В марте 2017 года интернет-журнал «7x7» совместно с «Гринпис России» организовал блог-тур в ХМАО. Его участники узнали, как живут и с какими проблемами сталкиваются коренные народы Западной Сибири, на земли которых приходят нефтяники. Публикуем репортаж одного из участников блог-тура — главного редактора издания «Вид сбоку» Константина Смирнова.
Колониалистский термин
Законодательство о правах коренных народов появилось в начале 90-х годов. Идеология и многие положения были заимствованы из международного права. В советские годы понятие «коренные народы» вообще не использовалось, а дипломат Софинский, представитель СССР в рабочей группе ООН по коренному населению, в 1985 году заявил, что этот термин — колониалисткий и для страны советов неуместный. Об этом факте пишет этнограф Сергей Соколовский.
Действующий с 1999 года закон о правах коренных народов предоставляет им право безвозмездно пользоваться землями различных категорий для традиционных занятий и участвовать в осуществлении контроля за использованием этих земель. А еще в 1992 году в Ханты-Мансийском автономном округе приняли положение о родовых угодьях. Проще говоря, взяли и поделили между коренными землю, необходимую для ведения традиционного хозяйства. Иначе как ею пользоваться в современных условиях? Если раньше оленеводы просто кочевали в тайге от пастбища к пастбищу, то теперь у кочевий появились границы, как бы парадоксально это ни звучало.
И это, наверное, единственная большая дележка земли в постсоветской России, прошедшая мирно. Всем всего хватило, семьи согласовали границы между собой, получив те земли, которые использовали по факту.
С лицензией в кармане
Права собственности на угодья у коренных нет. Право владения предполагает использование исключительно для поддержания традиционного уклада жизни. Заниматься предпринимательством можно только в рамках тех же традиционных промыслов. Любое использование угодий внешними лицами должно согласовываться с теми коренными, которые им владеют. Начиная от сбора дикорастущих растений и заканчивая добычей нефти.
Это положение и породило весь конфликт. Конкурирующие друг с другом нефтяные гиганты цепляются за любое новое месторождение. Каждая новая скважина — это не просто сужение территории родовых угодий. Это неизбежные нефтяные разливы, отравляющие землю, а значит, лишающие оленей пищи. Это дороги, пересекающие пастбища. Дороги, по которым в угодья начинают приезжать браконьеры. Это охота самих нефтяников — одно из немногих развлечений, которое можно позволить себе в этих местах. А домашний олень ничем для охотника не отличается от дикого. Кроме того, олени часто попадают под машины.
Аграфена Сопочина, представительница народа ханты, филолог и, как она сама себя называет, «неформальный лидер коренных» считает не менее масштабной, чем остальные, проблему элементарного загрязнения тайги бытовым мусором, который оставляют «техногенные люди» — так она называет всех некоренных и тех коренных, которые отказались от традиционного уклада.
Законодательство предполагает заключение соглашений с коренными на использование их земель, в том числе при нефтедобыче, и компенсацию наносимого ущерба. А главное, как мы помним, они имеют право вообще никого на свои земли не пускать, не соглашаясь ни на какие компенсации. Однако практика такова, что сказать «нет» практически невозможно. Процедура просто не оставляет места для этого.
Самое главное: согласия не спрашивают на момент выдачи лицензии на то или иное месторождение. На переговоры с коренными нефтяники приходят с уже полученной лицензией на разработку их земель и ставят перед фактом: или соглашаетесь на наши условия, или все решится как-нибудь само…
«Выше, получается, права недропользования?»
Родовое угодье семьи Сопочиных — это примерно 40 на 70 км в Сургутском районе на границе ХМАО и ЯНАО. Это площадь десятка среднероссийских городов вместе взятых. Для прокорма оленям, питающимся травой и ягелем, нужно много земли. Примерно час езды от Когалыма. До зимнего стойбища еще полтора часа на снегоходах, к которым пристегивают нарты.
Сопочины делят угодье еще с 15 семьями, так или иначе являющихся родственниками. Во главе семьи – 58-летний Иосиф Сопочин, всю жизнь наблюдающий за расширением нефтяной цивилизации. Там, где пасли оленей его родители и где он родился, разросся город Когалым, здешний фактический административный центр, вотчина «Лукойла» и место, с которого начал политическую карьеру Сергей Собянин — здесь он работал мэром в начале 90-х. Иосиф Иванович бывал у него на приеме, говорит, что чиновник был отзывчив к проблемам коренных. Сам Собянин, по его данным, родом из манси. Сопочин – хант.
Сопочины не чураются техногенных достижений. Имеют квартиры в Когалыме, которые в свое время коренным выдавало государство, хорошие машины. Сын Иосифа Степан и вовсе окончил сургутский институт нефти и газа и работает в «Лукойле». Вахтами — по месяцу. Таких, по его наблюдениям, среди коренных единицы. При этом грамотный Степан стал одним из лидеров борьбы с нефтяниками. Иосиф явно гордится «ученым», как говорили когда-то в среднероссийских деревнях, сыном.
У семьи стадо в 250 оленей, для этих мест — большое. Сами сургутские ханты говорят, что настоящий масштаб — это на Ямале, там стада так стада. А главное — есть система приемки и заготовки оленьего мяса. В ХМАО ничего подобного нет, оленину продают только «по своим», при большом желании можно встать поторговать на рынке. То же самое со шкурами и рогами — системы закупок нет.
