Прокурор Коми Сергей Бажутов не согласился с упреком в том, что он и его коллеги долгое время не замечали действия политической верхушки Коми, которую сейчас подозревают в создании организованного преступного сообщества. Вопрос об этом прозвучал сегодня на встрече главы надзорного ведомства с журналистами. После ареста экс-главы Коми Вячеслава Гайзера и других членов правительства в СМИ и комментариях под статьями не раз появлялись публикации о том, что, по данным следствия, ОПС действовала с 2006 года, но арестовали ее только в 2015 году, а значит, органы работали недостаточно хорошо. Кроме того, долгое время прокуроры «охотились» только за муниципалами, а «крупную рыбу» не трогали. Сергей Бажутов не согласился с такой оценкой.

— Я понимаю, почему поступают вопросы у жителей России, которые не живут в Республике Коми. А вот почему поступают вопросы у наших жителей, мне, честно говоря, не очень понятно. Я выдвину гипотезу, а вы уже причину сами назовете.

Мы с коллегами беседуем, делимся мнениями, когда все начиналось и так далее. Кто-то говорит в 2002, где-то написали в 2006 году.

Начиная с 2012 года, с первого полугодия, мы вам пишем: возбудили такое-то дело по материалам таких-то органов. Вы же можете посмотреть, в отношении кого возбудили, там же написано, по какой статье и кто материалы эти представил.

С 2012 года уж точно два правоохранительных органа — это прокуратура и управление ФСБ — занимали принципиальную, понятную и открытую всем и самое главное — последовательную позицию по привлечению к уголовной ответственности различных должностных лиц за коррупционные преступления. Мне кажется, это очевидно. Почему возникают эти вопросы у жителей других регионов, мне понятно, у наших — не понятно.

Начало, наверное, все-таки — это Казарцев [бывший мэр Ухты Олег Казарцев]. Первое из таких громких дел. Это была весна 2012 года, мы приехали сюда с Калашниковым [руководитель управления ФСБ по Коми] в 2011 году. За это время мы привлекли к уголовной ответственности помимо расхожего мнения о том, что это только должностные лица муниципального уровня, два руководителя агентства имущественных отношений, первого заместителя министра образования, председателя комитета по информатизации, Комитет лесов практически в полном составе, также депутата Госсовета. В том числе были и должностные лица, мэры крупных городов.

В любом случае я хочу сказать, что никто не работал так, что брали только муниципальных и привлекали только муниципальных «хромых уток». Логика там совсем другая, и причина абсолютно другая. Мы не выбирали республиканский или муниципальный уровень. В отношении кого были доказательства, те и привлекались, вне зависимости, кто как к этому относился. Почему не знают жители республики, я не знаю...

— А члены «команды Гайзера» каким-то образом с вами контактировали: пытались запугать, купить вас?

— Абсолютно неправовой вопрос [улыбается]. Я не буду на него отвечать. Ситуацию с Крутских помните [главный редактор ухтинской телепрограммы «День»]? Я вступил в полемику. Потом прошло время, и мы привлекаем ее к уголовной ответственности. А это основание для отвода.

— Когда вы расследовали дела муниципалов, были ли какие-то ниточки, которые потом помогли вам сделать «дело Гайзера»?

— В начале пути по большому счету мало кто из вас верил. Поддержки особой не было. И те люди, которых мы допрашивали, практически не давали показания, они отказывались давать показания. Они говорили, что не верят, что что-то будет. «Смысл давать показания? Дело не доведете до конца. Все куплено. Потом у нас неприятности будут». Но в каждым деле появлялись новые обстоятельства, потому что круг свидетелей, которые меньше боялись и более правдиво рассказывали об обстоятельствах, ситуации, с каждым разом увеличивался. Все это способствовало.

— А вы заключали досудебные соглашения?

— Я заключал сделки по делу Ифы-Козлова [ОПС из Воркуты], по Комитету лесов Коми заключали, по Инте [дело Макарова], по делу Попова из Княжпогоста [бывший руководитель администрации района]. Их не так много, мы подходим к ним взвешенно.