«7x7» продолжает публиковать лекции экспертов, выступивших на второй Баренц Эко-Арт Академии, которая проходит в Петрозаводске в начале мая.
Лекция ассистента руководителя энергетической программы «Гринпис России» Елены Сакирко о том, как недропользователи влияют на жизнь коренного населения и что можно сделать, чтобы сохранить уникальные этносы, культуры и природу.
Цена добычи ископаемых — жизнь
Я расскажу о своем опыте и об исследованиях наших экспертов. Вчера много говорили про антропогенное воздействие на климат Земли, про возобновляемые источники энергии. Сейчас ведутся споры, насколько это экономически выгодно или невыгодно. Говорилось и о том, что экономика нашей страны базируется в основном на ископаемых источниках энергии. Я бы хотела рассказать сегодня о той цене, которую мы платим за эти ископаемые источники, в форме нашей природы и человеческих жизней, в целом о культурном многообразии жизни в нашей стране.
Мой рассказ будет состоять из двух частей. Вначале я расскажу про актуальную ситуацию в России с нефтяными разливами. Вторая часть будет о том, какое воздействие нефтяные разливы и другие загрязнения оказывают на жизнь коренных народов Севера. Есть среди них народы, которые находятся на грани исчезновения: численность их колеблется, по разным данным, от 40 тыс. до 240 человек. Это немного устаревшие данные — данные переписи 2002 года. Сейчас, возможно, что эти цифры ниже.
Это карта лицензионных участков на разведку и добычу углеводородов России. Все эти места часто являются также местами традиционного обитания коренных народов Севера. Россия является чемпионом по разливам нефти. Количество нефти, которое попадает с северными реками в Ледовитый океан, огромно. По официальным данным (заявляют сами нефтяные компании), это 50 тыс. тонн ежегодно. По заявлениям министра природных ресурсов, это полтора миллиона тонн нефти ежегодно. Есть основания полагать, что эта цифра на самом деле еще выше. Очень многие разливы скрываются, отсутствует система комплексного мониторинга нефтяных разливов. Эти данные предоставляются компаниями не в полном объеме, часто являются закрытыми, и большое количество разливов просто скрывается. Штрафы за сокрытие разливов в нашей стране достаточно низкие.
Все видели нефтяные разрывы? Из разных регионов нашей страны: Республика Коми, ХМАО, Ямало-Ненецкий автономный округ. Вот так выглядят нефтяные разливы со снимка квадрокоптера.
Основные проблемы нефтяной промышленности России: 97% разливов случается из-за коррозии нефтепроводов, из-за того, что старые нефтепроводы вовремя не поменяли на новые. Скорость замены гораздо ниже, чем прокладка новой нефтяной инфраструктуры. Кроме того, это определенные проблемы в законодательстве, позволяющие нефтяным компаниям уходить от ответственности. Это грубые нарушения технологии добычи и транспортировки нефтепродуктов и нерациональное использование ресурсов недр.
Есть такое мнение, что добывается только 30% от объема месторождения, потому что дальше нужно использовать более энергоэффективные технологии. Компании выгоднее проложить инфраструктуру и уйти в другое место, чем более эффективно использовать пробуренные скважины.
Это и некачественная рекультивация земель. Мы часто сталкивались с тем, что после признания разлива и рекультивации нас приглашают на проверку. Вот разлив, например, который мы убирали в ходе патруля 2014 года: его просто засыпали песком, а потом там разложили какой-то газон, клумбу. Если бы это не было так грустно, то это было бы достаточно смешно.
Сюда можно отнести также неэффективность государственных контрольно-надзорных органов, которые не могут вовремя контролировать и сокрытие разливов, и устанавливать источник разлива, и требовать необходимых мер по ликвидации разлива. И, повторюсь, штрафы за сокрытие очень низкие.
