока», для Алексея Навального, если его зарегистрируют как выдвинутого кандидата. Некоторое в конечном итоге будут собирать и для Путина. Мы с вами об этом узнаем, такая практика существует в российской политике.
Во многих регионах за счет сбора подписей просто зарабатывают деньги, но мы же старались брать новые команды. Опирались в первую очередь на зарегистрировавшихся на сайте в качестве волонтеров.
— Если человек хочет просто заработать денег, идейно не согласен с позицией Ксении Собчак, но публично не противоречит, вы его возьмете?
— Очень простая вещь: заработать на этом деньги не получится. Объясню. Это тяжелая работа. Хороший сборщик, по моей практике, в день приносит 10 подписей, значит, он может зарабатывать 1000 рублей. На этом не обогатишься. Кто «рисует», могут предложить даже по 50 рублей за подпись, но 100%, что все они ненастоящие.
Были предложения от технологов, считающих себя опытными и великими, по 600 рублей за подписи. Мы точно знаем, что кандидатов по подписям этих технологов не регистрировали, потому что подписи ненастоящие. С ними мы тоже не работаем.
Когда приходят и говорят: «Мы соберем сколько угодно подписей, вам ничего делать не нужно, штабы открывать не нужно, только платите по 600 рублей за единицу» — это развод и уголовное дело. Я общался с людьми, которые были судимы за подделку во время избирательной кампании. Мы всем своим сборщикам говорим: «Ребята, можете рисовать подписи, велком, но мы их не примем. У нас будет работать графолог, а если подделка вскроется в ЦИК — это 100% уголовное дело. Имейте в виду — не надо рисовать. Вы можете собрать меньше, но получить свои реальные деньги».
Да, это тяжелый труд, но у нас есть преимущество перед другими кандидатами, кроме Владимира Путина, пожалуй. У Ксении Собчак более 90% узнаваемости. Когда избирается неизвестный кандидат, то сборщику приходится рассказывать и тратить время, объяснять, кто такой «Вася Пупкин». Наш сборщик придет и скажет, что я из команды Ксении Собчак, и человек или поставит подпись, или скажет: «Идите в жопу». Время контакта уменьшается, поэтому в день он может обойти больше людей. И мы сразу видим статистику, сколько он обошел и сколько людей поставили подписи.
Если сборщик принесет больше 15 подписей, возникнут вопросы. Существует группа контроля, в каждом регионе, не привязанная к штабу, которая будет ездит по адресам и проверять, ставил ли подпись человек или нет.
Все подписные листы будут загружаться в нашу электронную систему, и юристы в Москве в течении суток каждый день будут проверять. Мы в режиме онлайн будем видеть, в каком регионе сколько подписей, какого качества, есть ли у нас претензии. Если будут выявляться ошибки, то мы сможем скорректировать историю. Так никто кроме нас не будет работать.
«Договор либо выполняется, либо нет»
— Ксения Собчак допускает, что в отношении нее может усилиться давление в ходе кампании. Какие будут меры и способы защиты волонтеров и руководителей штабов?
— Ксению Собчак 23 декабря выдвинут кандидатом, а значит, отряду полиции нельзя будет прийти в штаб и начать всех арестовывать. Нашим руководителям Центризбирком выдаст удостоверение как представителям кандидата, что даст защиту, в том числе юридическую. Плюс у нас в каждом штабе есть юрист, они должны контролировать вопросы безопасности. Есть доступ к СМИ, в том числе мировым. Мы будем отстаивать каждого нашего сотрудника, если на него будут незаконно наезжать.
— А обратная история: как защититься от случайных или засланных людей?
— Они будут уволены в тот же день.
Фото с сайта «Собчак против всех»
— А медийные риски и потери просчитывали от историй, подобных тем, что были с активистами Алексея Навального, которые периодически, условно, заявляли, что их бросили, их идеалы предали?
— У нас будет показатель эффективности, почему человек разочаровался. Мы сможем онлайн отследить, сколько подписей собрал тот или иной штаб, сборщик. Вася Пупкин из Ханты-Мансийска был нашим сборщиком, потом в один день разочаровался, говорит: «Не хочу больше работать, Ксения Собчак предала мои идеалы». Мы смотрим — Вася Пупкин принес три подписи, одна из них его, другие две — мамы и бабушки, и больше за две недели ничего не сделал. Это же показатель? Мы скажем: «Да, Вася, спасибо большое. Вы собрали три подписи, мы очень вам любезны, мы их принимаем, получить свои триста рублей». У нас со всеми людьми есть договор. Он либо выполняется, либо нет. Все.
