«7x7» начинает публиковать лекции экспертов, выступивших на второй Баренц Эко-Арт Академии, которая проходит в Петрозаводске в начале мая.

Лекция сопредседателя российской экологической группы «Экозащита» Владимира Сливяка о том, к чему приведут климатические изменения уже через несколько десятилетий.

 

«Изменение климата на планете — это факт»

Все вы по разному информированы о том, что такое изменение климата, почему оно происходит и какова роль человека в этом. В двух словах, чтобы не ударяться в разные научные штуки, которые часто бывают очень скучными, скажем просто: изменение климата на планете идет. Это факт, с которым на данный момент согласны все ученые — и так называемые климатические скептики, и те, кто говорит, что изменение климата в том виде, в котором мы его сегодня видим, — это дело рук человека.

Если мы посмотрим доклады, то там представлены очень убедительные доказательства того, что изменение климата идет и его сделал человек. Здесь самое интересное, что есть ученые, которые раньше говорили, что никакого изменения климата нет, но теперь они изменили свою риторику и говорят, что да, совершенно верно, изменение климата есть, это действительно может привести к серьезным проблемам в будущем, но это не человек сделал, а это просто изменение климата, оно всегда шло на планете, оно и теперь идет — и это нормально. То есть мы ни на что повлиять не можем.

Если смотреть на самые свежие научные данные, то это не так. Мы видим, что в атмосфере происходит очень быстрый рост концентрации парниковых газов, и главное отличие от обычного процесса изменения климата, который действительно всегда был на планете, состоит в том, что изменения должны идти гораздо медленнее, чем они идут сейчас. То, что должно происходить за столетие или тысячелетие, происходит сейчас за десятилетие. И виной этому — быстрый рост количества парниковых газов в атмосфере. Откуда он возникает? Есть разные источники парниковых газов, но сегодня большинство ученых в мире считает, что самым главным источником является деятельность человека, в первую очередь — сжигание ископаемого топлива. Самый грязный вид ископаемого топлива — это уголь; если мы внимательно проанализируем довольно слабое климатическое соглашение, подписанное в прошлом году в Париже на конференции ООН по изменению климата, то мы придем к выводу — по косвенным признакам — что парижское соглашение прежде всего направлено на прекращение использования угля.

 

О Парижском соглашении

Этот документ направлен на то, чтобы если не совсем решить проблему изменения климата, то замедлить его путем уменьшения объемов парниковых газов, поступающих в атмосферу. Конечно, говорят и о нефти, и о газе, но, наверное, уголь — это самое грязное, наибольшее количество выбросов — это уголь.

Здесь можно сказать, что для нашей страны это будет очень большой вызов. Чем дольше это соглашение будет выполняться и чем дольше разные страны будут верны своим климатическим обязательствам, тем труднее будут времена для индустрии ископаемого топлива, прежде всего — для угольщиков. У нас есть такой регион — Кузбасс или Кемеровская область, который живет только за счет добычи угля. Очень большое количество людей заняты в этой отрасли, и, по сути, никаких альтернатив для этих людей там нет. И несмотря на то, что экологические организации много раз пытались привлекать к этому внимание и пытались говорить с местными властями о том, что нужно диверсифицировать экономику, создавать другие отрасли, власти этого не слушают. В результате сегодня над ними нависла очень серьезная угроза — большое количество людей лишаются работы. У нас в стране снижается потребление угля, у нас в стране люди не хотят новых угольных станций. В остальном мире процесс отказа от угля сейчас пойдет быстрее.

 

Атомные станции — не решение проблемы парниковых газов

Интересный вопрос — это атомная энергетика, которую экологи ругают сильнее всего. Не только и не столько из-за аварий Чернобыля и Фукусимы, сколько из-за ядерных отходов, которые будут опасны для людей и окружающей среды еще тысячи лет. Какого-то способа обезопасить нас не существует на данный момент, нет технологий, которые могли бы установить барьер между радиацией и нами. Это добавляет вопрос об экономике: сколько мы потратим в будущем на хранение этих ядерных отходов? Есть точка зрения — и вроде бы на поверхности логичная — о том, что ведь атомные станции не выбрасывают парниковых газов; надо отказаться от их критики, чтобы спасти наш климат, и понастроить везде атомных станций. Вместо угольных, вместо газовых и тех, что на мазуте. И аргумент вроде бы имеет право на жизнь. Но при внимательном изучении этого аргумента с научными данными мы приходим к выводу, что он несостоятелен.

