Эксперт Комитета гражданских инициатив (КГИ) политолог Александр Кынев 28 ноября в Петрозаводске рассказал о результатах мониторинга выборов 2016 года и выслушал мнения участников дискуссии — журналистов, политиков, представителей партийных штабов, депутатов Законодательного собрания — о прошедшей компании.
Результаты выборов Кынев назвал предсказуемыми, а все тренды, проявившиеся во время кампании, — заданными заранее. Среди них — ставка на низкую явку, максимальная зачистка политического поля от реально избираемых через договоренности с «системными партиями» кандидатов и снятие неугодных (эту систему Кынев называет «Управляемая партийность 2.0»), а также перенос конкурентного отбора на праймериз. Подробнее об итогах мониторинга можно почитать в докладах КГИ, размещенных на странице проекта.
После выступления корреспондент «7x7» пообщался с экспертом.
Депрессия и наивность
— Многие либерально настроенные люди после сентябрьских выборов буквально впали в уныние и находились в нем долго, если не сказать, что находятся до сих пор. Многие взяли паузу, чтобы обдумать результаты и дальнейшие действия, но так на ней и остались. В общем, такое ощущение осталось…
— Депрессивное.
— Точно. Именно депрессивное. Можно сказать даже, что многие в шоке от таких результатов выборов. Но вы сегодня показали цифры, которые ясно дают понять: ничего экстраординарного не произошло. Результаты вполне укладываются в тренд. Все действительно было так предсказуемо, результат был предопределен?
— Я начну издалека. Когда, допустим, у вас умирает какой-то близкий человек, вы понимаете финал истории, но он не сильно вас радует, когда он все-таки наступает. Предсказуемость не отменяет эмоций. То, что в рамках существующей инерции институтов, которая сложилась в России, количественные результаты выборов выглядят закономерными, не означает, что они вас радуют. Всегда кажется, что можно вразумить людей, политических игроков вести себя иначе, более рационально.
— Вы лично пытались?
— Пытался доносить это всеми доступными средствами. Конечно, я понимаю ответственность за свои слова. Как врач, который общается с пациентом, пытается не вгонять его в депрессию, вселить какую-то надежду, эксперт не должен сильно сгущать краски. Пытаешься дать какие-то советы: можно вот так сделать или вот так.
— Кому вы конкретно давали советы?
— В ходе предвыборной кампании я не раз говорил, что тому же «Яблоку» или ПАРНАСу надо вести региональные кампании. И в СМИ постоянно это говорил, причем на самых разных площадках, и при личном общении. Сколько раз пытался поднимать тему повышения явки. Было же совершенно понятно, к чему идет. Печально, что это не помогло. Меня сильно огорчает именно то, что некоторые вещи, которые ты пытался предотвратить, все равно случились.
Все предсказуемо, но при этом не менее безрадостно
— А почему не слушают? Не потому ли, что у нас все еще популярны так называемые политтехнологи, хоть это и вырождающийся класс — это обсуждалось на сегодняшней дискуссии, а независимым экспертам в силу ряда причин политические игроки доверять не научились?
— Ну на самом деле тут несколько причин. Во-первых, общий дизайн [политического, электорального процесса], когда все повязаны, и существует до сих пор иррациональная вера в то, что какие-то обещания, данные в высоком кабинете, будут соблюдаться. Уж казалось бы: столько кампаний прошло, политики знают реальную цену обещаниям замгубернаторов, администрации президента и так далее. И все равно продолжают верить в это как маленькие дети.
— В прошедшей кампании кого бы вы назвали самым наивным?
— Партию Роста. Более безумной надежды на какой-то мифический админресурс представить себе нереально. Ну что им мешало начинать кампанию весной? Ведь было же времени вагон. Ну они же ничего не сделали вообще. Видимо, встретились с кем-то, и им сказали: ну, мы не возражаем, делайте. Но они ничего не сделали. Наверное, подумали, что за них посчитают «правильно». Но надо быть полным идиотом, чтобы надеяться, что власть кому-то правильно посчитает, кроме самой себя. В общем, чрезмерные страхи, чрезмерное нагнетание того, что власть может все, автоматически материализует представления о том, что власть может что-то пообещать, может что-то посчитать или не посчитать. Это миф. Власть может вам не мешать, может не отнять что-то, что вы сами заработали, но она вам ничего не добавит. Кстати, другая крайность — это так называемая демшиза, которая решила, что все давно где-то написано и решено. Нет, это тоже неверно.
— Самой адекватной в этой ситуации выглядит сама власть?
— Не совсем. Власть тоже в неадеквате. Она является потребителем собственного пиара. Она сама заказывает чернуху, демонизирует оппонентов, рассказывает про разные козни, а потом сама это смотрит и сама в это верит. Так что все теории заговора — это теории, в которые власть сама себя убеждает верить с помощью собственных пропагандистов, которых она же и содержит.
Надо быть полным идиотом, чтобы надеяться, что власть кому-то правильно посчитает, кроме самой себя
Безумные демократические лидеры
— Несмотря на общую предсказуемость и депрессию от этой предсказуемости, какие-то неожиданные вещи, положительные и отрицательные, случились?
— Тут придется повториться: самой неприятной неожиданностью для меня стало безумное поведение демократических лидеров. В первую очередь это касается кампании «Яблока» и ПАРНАСа. Я не ожидал, что можно провести такую чудовищно провальную кампанию. Это совершенно шокирующее обстоятельство. Как можно до такой степени не понимать последствия того, что ты делаешь… Ну мы же до последнего момента пытались убедить: ну сделайте вы что-нибудь с явкой в крупных городах. Нет, не смогли.
