Небольшая группа общественников и журналистов Сыктывкара собралась 28 февраля, чтобы вспомнить российского политика Бориса Немцова, со дня убийства которого исполнилось два года. Одним из инициаторов встречи стал правозащитник Игорь Сажин. По его словам, это событие намеренно не анонсировали. Поминали политика чаем с тортом, и встреча могла бы показаться совсем частной, если бы не тема разговора. Речь шла не столько о личных качествах Немцова, сколько о том, как он был связан с республиканской политикой.
— Я добавлю ложку дегтя, — сразу пообещал журналист Игорь Бобраков, начинавший беседу.
Он рассказал о том, что Борис Немцов был в Сыктывкаре трижды: в 1999, 2001 и 2009 годах. Каждый раз он приезжал по партийным делам. Первый приезд был связан с конференцией недавно созданного Немцовым либерального движения «Россия молодая».
— Выступая в Сыктывкаре в первый раз, Борис Немцов сказал, что если бы им не мешали проводить реформы, то мы бы жили не хуже, чем в Венгрии и Чехословакии [имеется в виду конец 90-х годов], — вспомнил Бобраков. — Немцов даже привел пример, что в Чили встретился с теми самыми «чикагскими мальчиками», которые проводили реформы, и спросил их: «Как вы работали при кровавом тиране Пиночете?». «Он делал так, чтобы нам не мешали», — ответили ему.
— Нужна была диктатура либералов? — уточнил Игорь Сажин
— Тогда говорили о том, что из тоталитарного режима сразу в демократию прыгнуть невозможно. Либо надо иметь хотя бы сильную демократическую фракцию, — пояснил Бобраков. — У нас, в недрах низовой демократии, возникла амбициозная идея объединения демократических движений на уровне региона. Представлялось это так: мы в Сыктывкаре проводим учредительную конференцию нового регионального объединения, каждый приглашает своих федеральных лидеров. Они посмотрят, как мы здесь сумели объединиться, и им станет стыдно. Они пожмут друг другу руки и скажут: «Отныне будем вместе». Удалась только первая часть — учредительная конференция, которую назвали Союз «Преображение Севера», или коротко — СПС. Правда, приехал только Сергей Юшенков, Гайдар приехать не смог, остальных не удалось пригласить. Местное телевидение сделало об этом сюжет, в котором был интересный момент [в него добавили кадры из федеральных сюжетов]: сидят отцы русской демократии Немцов и Чубайс, а справа от них скромненько притулился никому не известный Путин, карлик такой.
— А сейчас сидят Путин, Медведев — гиганты, а рядом сидит какой-то карлик… — продолжил мысль журналиста Сажин.
— …который их сметет! Все может быть, — оптимистично отозвался Бобраков.
Учредительная конференция союза «Преображение Севера» состоялась осенью 1998 года. В декабре того же года демократы Егор Гайдар, Борис Немцов и Ирина Хакамада все-таки договорились о создании единой демократической организации, называвшейся «Правое дело». В августе 1990 года, после того как появился «примкнувший к ним Кириенко», ее переименовали в Союз правых сил. Движение Бориса Немцова «Россия молодая» в итоге тоже влилось в СПС. Но в 1999 году оно еще проводило собственную конференцию в Сыктывкаре. Тогда ее вела общественница Вероника Шевченко, присутствовавшая на встрече. Игорь Бобраков продемонстрировал фотографию, сделанную после конференции «России молодой» в Сыктывкаре, на которой была и «прекрасная Вероника Шевченко, которая не изменилась, только подстриглась».
— Это было спустя примерно полгода после того, как он [Немцов] покинул пост вице-премьера, — уточнил Игорь Бобраков. — Кстати, вот мое убеждение: в дефолте [1998 года] виновата как раз Госдума, потому что Кириенко и Немцов подготовили великолепный пакет документов о том, как не допустить его. Но пока Госдума размышляла, время было упущено.
— Не то что нынешняя, сегодня ей только дай, она раз — и сделает! — прокомментировал Игорь Сажин.