Для того, чтобы работали атомные станции, нужно добыть уран. Либо есть станции на плутониевом топливе, но для того, чтобы получить плутоний, надо сначала получить уран, облучить его в реакторе, а потом выделить оттуда плутоний. Чтобы добыть и обогатить уран, сделать из него ядерное топливо, нужно потратить огромное количество энергии. И здесь зарыта первая собака. Нужно считать топливный цикл — это когда вы считаете не выбросы одной конкретной станции, которая стоит возле вашего дома, а когда вы добываете топливо для этой атомной станции, потом идете к использованию, потом — отходы, которые надо хранить, потом рассчитываете, сколько вам надо потратить энергии еще и на хранение отходов. Если мы сравним топливные циклы атомных станций и прочих станций, например, газовых, угольных или мазутных, то мы увидим парадоксальную картину — атомная энергетика выбрасывает парниковые газы, просто не на стадии работы атомной станции. Есть забавные примеры, когда для того, чтобы работала уранообогатительная фабрика (а в урановых рудах может содержаться меньше полпроцента урана! Представьте, что вы вытаскиваете огромное количество породы из земли, вам это надо отделить, на это надо затратить очень много энергии), работает станция, сжигающая ископаемое топливо. В Америке есть такая станция, рядом с которой построена угольная, которая существует только для того, чтобы снабжать энергией уранообогатительную фабрику. Для того, чтобы снабдить энергией атомную станцию, которая не выбрасывает парниковых газов, надо сначала выбросить огромное количество парниковых газов на стадии изготовления топлива для нее. При честном подсчете цена атомной энергии намного больше, чем у любого другого источника энергии.

С атомной энергетикой есть еще проблема. В мире нет какого-то неограниченного количества ресурсов и предприятий, которые выпускают атомные реакторы. Когда ученые попытались посчитать, сколько нужно построить атомных станций для того, чтобы серьезно сократить выбросы парниковых газов, они начали получать совершенно удивительные цифры. Оказалось, что, чтобы сократить их хотя бы на 20%, надо построить несколько тысяч атомных реакторов. На земле нет такого количества ресурсов, чтобы просто изготовить несколько тысяч атомных реакторов. Атомная энергетика развивается в мире с конца 50-х годов; грубо говоря, за 60 лет в мире построено около 500 реакторов, из них какое-то количество уже закрыто, а работают примерно 440. Но климатическая проблема носит срочный характер, делать нужно уже что-то сейчас, мы не можем планировать что-то, чтобы в будущем снизить темпы глобального потепления.

 

 

«Глобальное потепление и похолодание — одно и то же»

Часто говорят, что никакого потепления нет. Говорят: ну вот посмотрите, у нас прошлая зима была теплее, а сейчас холоднее. По телевизору часто бывают пропагандистские программы, в которых любят эту тему мусолить, говорить, что никакого потепления нет, а на самом деле нас ждет похолодание. Как это ни смешно — это одно и то же. Когда мы говорим о глобальном потеплении, мы не имеем в виду, что на каждом участке земли в любой временной отрезок вдруг будет теплее. Изменение климата — это не процесс потепления, когда в том месте, в котором мы живем, становится теплее или холоднее, это когда климатическая система приходит в дисбаланс. Мы жили с вами и знали, что тогда-то надо посадить такие-то семена, и мы знали, что они тогда-то вырастут, тогда-то мы соберем урожай, потому что мы знали, когда приблизительно у нас будет дождь, когда нам будет жарко. Когда климатическая система приходит в дисбаланс — все это нарушается. Грубо говоря, когда вы ожидаете зноя — у вас может снег выпасть, а когда вы ожидаете морозов — у вас, наоборот, может быть плюс. И предсказать заранее, как именно это будет происходить, — невозможно.

Термин «глобальное потепление» правильный, в нем нет ничего неправильного. Не имеется в виду, что на Севере немедленно вырастут пальмы. Когда мы замеряем температуру в течение года в разные периоды на всей земле и складываем все это, выводим среднее, у нас год от года это среднее будет расти. У нас сейчас могут быть колебания на 20 градусов, а в будущем могут быть и на 30, и на 40 градусов. Вот что такое изменение климата и глобальное потепление. В тех местах, где раньше было жарко, становится еще жарче, а в тех местах, где было много дождей, становится еще больше дождей, не наоборот. Такого рода дисбаланс мы ожидаем. Это перспектива не 100–200 лет, это быстрее произойдет. Если верить выводам ученых, основанным на анализе имеющихся данных, то это начнет происходить во второй половине нынешнего века, когда жить станет намного труднее. По научным данным четко видно, что есть зависимость между ростом средней температуры и концентрацией углекислого газа. Не только углекислого газа, есть и разные парниковые газы. Есть проблема метана. Метан — это куда более агрессивный газ, он больше способен нанести ущерба.

В следствии роста глобальной температуры на Земле тает вечная мерзлота, а примерно 60% территории нашей страны — это вечная мерзлота. Она тает, сокращается каждый год, — это научный факт, и в случае, если в определенных местах она растает, высвободится огромное количество метана из болот. Если это произойдет, то некоторые ученые говорят, что можно уже сразу в гроб ложиться. Проблема очень серьезная, о ней намного меньше сведений по сравнению с тем, что мы знаем про углекислый газ.