Сейчас Сопочины пытаются бороться с «дочкой» «Газпром нефти» «Ноябрьскнефтегазом». Нефтяники, как водится, пришли с лицензией и начали как бы переговоры. Интересующий их участок захватывает весеннее пастбище Сопочиных. Кроме того, он расположен на водоразделе, откуда берут начало местные ручьи и речки.
Сопочины ничего не подписали, но работы уже начались. Прямо по пастбищу проложили дорогу. В конце марта туда, за 30 километров, начинают перегонять оленей. Там же происходит отел. Сопочины поставили около чум – демонстративно, как акцию протеста. Однако нефтяники, судя по всему, не впечатались. Кстати, в реальном хозяйстве используются сейчас, как правило, деревянные избушки, а не чумы.
Так — всегда. Все знают, что нефтяники все равно будут работать. Это и есть главный инструмент давления — нефтяники все равно придут. Выбор один: не ставить подпись, несколько осложняя им жизнь и не получив ничего, или поставить подпись, получив у них предлагаемую компенсацию.
Силу демонстрируют и через периодические вызовы в полицию. Степану Сопочину там говорят, что на него поступило заявление с обвинением в угрозах. Он же объясняет, что, не давая на то согласие, но в очередной раз наткнувшись на нефтяников на своих землях, пытался взывать к закону.
«Я им сказал: тогда мне скажите, выше, получается, права недропользования, чем мои? Нет, законы одинаковые», — пересказывает Степан разговоры с полицейскими.
Коренным помогает «Гринпис России». «Нас спрашивают – зачем вы в «Гринпис» обратились?», — рассказывает Степан Сопочин о претензиях местных чиновников. «Мы говорим: наверное, больше не к кому». В марте ХМАО приезжала группа экспертов ООН по правам коренных народов. «Гринпис» составил петицию к экспертам с призывом обратить внимание на проблему взаимоотношений коренных и нефтяников. Иллюстрацией послужила история Сопочиных.
Сопочины говорят, что им не нужно ничего — они хотят жить своей жизнью и пасти оленей. Но в то же время на сделку с «Лукойлом» пришлось в свое время согласиться. Сделка, включает в себя, в частности, предоставление вертолета с определенной регулярностью для различных нужд, снегоходы «Бураны» в подарок раз в четыре года.
Про деньги
Проект «Ноябрьскнефтегаза» затрагивает шесть семей. Расчет ущерба показывает сумму в 35 миллионов. Ее предлагается платить в рассрочку до 2039 года — на срок действия лицензии. Итого 35 миллионов разделить на шесть и на 22 года — получается совсем не так много, как кажется на первый взгляд.
Сопочины считают, что вторую разработку их земля не выдержит, но надо быть адекватными людьми и они пытаются выставлять свои условия. Главное из них — никакой рассрочки, если тому быть, то всю сумму надо заплатить сразу. «Я сказал, что я так не согласен. Кто его знает: вы же жить долго собираетесь, далеко смотрите, а я, может быть, завтра помру и этих денег не увижу никогда», — говорит Иосиф.
Степан и Иосиф считают, что идеальное соглашение должно включать не только денежный вопрос. Необходимо, чтобы нефтяники обязались возвести такое огораживание инфраструктурных объектов, которое действительно не позволит проникать на них оленям и прямо запретили охоту для сотрудников, работающих на объектах.
«Мы за Путина тоже голосовали»
Но есть проблема, не решаемая никакими соглашениями. Это разливы нефти при авариях. Аварии происходят у всех нефтяных компаний мира, а российская статистика, если и выделяется, то в худшую сторону. Местные жители и «Гринпис» утверждают, что последствия устраняются самыми примитивными способами. Вместо срезания отравленного слоя почвы, место разлива просто забрасывают землей.
«Я даже не нахожу ответа, что такое рекультивация разлива. Одно дело — закопать, чтобы не видно было, другое дело — убрать. Любая труба, может быть через 20 лет, может быть через год — она лопнет», — делится наблюдениями Степан.
Сопочиным не удается добиться хотя бы официального отказа на свои условия. «Дайте нам официальный ответ, что вы говорите нам. На бумаге ответ, что вы идите лесом... своим», — говорит Степан.
Органы власти, по словам ханты, в лучшем случае устраняются от участия в переговорах, в худшем — во всем поддерживают нефтяников и помогают им давить на владельцев угодий: «Исполнительная власть говорит — мы вам ничем не можем помочь, это же нефтяники. Мы спрашиваем, кто здесь правительство: вы или нефтяники?».
«Стране нужна нефть», — с таким резюме власть советует Сопочиным пойти на условия нефтяных компаний и подписать соглашение.
Раздражает оленеводов практика привлечения городских ханты к защите информационных интересов нефтяников и власти: «А они никогда не жили в лесу, просто по свидетельству о рождении они — ханты. И бывает зачастую выражают точку зрения нашу. Их выводят на международные площадки. Это взято на вооружение у правительства и нефтяников: «Так вот же коренной житель ездил, он только за то, чтобы еще нефтяники приехали».
Иосифу Ивановичу особенно обидно, когда на него давят, упрекая в том, что противясь нефтедобыче на своей земле, он идет якобы против президента и интересов государства: «Мы за Путина тоже голосовали и Путин тоже говорил, его слова мы тоже слышали: нефть нужно добывать стране, но не ущемлять жизнь коренных народов ни в коем случае».