Они могут себе это позволить
На самом деле, цена вопроса — это 1,5 трлн рублей, по оценке 2012 года. Тогда министр природресурсов сделал заявление, что для того, чтобы поменять все нефтепроводы, компании нужно инвестировать около 200 млрд рублей в течение 5–8 лет, и тогда за этот срок будет обновлена система нефтепроводов. Чтобы понять соотношение цифр: чистая прибыль топ-7 нефтяных компаний — это около 1,5 трлн рублей в год. Так что это те расходы, которые компании могут себе позволить. Тут можно говорить о значительном недоинвестировании и о той цене, которую мы платим за то, что нам ископаемое топливо выгоднее, чем возобновляемая энергетика. Но это за счет того, что компании получают значительные льготы от государства, за счет того, что они недоинвестируют в технологию. Если компания платит какую-то компенсацию за разлив, то она часто в эту стоимость включает также стоимость по уборке разлива. То есть это должны быть две разные выплаты — стоимость работ по уборке разлива и сумма, которая компенсирует деградацию окружающей среды (экологический ущерб). Это должны быть две разные цифры. А нефтекомпании все это объединяют в одну сумму.
На Западе совершенно другая практика. Там информация о нефтяных разливах всегда очень открытая и доступная. Эти все выплаты разделены, и система работает достаточно четко.
Дальше я хотела бы рассказать немного о ситуации в разных регионах. О социально-экологическом аспекте нефтяных разливов, о том, как это влияет на жизнь местного населения, жизнь коренных народов Севера. У нас в Республике Коми, для справки, бассейн реки Печоры занимает огромную площадь, и в Печору несут свои воды 31 500 рек и ручьев.
Ни рыбалки, ни грибов, ни дорог
Мы в августе-сентябре 2014 года проводили соцопрос в Ижемском и Усинском районах при поддержке исследовательской группы «Циркон» и активистов Комитета спасения Печоры. О том, насколько приход нефтяных компаний изменил жизнь в их регионе, положительно или отрицательно они оценивают работу нефтяных компаний, какие проблемы есть социальные, экономические, экологические… Мне не хватит времени, чтобы целиком рассказать про опрос, но он доступен на нашем сайте.
Большая часть жителей действительно занимается традиционным природопользованием, и они очень тесно связаны с землей, с территориями, на которых живут. И если это не основной источник дохода, то все равно важный для них. Нефтяные разливы напрямую влияют на качество жизни людей. Это раскладка того, как люди отвечали на вопрос, как изменилось состояние окружающей среды в месте вашего проживания за последние 5 лет. Большая часть ответила, что ухудшилось, к сожалению. Называли такие проблемы, как ухудшение качества питьевой воды, невозможно стало ловить рыбу, невозможно стало в лесах заниматься собирательством, заниматься традиционным природопользованием.
Плюс к этому ко всему, несмотря на то, что качество экологии значительно ухудшается, по мнению местных жителей, никаких других благ не появляется: дороги ужасные, доходы не возвращаются в региональный бюджет (или возвращаются в совершенно не в том объеме, в котором должны). В целом все жаловались на жилищно-коммунальные условия. 95% Ижемского и Усинского районов Коми не газифицированы, в большей части отсутствует интернет-связь. Есть проблемы с больницами, садиками и так далее. Вот это вкратце про Республику Коми. Тут можно много говорить. Я лучше покажу маленький ролик. Этот ролик снимали активисты Комитета спасения Печоры.
Совсем недавно произошел разлив в Ухте. До сих пор не установлен источник разлива. Тоже было много попыток заявить, что это старые скважины, что из них вытекла нефть. В Ухте был введен режим ЧС, потому что нефть уже могла попасть в городской водозабор. Режим ЧС сняли, но до сих пор не установлен источник. Там есть активисты, которые обследовали эти старые скважины. Там нет никаких следов того, что они стали источником разлива. Это Республика Коми, и здесь ситуация отличается, потому что Комитет спасения Печоры работает тут больше 25 лет, и эти неравнодушные люди готовы отстаивать свою землю, свои права и будущее своих детей.
Не могут сказать «нет»
Ситуация отличается в других регионах. В Ханты-Мансийском автономном округе продолжается достаточно крупная кампания, когда компания «Сургутнефтегаз» решила добывать нефть в зоне природного парка «Нумто», который находится в особо ценной зоне водно-болотных угодий. Кроме того, что она очень ценна с природной точки зрения, там обитают девять видов краснокнижных птиц, там проходят пути миграции лосей… Это уникальная территория на границе с Ямало-Ненецким автономным округом, и там соединяются две культуры — лесные ненцы и ханты.