— Программа Ксении Собчак будет представлена 23 декабря на съезде. Но она говорит, что главное — показать, что есть люди против системы и нужна сменяемость власти, а программа как таковая — вторична. На местах, в регионах, потенциальные избиратели все равно будут просить рассказать о конкретных необходимых действиях. На что будут ориентироваться региональные штабы: на необходимости сменяемости власти или на местную повестку и общую программу?
— В каждом регионе у нас есть местная повестка. Есть общие вещи — ЖКХ, здравоохранение, образование, — которые в любом случае будут отыгрываться кандидатом. Проходят экспертные столы и дебаты в Москве (ред. «7x7»: новости Западного округа Москвы - Москва, газета ЗАО), но мы понимаем, что в каждом регионе свои проблемы. Региональные штабы сами предлагают свою повестку, с которой мы либо соглашаемся, либо нет. В некоторых субъектах хотят вернуться в нужный часовой пояс, где-то напрямую избирать мэров. Мы говорим: «Да, эти темы интересны, мы готовы поддержать на федеральном уровне, но инициативную группу создавайте сами. Можете приглашать „Яблоко“, ПАРНАС, людей, которых тема зацепит».
Например, в Коми история с переносом столицы. Мы говорим: «Пришлите документы, мы изучим. Тема должна быть интересная. Если вы считаете, что хотя бы 30–40% населения готовы проголосовать за перенос, то это только добавит нам определенные результаты».
«Нет задачи угробить своих волонтеров»
— Популярен мем — «К Навальному опять никто не пришел». Он организует массовые уличные акции, собирает людей в городах, проводит митинги. На этом фоне Ксению Собчак обвиняют, что она не идет в народ, не проводит акции. Планируется ли во время уже самой кампании увеличить активность?
— Есть очень простая вещь — зима. Как вы думаете, есть разница собирать людей в помещении, где тепло, светло, не льет и не минус 40, или выводить на улицу?
— В помещении комфортнее.
— У нас нет задачи угробить своих волонтеров и огромное количество ресурсов на проведении уличных акций: собрать народ, простоять с ними час на морозе, отвечая на вопросы, заморозить кандидата. То же самое можно сделать в помещении, и это будет стоит дешевле. С точки зрения организации проще не будет, потому что площадки массово отказывают.
Смысла проводить большие уличные акции нет. Мы готовы присоединяться к уже согласованным в регионах митингах, которые проводятся в защиту выборов, к допуску кандидатов и подобным вещам. Но все-таки история с предвыборной кампанией зимой накладывает ограничения.
— Но пикеты вы проводите.
— В каждой сфере на наших пикетах стоит тепловая пушка. Если наши ребята, раздавая листовки, замерзли, они идут внутрь, пьют чай и греются. Мы могли бы сделать огромное количество кубов. В Томске наши волонтеры даже ставили. Приехали 20 полицейских нарядов — от Центра «Э» [управление по противодействую экстремизму] до почему-то УБЭПа [управление экономической безопасности и противодействию коррупции]. Ребята замерзли. Когда тебя окружила полиция, ничего сделать не сможешь, никто не подойдет.
Фото с сайта «Собчак против всех»
— В регионах местные власти отказывают штабам в проведении пикетов. После выдвижения с точки зрения закона ситуация изменится?
— Проблема должна сняться, потому что будет работать законодательство о выборах. Ксения Собчак станет выдвинутым, но еще не зарегистрированным кандидатом. И для сбора подписи, и для выборных мероприятий ей обязаны будут согласовывать пикеты. Как и для Алексея Навального, если его документы примет ЦИК. Совсем другой статус. Сейчас власти писали, что выборы не объявлены, поэтому якобы нельзя агитировать за кандидата, и ссылаются на наш сайт, где Ксения Собчак говорит о себе как о кандидате. Теперь такой отмазки не будет.
«Верификация придумана, чтобы люди не сидели зря»
— В регионах активисты и волонтеры переходят из «Открытой России» и штаба Алексея Навального в штаб Ксении Собчак. При этом возникают конфликтные ситуации. Почему так происходит и как этому противостоять?
— Конфликтные ситуации есть и будут. Во многих регионах люди Навального переходят в штабы Собчак по одной простой причине — кампания у Лёши на каком-то этапе выдохлась. Конечно, в первую очередь из-за колоссального давления. С этим никто не спорит. Но были сделаны ошибки. Ядерный электорат Навального, его активисты, начали понимать в какой-то момент, что их где-то ********* [обманывают]. Многие в регионах очень странно относятся к поездкам за границу. Человек занимался избирательной кампанией, но неожиданно несколько раз за лето съездил реально на отдых. При этом людей заставляли работать, ставили задачи с невыполнимыми KPI [ключевые показатели эффективности]. Если ты говоришь, что в регионах у тебя люди идейные, то они имеют право задавать вопросы. «Что происходит?» — на этот вопрос активисты не получили ответа. Это первое.
