Когда-то канцлер Бисмарк сказал: «Никогда столько не врут, как во время войны, после охоты и до выборов». Добавлю, особенно много врут во время информационной войны. Военный конфликт на востоке Украины оброс такими мифами, что уже мало кто помнит, с чего все начиналось, и мало кого интересует правда об этих событиях. Большинство хочет знать только те факты, которые укладываются в собственную картину мира, сформированную этими мифами. Журналист из Славянска и Горловки Владислав Леошко знает правду хотя бы потому, что он живет там. Мы встретились с ним в Киеве, и я попросил его рассказать то, что он знает.
— Владислав, вы коренной житель Славянска или приезжий?
— В Донецкой области я прожил около четверти века. После окончания Львовского государственного университета по специальности «Журналистика» в начале девяностых я приехал в Горловку. Это город моего детства, здесь я жил с 1969 года. То есть я — коренной русскоязычный житель Донецкой области, но так сложилась судьба, что мне пришлось жить в Хмельницкой области Украины, а среднюю школу я окончил в Архангельской области России. Для меня нет разницы — украинец или русский. Я родился в СССР, когда мы все жили вместе.
— А события прошлого года в Донецкой области вы где встретили?
— До своего вынужденного отъезда из Горловки я был, да и сейчас являюсь главным редактором газеты «Вечерняя Горловка». И все эти события я воспринимаю по-своему, потому что я, как журналист, получаю много информации — это моя работа. К тому же я был свидетелем всего того, что происходило в годы правления Януковича, и тех событий, с которых начался этот пресловутый сепаратизм. Все это я испытал на своей шкуре. Чтобы понять происшедшее, нужно заглянуть в более раннюю историю. Была оранжевая революция 2004 года, были ожидания, которые не оправдались. И я скажу честно: в 2010 году я лично голосовал именно за Януковича. За него отдали голоса мои родные и знакомые. Снова были ожидания какого-то улучшения, которые он так щедро обещал. Но затем мы увидели чудовищную коррупцию, беспрецедентную наглость олигархов, грабеж населения. Это был какой-то цинизм, настоящая вакханалия тех, кто был причастен к власти. Создавалось впечатление, что эти люди хотят нахапать как можно больше пока открыта кормушка. Огромное разочарование привело к Евромайдану в октябре-ноябре 2013 года. Как бы кто его не оценивал, но мы увидели в этих событиях какой-то проблеск надежды: наконец-то наша страна очистилась от этой коррупционной вакханалии!
— А много ли жителей Донецкой области считают именно так? Российские СМИ преподносят, будто большинство дончан приняли Майдан в штыки.
— Каждый воспринимает и трактует эти события по-своему. Да, есть определенный и довольно значительный слой населения, воспринявший Майдан, как нечто страшное. Я считаю, что это из-за того, что люди получали искаженную информацию. Я видел, как создавалась технология этого восприятия.
— Как начинался конфликт в Донецкой области?
— Конфликт начинался довольно мирно, ничто не предвещало чего-то страшного. В конце февраля-начале марта прошлого года возмущенные граждане вышли на митинги с требованием, как они говорили, услышать Донбасс. Они считали, что события, произошедшие в Киеве, ущемляют их права и интересы. Было много кривотолков и спекуляций вокруг фактического бегства Януковича. Но очень скоро среди манифестантов появились люди, заряженные определенным образом. Это и «титушки» с битами, и так называемые гастролеры. Кто-то на митингах честно излагал свою позицию, но были и закоперщики, подстрекатели, которые настраивали людей на агрессивную волну. Затем начался захват административных зданий, штурм милиции.
— А откуда эти закоперщики взялись?
— Местных среди них было не так много. Такие люди, как Губарев [бывший член «Русского национального единства», затем «народный губернатор», а ныне руководитель организации «Народное ополчение Донбасса»] и Безлер [уроженец Симферополя, какое-то время командовал «Народным ополчением Донбасса» в Горловке] не имели каких-то конструктивных намерений. Они шли сразу на конфликт, на захват, на насилие. В считанные недели в нашем регионе, в том числе и в Горловке, появились вооруженные автоматами боевики. Зимой 2013–2014 годов я бывал в Киеве и не видел, чтобы по городу разгуливали люди с автоматами. Да, был протест, были баррикады, но не было такого, чтобы так свободно вооруженные люди ходили, например, по Крещатику. В Донбассе это было.
— Откуда у этих людей могло взяться оружие?
— Захватили из арсеналов, из отделов милиции. В результате процесс перешел в совсем не мирное русло.
— Это была провокация России или только действия местных радикалов?
— Я думаю, свою роль в подстрекательстве этого процесса сыграли люди, близкие к Януковичу. В частности, это были и активисты «Партии регионов» — детища бывшего президента.