Там есть огромное озеро Нумто, из которого берет начало река Надым, она несет свои воды на Ямал и потом впадает в Обскую губу Карского моря. На берегу этого озера стоит деревня Нумто, где проживают лесные ненцы и ханты. Там очень уникальное сочетание древних культур. Это озеро для обеих культур считается сакральным. Там есть остров, который для них имеет ритуальное значение. Для них озеро — святое место, они продолжают соблюдать свои ритуалы, традиции. Этот парк — территория традиционного проживания этих культур. Они там занимаются оленеводством, собирательством. В деревне с официальной численностью в 200 человек реально проживают 20. Остальные ханты буквально живут в лесу. Они живут на стойбищах, занимаются оленеводством и лишь периодически приезжают в деревню, в «вертолетный день» за пенсиями.
25 февраля прошли слушания в городе Белоярском. Нам удалось как-то привлечь внимание к этой проблеме, заранее, до слушаний компании, и запустить также петицию на сайте, привлечь внимание ученых к этой проблеме. Люди стали отправлять письма министру природных ресурсов и в администрацию Белоярского района с просьбой не менять зонирование парка. Идея была какая? Компания инициировала эти слушания, чтобы изменить зонирование парка, хотя официально не имеет такого права. Но инициировали через администрацию. Компания хочет изменить статус этой территории, зоны водно-болотных угодий, зоны заказного режима, где нельзя заниматься промышленной деятельностью, осваивать земли, добывать и разведывать нефть. До того, как мы узнали об этом, практически ни одно СМИ не писало об этой ситуации. К нам обратились ханты, которые попросили совета и помощи, и дирекция парка, которая тоже не понимала, как им быть в такой ситуации, как сохранить территории.
Жители приехали на слушания, большая часть выступила против. Это был уникальный, первый случай, что слушания проходили с таким общественным обсуждением. При этом неизвестно, какие они будут иметь последствия, поскольку слушания носят рекомендательный характер и не существует никакого законодательного механизма участия коренного населения в решении судьбы своих земель. При том, что они напрямую зависят от этой земли, гораздо больше, чем те люди, которые живут в городе. Они занимаются оленеводством, которое определяет полностью их жизнь, и в случае, если они потеряют связь с лесом, для многих это будет означать частичную потерю своей культуры и ее преемственности. Неизвестно, что будет дальше. Сейчас я вам покажу очередной ролик. Сейчас проект отдали компании на доработку, после того, как была высказана масса замечаний. К нам подключились разные организации, более 30, которые прислали замечания. Было составлено обращение от ведущих ученых и направлено от Института географии РАН. После этого все эти мнения были собраны и отправлены на доработку опять в компанию. Сейчас должна произойти государственная экологическая экспертиза, но комиссия начнет работу после того, как компания снова пришлет проект. Тем временем постоянно в официальных местных СМИ выходят репортажи цель которых показать, что «Сургутнефтегаз» делает очень много для местных жителей и что готов построить им православную часовню. На просьбу не уничтожать священное для местной культуры озеро им пообещали православную часовню.
Нужно понимать, что на территории природного парка разрешена добыча нефти. Только на определенных территориях, которые с точки зрения экологии являются менее ценными. Это примерно 60% территории парка. А сейчас добыча ведется на 10%. Есть еще 50% этих территорий, где разрешено, но компания хочет бурить там, где находится ценная территория зоны водно-болотных угодий. Там крупнейший водораздел, и если там даже инфраструктуру прокладывать, то это будет иметь огромные негативные последствия.
Кроме того, когда коренные жители ХМАО высказываются против добычи нефти на этой территории, то не существует законного механизма, когда они могут сказать «нет». Потому что компания вначале получает лицензию на разработку месторождения, потом, если она видит, что территория находится в зоне природопользования определенного семейства, идет к этим людям и пытается заключить с ними социально-экономическое соглашение. Семья не может сказать «нет», только попытаться получить какую-то адекватную компенсацию. Нет законодательного механизма, позволяющего им как-то оградить эти территории от добычи. Когда отдельные люди высказываются против, пытаются отстоять эти земли, то компания начинает использовать разные методы борьбы. Мы в ходе экспедиций стали замечать, что стали часто возбуждать уголовные дела в отношении представителей коренного населения. Часто это те, кто выступает против соглашения, кто отказывается подписывать соглашения или на чьих землях начали работать компании без их разрешения, которые пытаются как-то защитить свои права.