Вторая история: в большинстве своем люди, если они видят свое будущее в России, не готовы подставляться с точки зрения участия в незаконных акциях. Волонтерить, помогать, собирать подписи. Но 80% зарегистрированных и на нашем, и на сайте Лёши не пойдут на несогласованную акцию. Это точно. Лёша тоже знает об этом. Поэтому, когда их кидают, в том числе с юридической поддержкой, это тоже заставляет задавать вопросы.
Поэтому во многих регионах люди идут в штабы Ксении Собчак. Плюс странная история с верификацией подписей. Зачем она нужна была?
— Создать базу людей?
— База людей у них и так есть. Зачем людей начали приглашать за месяц до объявления выборов в штаб, собирать их паспортные данные? При этом поток людей был очень маленький. Для чего это было сделано? Я не понимаю. Когда у тебя в штаб в регионе приходят 10 человек в день для верификации — это странно и демотивирует самих сторонников и сотрудников. У тебя эти люди, зарегистрированные, и так придут и поставят за тебя подписи.
Фото с сайта «Собчак против всех»
— Все не придут.
— А зачем верифицуешь, если они не придут? Зачем за месяц до объявления выборов приглашаешь в штаб? Ты этого человека уже приглашаешь, берешь данные, а потом через месяц еще раз пригласишь поставить подпись.
— Три раза заниматься одним и тем же — не похоже ли на бюрократию?
— Я об этом же. Люди уже зарегистрированы на сайте. «Я хочу за вас проголосовать, вот мой номер телефона, вот моя почта, примерно по адресу». У нас есть база сторонников, зарегистрировавшихся на сайте и выполнивших задание, чтобы показать нам, что они реальные, а не фейки. Мы видим — человек «живой». Отправляем письмо, присылаем sms, звоним из call-центра и говорим: «Наш кандидат выдвинут, у нас есть подписные листы, если есть возможность, придите в наш штаб по адресу такому-то и подставьте свою подпись, мы будем благодарны».
— По вашим данным, на сайте «Собчак против всех» зарегистрированы 90 тысяч из необходимых 100 тысяч. Какой процент отказов прогнозируете, людей, которые зарегистрировались, но не поставят подпись?
— Мы не знаем. Это непредсказуемо. Во-первых, зависит от региона, во-вторых, от адекватности работы штаба с базой. Мы из Москвы разошлем sms и письма, но каждый штаб должен обзвонить, пригласить, пообщаться, придумать мероприятия, к кому-то приехать, если человек сам не может добраться. Каждая подпись ценна. Мы это буем делать. Но не надо просто так гонять людей, заниматься бюрократией, собирать паспортные данные, демотивировать команду. Верификация в регионах была придумана, чтобы не сидели зря. Получают зарплату, а ничего не происходит. Волков 30 суток отбывает административное наказание, Лёша тоже периодически либо за границей, либо за решеткой, штабы в регионах сидят. Давайте будут верифицировать подписи. Это бессмысленно. Сторонники Навального будут меня за это ********* [унижать], но это правда. Мы же не даем нашим ребятам бессмысленные задания.
«На выборах мы рассчитываем на двузначный процент»
— Что будет с этой структурой, сеткой штабов после выборов?
— Будет выстраиваться партийная система. Ксения Собчак уже неоднократно говорила, что она в политике надолго и хочет этим заниматься. Выстраивается сетка, чтобы обкатать наш народ. В этой кампании поймем, кто из себя что представляет, что может. Именно на этих ребят будет опираться новая партийная структура. Люди в регионах должны быть живыми, медийно узнаваемыми, участвовать во всех выборных кампаниях в регионах и побеждать. Большинство партий этого не делает. Мы будем делать, мы умеем делать.
— Новая партийная структура возникнет на основе «Гражданской инициативы» или создастся с нуля?
— Это уже будет зависит от того, как пройдут выборы. Разговоры на будущее должны опираться на результат.
— На какой результат в процентах вы рассчитываете?
— Мы боремся за двузначное число. Каким оно будет, зависит от нас. Создана хорошая, работоспособная сетка. По акциям и мероприятиям мы видим, что люди к Собчак потянулись, поскольку чувствуют командную работу. Самое главное, чтобы обычные люди видели кандидата не только с экранов телевизоров, но и вживую, были бы сторонники, штаб, куда можно прийти и решить проблему. Все это мы делаем.