18 сентября, в ночь подсчета голосов на выборах в Государственную думу, председатель ЦИК Марий Эл Николай Клементьев ответил на вопросы корреспондента «7x7» о возможном применении административного ресурса, равенстве кандидатов во время агитационной кампании и большом количестве жалоб от участников выборов.
— Накануне выборов представители Центризбиркома России называли Марий Эл в числе проблемных регионов, где может быть использован административный ресурс. Такие заявления оказали какое-то влияние на избирательную кампанию в Марий Эл?
— Действительно, Элла Александровна [Памфилова, председатель ЦИК] упоминала нашу республику как один из проблемных регионов. Но мы не одни, она называла свыше 30 регионов. Это первое. Во-вторых, прежде чем говорить об административном ресурсе, нужно располагать какими-либо вескими доводами. Каждую избирательную кампанию мы слышим, что используется административный ресурс. Но когда начинаем разбираться — никто не говорит ни в чем он выражен, ни в чем он заключается. «Событие имело место быть» — практически одни голословные заявления. Что значит административный ресурс? Руководство республики оказывает содействие избирательным комиссиям по подготовке к кампании: выделяет помещения, транспорт, телефонную связь. А говорить об административном ресурсе… У меня, допустим, таких фактов нет. Да, были заявления, обращения. Но когда мы начинаем интересоваться — откуда сведения, кто говорит… Подтверждение должно быть задокументировано. Факты никто не подтверждает. Я, например, ответственно заявляю: может быть, нарушения, недостатки какие-то и бывают, но говорить о каком-то жестком административном ресурсе — это, наверное, фантазия больной головы. Мне так кажется.
— Какое, по вашему мнению, может быть послесловие к этим выборам? Будут ли претензии от участников избирательной кампании?
— Избирательная кампания — это борьба за власть, за мандаты. И проигравшая сторона, она, конечно, всегда обвиняет победившую. К сожалению. Легко обвинять комиссии. А свои проблемы не видят. Это не члены комиссий выбирают кандидатов и партии, а жители республики. Они выбирают тех, кого знают и уважают.
Какие могут быть последствия… Жалоб, конечно, у нас много, около двухсот. Каждую мы проверили, по каждой дали заявителям ответ. Там, где есть сомнения, как, например, по сообщению о нападении на члена участковой комиссии — конечно, это прерогатива правоохранительных органов. Мы обратимся туда с этим заявлением.
Жалоб, конечно, у нас много, около двухсот. Каждую мы проверили, по каждой дали заявителям ответ
Считаю, что 531-я избирательная комиссия в Марий Эл показала на этих выборах себя довольно-таки грамотно. Несмотря на большое число жалоб, все члены комиссий действовали в строгом соответствии с законодательством. Еще раз подчеркну: в нашей республике, во-первых, были зарегистрированы все кандидаты. Во-вторых, часто говорят о «каруселях», вбросах в нашей республике. Говорят, что предполагается, что слышали от кого-то. Но когда голова больная, много чего можно представить. А фактов никто никогда не приводит.
— В Йошкар-Оле, по моему мнению, по мнению избирателей, с которыми я общался, большие преимущества при агитации имел единственный из 10 кандидатов. Агитация за него размещалась свободно и беспрепятственно в наиболее удобных «рекламных» местах общественного пространства. Другим кандидатам эти площадки были недоступны. У вас не было ощущения, что один из кандидатов получает значительное преимущество в связи с этим?
— Но почему вы говорите об одном кандидате? Вот у меня складывается впечатление, что у нас, вообще-то, борьба идет между двумя кандидатами. Поверьте мне, у нас город практически завешан рекламой — и тот и другой кандидат выпустили более полумиллиона различных агитационных материалов. Вы почти не увидите агитации за представителей «Гражданской платформы», «Яблока»… Не буду сейчас называть партии и кандидатов, чтобы меня не упрекнули в какой-то агитации. Я считаю, что наш город был преимущественно заполнен рекламой не одного, а двух кандидатов. Вам самому-то так не кажется?
— О противостоянии именно двух кандидатов говорили многие, все. Но в публичном, «официальном» визуальном пространстве было стопроцентное преимущество лишь у одного. Второй кандидат не имел возможности размещать свою агитацию на билбордах, в общественном транспорте и, следовательно, был меньше представлен.
— Я немного здесь не согласен. Во-первых, машины с этим кандидатом ездили давным-давно. Еще до избирательной кампании. Дальше. Когда в магазинах на пакетах были соответствующие символы и когда мы задали вопрос: «Почему вы распространяете эти пакеты — они изготовлены не за счет средств избирательного фонда?», нам сказали, что это необходимо для рекламы продукции. Дальше: машины, плакаты, столбы… Потом — троллейбусы. Поэтому говорить о том, что жители нашей республики не знают кандидатов… Они знали их, они их видели. Мероприятий кандидаты проводили очень много: в парках, на площадях, на улицах. Да, были случаи. Где-то сломают баннер. Но извините — хулиганские действия, поступки еще случаются у нас. Ну где-то, может быть, мальчишки сорвали какой-то плакат. Допускаю. Но почему-то никто не говорит, что очень много агитационных материалов было расположено в местах, где не положено это делать.
— Не было найдено ни одного человека, срывавшего и портившего агитацию?
— Я сейчас сказать не могу, потому что мы направили по каждому случаю информацию в правоохранительные органы. К сожалению, ответа пока я не получил.