Один из тех, кто сейчас, до сих пор преследуется, — это Кечимов Сергей Васильевич, хранитель святого озера Имлор (вторая святыня после озера Нумто). Здесь находится озеро Имлор и можно видеть, что здесь также все вокруг в озерах. Компания «Сургутнефтегаз» там уже давно ведет нефтяные разработки. Были нарушены все предварительные договоренности. Вот карта нарушений компании. Мы обнаружили 36 нарушений. Вышки были поставлены гораздо ближе, чем за 500 метров по договоренности. Там регулярно происходят разливы, туда постоянно проходят какие-то посторонние люди, занимаются там нелегальной рыбной ловлей, охотой. А Сергей Васильевич занимается там оленеводством. Туда стали проходить люди с собаками, и некоторые собаки угрожали его оленям. Там возникла ситуация, когда ему пришлось застрелить собаку нефтяников. Это было спровоцировано самими нефтяниками. К нему на участок пришли люди, и была полностью сфальсифицирована сцена, когда он угрожал убийством двум работникам нефтяных компаний.
Официально обвинение не предъявлено. Кампания с Нумто, по неофициальным данным, значительно подорвала репутацию компании «Сургутнефтегаз». Они стали очень осторожно себя вести, в том числе с делом Кечимова. 18 апреля было очередное заседание суда, посвященное видеоэкспертизе. Сказали, что качество видеоэкспертизы в Ханты-Мансийске недостаточное. Это дело не могут взять и закрыть, но уже им не выгодно громко говорить об этом, потому что в ходе публичной кампании было доказано, что многие материалы дела были сфальсифицированы, и это видео, скорее всего, тоже. Расследование продолжается, и, к сожалению, дело Кечимова стало громким, потому что он шаман, потому что его все знают, о нем написали областные и федеральные СМИ. Но есть много дел, о которых никто не пишет, либо пишут, но очень мало. И действительно есть ситуации, когда представители коренных народов совершают преступления, которые, как правило, их вынуждает совершать присутствие нефтяных компаний.
Ответственность и экологические стандарты
Я вернусь немного к началу своей презентации, к возможным шагам для решения проблемы нефтяных разливов.
Это создание объемов для верификации площади нефтяных разливов: на региональном и федеральном уровне должна быть создана система, когда информация о каждом нефтяном разливе будет доступна гражданам и надзорным органам, в том числе о дате, площади, объеме и координатах разлива.
Это усиление административной ответственности о сокрытии и искажении информации о нефтяных разливах.
И третье – это внесение изменений в федеральное законодательство. Компании должны возмещать вред за остаточное нефтяное загрязнение, повреждение лесных насаждений до степени прекращения роста в денежной форме по утвержденным таксам и методикам.
Эти решения, возможно, помогут заставить нефтяные компании соблюдать экологические стандарты и думать и о земле, на которой они работают, и о людях, ущерб которым они наносят. Сейчас штраф за сокрытие, насколько я помню, где-то в районе 50$. В западной практике платежи разделены, как за компенсацию экологического ущерба, так и за оплату работ по уборке разлива. В России не оговаривается четкое количество нефти, которое может остаться после уборки в земле. Большая часть нефти сейчас, после уборки, остается в земле. Это некачественная рекультивация.
Жизнь большинства людей далека от леса. Но есть люди, которые не представляют свою жизнь без леса, без тундры, которые очень сильно привязаны к земле. Это культуры, которые являются частью нашей страны и сейчас, в результате промышленного освоения Севера, мне кажется, что мы можем потерять не только земли, но и очень ценные и безумно интересные культуры, не говоря уже о том, что это просто живые люди. Таким образом, без этих культур наш мир будет более однообразным. К сожалению, этот процесс, конфликт коренных жителей, государства и добывающих компаний, происходит не только в нашей стране, он также происходит в других странах. Но мне бы очень хотелось, чтобы те, кто здесь собрались, художники, журналисты и просто творческие люди, чтобы вы рассказали о жителях Севера на Большой земле. Многие из них не готовы оказывать противостояние, но при этом их жизнь и их культура находятся под угрозой.