Геннадий Александров, президент компании «Маригражданстрой», бывший депутат государственного собрания Марий Эл:
— Я прожил здесь всю жизнь. Мне 68 лет. Для меня Йошкар-Ола — родной город. Я русский. Мать русская, отец чуваш, жена — украинка. Дочери вышли замуж за двух уроженцев Марий Эл. Один из них — Костя Иванов [Константин Иванов — художественный руководитель Театра оперы и балета им. Э. Сапаева]. Я хотел бы, чтобы меня услышали и люди во власти. Их или не пригласили, или они не захотели прийти. Бюджет республики — 23 миллиарда. 13 миллиардов — это государственный долг прошлых лет. Где взять деньги? У нас сегодня школа-интернат, которую мы построили, заложена в банке, республиканский военкомат заложен в банке, Дом дружбы (общественно-политический центр) заложен в банке, проектный институт заложен в банке. Я считаю, что ситуация критическая. Я говорю об этом прямо и не боюсь. Более 100 дел о коррупции находятся у прокурора республики, в Следственном комитете республики, у генпрокурора Чайки, в администрации президента. Я не понимаю, почему не происходит такой вещи, какая произошла на Сахалине, в Коми. Сахалин по сравнению с нашей республикой отдыхает! Все, что происходит, отражается на нашем благополучии, на благополучии каждой семьи и народа, в том числе и коренной национальности. У нас коренная национальность в республике — я проверял цифры — 42%. 47% русских. По углам шепчемся. Почему не встанем и не заговорим во весь голос? Я считаю, что положение в республике должно измениться. Важно, чтобы ваша конструктивная конференция «вышла на улицы» — была освещена в средствах массовой информации.
Василий Востриков, кандидат исторических наук:
— Я до недавнего времени работал в Марийском научно-исследовательском институте. Начинал, когда директором был Ксенофонт Сануков, он и принял меня на работу. Когда он руководил, атмосфера в институте была действительно научная. В порядке вещей было то, что называется научным обменом: историки знали, чем занимаются их коллеги в отделе этнографии. Наверняка их могли интересовать вопросы развития марийского общества, а также археологии. Эта взаимная открытость обогащала.
За последние 15 лет институт изменился совершенно: все боятся директора, Казимова, который сказал однажды на собрании, что ради сохранения хороших отношений с власть предержащими он готов лизать начальству любое место… Ради интересов института. Во что превратилась эта так называемая деформация? А в то, что зарплату сотрудникам не повышают с 2007 года. Директор, видимо, считал, что это не обязательно или у него были личные плохие отношения с министром финансов, который ему отказывал.
Мы практически уже ничего не издаем. Последнее, что выходило, — «История Марий Эл в лицах». Но это, скажем, очерки, которые может сделать любой мало-мальски грамотный журналист. Такой очерк можно изготовить за 1–2 дня. Не требуется никаких научных исследований, командировок, ничего. Что делается нового для науки Марий Эл, когда выпускается такой сборник, содержащий до 70 биографий, в основном переписанных из других источников?
К нам практически перестали ходить на конференции коллеги из университета, из других учебных заведений. Наши конференции превращаются в междусобойчик.
Я четыре года писал хронику истории Марий Эл, связанную с историческими датами. В ней должны быть и культура, и повседневная жизнь… За этот труд объемом 1 500 страниц я не только «спасибо» не заслужил, но и был фактически смешан с грязью. А директор заявил, что это никому не нужная макулатура. Но захоти я издать свою работу отдельным изданием, на меня тут же заведут дело, потому, что это интеллектуальная собственность института… Мне сказали так: «Ты получаешь пенсию по инвалидности, ты не умрешь». Меня хотели уволить в 2014 году, но тогда не получилось, потому что вакансия открылась, а никого на нее не было. А в 2016 году даже, откровенно говоря, никто со мной и не разговаривал, ничего я не нарушал, только подсунули бумажки о сокращении.
Маргарита Кузнецова, доктор философии:
— Марийский язык не функционирует в системе государственного управления, в общественно-политической деятельности. Он ограниченно используется в сферах образования и массовой коммуникации. «Социальная непрестижность» приводит к языковому нигилизму, проявляющемуся в незнании и нежелании знать свой этнический язык. Статистические данные говорят о постоянном снижении числа мари, знающих свой родной язык. В 2007 году — 79,9%, в 2011 — 79,7%. А вот как пользуются марийским языком во внутрисемейных коммуникациях: в 2001 году с родственниками общались на нем 70,4% носителей языка, а в 2011 — 59,5%. Супруги, разговаривающие на родном языке: в 2001 — 64,2%, а в 2011 году — 41,4%. Темпы снижения общения на марийском языке с дошкольниками и школьниками почти двукратные (в среднем с 30% до 15% за десять лет). Наблюдается стремление изменить негативную динамику — число родителей, желающих, чтобы их дети знали марийский язык, увеличилось с 79,4% в 2007 году до 86,8% в 2011.
В качестве примера для сравнения Маргарита Кузнецова выбрала соседнюю Чувашию. Чуваши составляют две трети населения республики. Свободно владеют чувашским языком 89,9% сельских жителей и 51,1% горожан. При этом родным чувашский язык считают 91,7% сельских чувашей и 64,4% городских.
Маргарита Кузнецова считает,что существующая динамика использования марийского языка диктует следующий вывод: через 50–70 лет на марийской земле не останется ни одного носителя марийского языка. Среди препятствий для полноценного развития доктор философии назвала и искусственное деление на луговой и горномарийский языковые диалекты.
Решением очень серьезной языковой проблемы может быть законодательная инициатива о внесении изменений в Конституцию Марий Эл о статусе марийского языка, полагает Маргарита Кузнецова.