— В 1999 году они встретились с [главой Республики Коми Юрием] Спиридоновым и поговорили, — продолжил рассказ журналист. — Надо сказать, что Спиридонов относился к Немцову не очень. Он один раз сказал: «Чубайс — глыба, а Немцова я бы рядом не поставил». А председателем Госсовета Коми тогда был [Владимир] Торлопов. Второй его [Немцова] приезд был неприятный для нас, хотя я вспоминаю сейчас спокойно. В 2001 году, когда собрался координационный совет СПС, стало ясно, что никого из кандидатов мы поддержать не можем, потому что два человека — в штабе Торлопова, а два — в штабе Спиридонова [оба на тот момент были кандидатами в главы Республики Коми]. Поначалу Совет федерации состоял из губернаторов и глав законодательных органов власти. Немцов там был в комитете по социальной политике, как и Торлопов, и они на этой почве подружились. По инициативе Немцова была выдвинута резолюция, что федеральный политсовет поддержит Торлопова. А мы заявили, что такого решения [о поддержке] не принимали. С тех пор у нас начались трения.
Попытка объясниться с Немцовым по этому поводу состоялась во второй его приезд в Сыктывкар. Встреча проходила в здании администрации города.
— Прибыл он с одной крайне мне неприятной личностью, которому мне хотелось въехать по роже, что для меня нонсенс. Это был Андрей Вульф, который не влез в «Единство», поэтому затерся в СПС и начал подмазываться, быстро поняв, кто тут главный. Мы пришли, и Вульф сразу заявил: «Как вы смели поддерживать этого ультракрасного и ультранациста Спиридонова?!». Это тот случай, когда слова бессильны. Во-первых, мы его не поддерживали, во-вторых, он не был ни ультракрасным, ни ультранацистом. Но Немцов с нами даже разговаривать не стал, — посетовал Бобраков.
— Политические интересы ему были важнее? — спросил Сажин.
— Немцов сам про себя говорил, что он очень доверчивый, — предположил Игорь Бобраков и закончил довольно пространный рассказ:
— Большинства ярких лидеров нет в живых — убиты Немцов, Юшенков, Старовойтова. Умерли Гайдар, Борис Фёдоров, Починок. Те, кто остался, по-прежнему грызутся и не могут договориться. У меня единственная надежда на то, что со временем зародится что-то новое. Я веду здоровый образ жизни, чтобы прожить еще лет 30 и увидеть, может, что-то в России будет хорошее.
Вероника Шевченко тоже вспомнила первый приезд Немцова в Коми:
— В 1999 году в мае он приехал. Меня тогда нашел Игорь Кошин [в то время работал директором по внешнеэкономическим связям АО СТК «Рос-Тур» в Сыктывкаре, ныне губернатор Ненецкого автономного округа] и предложил присоединиться к СПС. Спросил, не будет ли мне стыдно перед сыном, если я ничего не сделаю. И я ввязалась в это дело. Мне было поручено провести конференцию, и мы ее провели. Это была «Россия молодая». Потом в апреле 2001 года был съезд движения в Москве, после которого оно стало частью Союза правых сил, и нам было предложено вступить. Так я оказалась первым членом СПС из Коми.
Как рассказала Вероника Шевченко, съезд был необычен, потому что длился непрерывно 22 часа. Каждому желающему давалась возможность высказаться, и все довольно сердито договаривались между собой. Начав в 10:00 одного дня, делегаты закончили встречу в 8:00 следующего.
— У Бориса Ефимовича было удивительное качество — он умудрялся быть в центре, не стремясь к этому, — подытожила Шевченко. — Была харизма и абсолютная убежденность в том, что он делает. Он и услышать был готов, и обсудить что-то в любой момент, дать выговориться кому-то или мог выговориться сам. Есть у меня факс один. Когда проходил захват [телеканала] НТВ, меня накрыло дикой паникой, я написала ему и отправила письмо по факсу. Он мне тогда ответил, что надо выходить на улицу и требовать правды. Он революционер, который всегда готов на баррикады. Никак не могу привыкнуть говорить о нем в прошедшем времени.
— В 1999 год, когда он сказал, что мечтает, чтоб его дочь гордилась Россией, это он тебя процитировал, — напомнил Веронике Шевченко Игорь Бобраков.
— Тогда такая позиция для тех, кто шел в политику, была нормальной, — пояснила она.
— Мы тогда были идеалистами, но нулевые годы свели наши надежды к нулю, — опечалился Бобраков.
— Идеалисты остались в общественном движении, — подвел итог разговора Игорь Сажин.