— В карельском «Яблоке» мне говорили буквально за неделю до конца кампании, что пытаются сделать все, чтобы привлечь сторонников на участки, даже несмотря на то, что список на выборы в городской совет сняли.
— Ну так ситуация в Карелии очень отличается от российской. Об этом и результат говорит — восемь процентов у «Яблока», а не два.
— Ну о Карелии мы позже еще поговорим. Скажите, а какие-то приятные неожиданности были?
— Пожалуй, только то, что развивается институт праймериз. Правда, к сожалению, не все этим пользуются.
— Хватит у всех ресурса праймериз проводить?
— А пусть хотя бы пробуют, большинство же даже не пытается, только имитация какая-то. То опросы устраивают, то какое-то интернет-голосование… У Партии Роста что-то подобное было, у КПРФ. Но это даже праймериз назвать нельзя, это какая-то имитация, непонятно для чего. Где какая-то агитационная кампания, кто-нибудь ее видел вообще? Где кампания в соцсетях, где ее следы? Ничего не было и нет.
Самой неприятной неожиданностью для меня стало безумное поведение демократических лидеров, их полная невменяемость
— Возвращаясь к фактору влияния власти на результат выборов, можно ли адекватно оценить масштаб фальсификаций?
— Можно адекватно оценить масштаб аномалий, которые говорят о фальсификациях. По оценке Сергея Шпилькина, в целом по России набралось около 12 миллионов аномальных голосов [это почти 20% от всех проголосовавших]. Вот это может говорить о масштабе фальсификаций как по явке, так и по голосам, отданным за отдельные партии. Это, безусловно, повлияло на результат. Напомню, что на выборах президента 2012 года «аномалий» было на миллион меньше, а явка была выше. В этом году при росте «аномалий» явка снизилась, то есть удельный вес «аномалий» существенно вырос, а значит, и вероятное искажение результата оказалось сильнее.
Самый европейский регион
— Как Карелия выглядит на этом общем «безумном» фоне?
— Карелия и раньше выглядела и сейчас выглядит намного приличнее, чем остальная Россия. Она гораздо более конкурентна. Здесь фальсификации не являются нормой и никогда не являлись. Если и были какие-то девиации, то в масштабе региона это было несущественно.
— По графикам Шпилькина получается, что в Карелии фальсификаций в пользу «Единой России» не было. Даже наоборот, количество «аномальных» голосов имеет отрицательную величину. Что это значит?
— Это значит, что на отдельных участках и округах, где-то на периферии, могли быть «аномальные» голоса против партии власти. Где-то директор какого-то градообразующего предприятия мог пытаться повлиять на ход голосования против «Единой России», или председатель сельсовета. Это мог быть и банальный подкуп. Но тут надо понимать, что в Карелии это никак не повлияло на результат выборов: 900 человек — это даже не процент, это доли процента. Так что можно не принимать это во внимание и согласиться с тем, что выборы в Карелии прошли без «аномалий».
Можно согласиться с тем, что выборы в Карелии прошли без «аномалий», то есть без масштабных фальсификаций
— Что-то вас удивило в итогах выборов в Карелии?
— Конечно, удивили итоги голосования по одномандатным округам. А проигрыш оппозиции в мажоритарной кампании — это вопрос к технологам или, точнее, — к технологиям. И к адекватности тех, кто эту кампанию организовывал. Ведь по спискам же все нормально, никакие тренды не поменялись, а с округами что-то случилось.
— А что с ними могло случиться? Почему такой результат в пользу «Единой России»?
— Ну, во-первых, тот самый фактор низкой явки. Кстати, некоторые лозунги, которые были у «яблочных» кандидатов, работали на понижение явки. К примеру, лозунг «Человек, не испорченный политикой». Помните, была реклама сока с фразой «А ты думаешь, я свои яблочки чем попало поливаю?». Так вот эта реклама сработала не на повышение продаж одного бренда, а на снижение продаж у всех брендов. Потому что она убедила покупателя не в том, что кто-то один не использует пестициды, а в том, что все без исключения их используют. Такой рекламой ты подрываешь доверие к продукту в принципе. Так и с этим лозунгом про «неиспорченный политикой» — подрываешь доверие ко всем кандидатам, в том числе к себе, и люди не идут голосовать.
— Что еще сыграло?
— Конечно, пресловутый админресурс. Но ведь админресурс исчерпаем: известна примерная цифра, максимальное количество тех, кого сетка, на которую опирается власть, приведет на участки. Неужели технологи, которые работали с оппозицией в регионе, не могли посчитать, сколько нужно своих голосов, чтобы побеждать в округах?
Некоторые лозунги, которые были у «яблочных» кандидатов, работали на понижение явки
— Если они были, эти технологи.
— Если были, да.
— Что-то еще сработало?
— Ну если исходить из того, что проигрыш в округах обычно состоит из двух факторов — умения мобилизовать сеть и договоренности о разделе округов [между представителями оппозиции], то могу предположить, что и второй фактор в каких-то округах сыграл. В Москве и Петербурге таких много случаев: когда сильные кандидаты от оппозиции боролись друг с другом и проиграли кандидату от партии власти. Демократические, или оппозиционные кандидаты, топят друг друга.
— Но все же, несмотря на итоги голосования, можно ли по-прежнему считать Карелию самым «яблочным» регионом, самым демократичным, самым европейским?
— Да, Карелия остается одним из самых демократичных регионов в стране.