 

О Киотском протоколе и работе дипломатов

Был такой Киотский протокол, подписанный почти всеми странами. Это был первый и на данный момент единственный документ в мире международный, который имеет силу закона, обязательного для исполнения и который имеет численные обязательства для каждой страны. Если бы все страны выполнили свои обязательства, то кумулятивный процент составил бы всего пять процентов. Даже эти пять процентов, к сожалению, страны не смогли осилить. Главная проблема с Киотским протоколом в его первой фазе была в том, что, в то время как развивающиеся страны не должны были ничего сокращать, у них очень бурно развивалась экономика и промышленность, очень сильно начали расти выбросы — уже после того, как Киотский протокол был подписан. Китай, Индия — у них начался бурный рост и очень быстрый рост выбросов, и развитые страны начали говорить: а почему этот документ накладывает ограничения на развитие нашей экономики, а вот эти вот все выбрасывают еще больше, чем мы, а ничего сокращать не должны? В общем, договор не очень-то важен с точки зрения сокращения выбросов, многие страны отказались от выполнения второй фазы договора. В этом было много политики.

Парижское соглашение — очень слабый документ, оно, по сути, заменило Киотский протокол. Оно сделано таким образом, чтобы его подписали все самые крупные загрязнители. Это был очень длительный процесс: делегации всех стран собираются несколько раз в год и пытаются консенсусом выработать некие решения, направленные на спасение климата. Этим занимаются не ученые, не климатологи, не экологи, этим занимаются дипломаты. Но они занимаются не решением экологических проблем. Задача дипломата — сделать так, чтобы если на тебя какие-то ограничения были наложены, то на всех остальных они бы тоже были наложены, желательно — еще большие, чем на тебя, но в идеале — чтобы никаких ограничений на тебя не было наложено. В понимании государства, которое его посылает, он защищает интересы государства, прежде всего экономические интересы. Парижское соглашение очень слабое, не закрепляет никаких конкретных обязательств ни за кем. Если завтра все решат ничего не сокращать и ничего не делать для климата, никаких санкций на них наложено быть не может.

Так произошло, что я попал на самую первую переговорную конференцию этой рамочной конвенции ООН по изменению климата, которая была еще в 1995 году в Берлине, когда весь это процесс начался. Парижское соглашение получилось ни к чему не обязывающим, потому что главное, что нужно было обеспечить — чтобы какое бы ни было соглашение, но его бы подписали все, а самое главное, те, кто больше всего загрязняет. Это Китай, Индия, США. Россия входит в эту пятерку. Если мы посчитаем Европейский союз как одну страну, тогда и они будут в пятерке. Реальность очень простая: если бы он закреплял какие-то обязательные требования по сокращению выбросов, то ни Китай, ни Соединенные Штаты его бы не подписали. Обама бы его подписал, но никогда конгресс бы его не пропустил, потому что это однозначное ограничение на развитие экономики. Единственная возможность вообще какой-то климатический договор подписать — это сделать договор таким, чтобы он никого ни к чему не обязывал. Вот такой парадокс: мы на грани катастрофы и значительная часть людей в результате погибнет, а с другой стороны — ничего такого обязывающего в мире нет.

Ровно такая же история с атомной энергетикой. Вы можете сколько угодно выстроить реакторов вдоль границы с Норвегией или Финляндией, они могут быть самыми опасными в мире, и всем нам может быть понятно, в том числе норвежцам и финнам, что завтра эти реакторы взорвутся, настолько они плохие, но сделать с вами никто ничего не может. Потому что развитие атомной энергетики — это внутреннее дело любого государства. Не существует международного органа, который имеет право стране диктовать — строить ей атомный реактор или не строить.

 

 

Что делать?

Изменение климата идет и с очень большой долей вероятности будет ускоряться. К концу нынешнего столетия температура на земле может повыситься на 4 градуса. Ученые считают, что рост глобальной температуры нужно ограничить двумя градусами, чтобы избежать самых тяжелых последствий. Если ничего не делать, то по сравнению с доиндустриальной эпохой у нас будет потепление на 6 градусов. На данный момент уже есть увеличение на 1,6–1,8 градуса. Чтобы удержаться в двух градусах, надо проводить очень радикальные изменения на глобальном уровне, прежде всего — в энергетике. Когда мы говорим «в энергетике», мы имеем в виду не только станции, которые жгут уголь, нефть, газ. Транспорт — это тоже энергетика, то есть мы должны отказаться от бензина, научиться производить чистым образом электроэнергию, сделать транспорт на электроэнергии, отказаться от ископаемого топлива даже не то чтоб в этом веке, а, в общем-то, хорошо в середине века. Переходим на энергоэффективность, на возобновляемые источники энергии.

Будущее у нас даже в какой-то степени светлое. Если посчитать потенциал одной только солнечной энергии на планете, то его в несколько раз больше, чем нужно всем людям, живущим на земле. У нас просто нет технологии, чтобы выработать столько энергии и использовать весь потенциал. Ряд экспертов считают, что в ближайшие десять лет солнечная энергия может стать наиболее крупным источником энергии в мире. Это, по сути, единственный выход для нас, если мы говорим о решении климатической проблемы.

Реклама.  Как можно сэкономить на электроэнергии? Ответ прост — использовать альтернативную. Вашему вниманию представлены солнечные батареи (ФЛП Брозинский Максим Викторович, ЕГРПОУ: 2995110773, адрес офиса: г. Киев, ул. Соломенская 3, 9 этаж, офис 927). Более детально ознакомиться с информацией можно на сайте http://nenergy.com.ua.