— Когда для вас стало очевидным, что и Россия вмешалась в конфликт?
— Я был в Горловке только до лета, а потому свидетелем дальнейших событий не являлся. На меня, как на журналиста, сепаратисты, а фактически уголовные элементы, стали оказывать давление. Они захватили власть в городе и потребовали от меня, чтобы я с ними сотрудничал, публиковал пропагандистские антигосударственные материалы. При этом мне дали понять, что неповиновение чревато расправой. Поэтому мне с семьей пришлось покинуть город.
— В Славянск, как я понимаю, вы приехали уже после того, как этот город покинули сепаратисты?
— Да, и, по отзывам людей, знаю, что они пережили страшные времена. Когда еще жили в Горловке, мы считали, что нам повезло: основной эпицентр насилия пришелся на Славянск. Однако дальнейшие события показали, что более всего не повезло тем, кто живет в центральной части Донбасса, прежде всего в самом Донецке и Горловке. А нынешний Славянск — абсолютно мирный город, по нему свободно гуляют дети, постоянно проходят какие-то праздники. В конце мая отмечался День вышиванки. Надо было видеть это зрелище! На улицу вышли тысячи людей в белоснежных украинских одеждах.
— Много ли жителей Славянска жалеют о том, что ополченцы ушли из города?
— По слухам, я знаю, что какая-то часть людей относится настороженно к нынешней власти. Но в целом могу сказать: если опять кто-то попытается закинуть в Славянск сепаратистские лозунги, его люди просто растерзают. Они пережили столько ужаса, беспредела, хаоса и насилия, что ни в коем случае не хотели бы повторения этого кошмара.
— Вы не были в Славянске в то время, когда там находились сепаратисты, но вы, как журналист, наверняка разговаривали с теми, кто пережил все это. Что там, по их словам, происходило?
— Там произошел силовой захват власти вооруженными людьми по тому же сценарию, что и в Горловке. Сначала захватили городской отдел милиции, затем здание горсовета и СБУ. К сожалению, тогдашний мэр Славянска Нэлли Штепа в первый же день приветствовала приход сепаратистов и фактически поддержала разгул насилия. Мы видели кадры, где она выступает с истеричными возгласами: ура, наши пришли! А простые люди жили в страхе. Они просто не выходили из домов, потому что шла пальба, обстрелы. А неподалеку от Славянска есть город Святогорск. К счастью, он не был захвачен сепаратистами. И очень многие жители Славянска бежали туда от творящегося в их городе насилия и бесконечных обстрелов. А в самом Славянске, в частности, погиб депутат Горловского горсовета Владимир Рыбак. Его схватили в Горловке во время очередной манифестации, когда начали срывать украинскую символику, государственные флаги. Для него, как и для многих здравомыслящих людей, такие вещи были неприемлемы, и он попытался заново повесить на флагшток государственный флаг. Но его стащили, посадили в машину и увезли в неизвестном направлении. Позднее выяснилось, что его привезли в Славянск и поместили в здание СБУ, где сепаратисты устроили пыточную. Впоследствии его тело со вспоротым животом было найдено в реке. Теперь на здании СБУ размещена мемориальная доска, сообщающая о том, что здесь погиб Герой Украины. Это звание ему присвоено посмертно.
— Украинские власти проводили какое-то расследование по поводу того, что происходило в Славянске?
— Конечно, правовая оценка всему этому дается, проводится расследование. Бывший мэр Штепа сейчас находится в Харьковском СИЗО. Ведется следствие. Но все-таки после освобождения Славянска большинство из тех, чьи руки были в крови, ушли из города и переместились в Донецк и Горловку.
— Известно, сколько людей погибло от рук сепаратистов?
— Известно, что насилие было огромное. Недавно я посещал печально известную Николаевку [в этом городе находился опорный пункт армии ДНР], где расположена Славянская районная больница. Медработники мне сказали, что по меньшей мере свыше пятидесяти трупов находилось в моргах только этой больницы.
— Сколько времени потребовалось властям, чтобы восстановить в Славянске нормальную жизнь?
— Полностью эти раны не залечены до сих пор. Процесс восстановления затягивается, потому что военный конфликт продолжается, только эпицентр несколько сместился. Еще остались здания со следами обстрелов. Но, самое главное, душевные раны не заживают. Насколько мне известно, только на освобожденной части Донецкой области находится около четырехсот тысяч переселенцев. Это мирные люди, которые бежали от насилия, боевых столкновений, обстрелов. Сейчас много говорят о том, что надо услышать голос Донбасса, надо, чтобы Донбасс проголосовал, заявил о своей особой позиции… Но когда только на территории Украины проживает около полутора миллионов вынужденно переселенных лиц, беженцев от войны, то какой еще голос надо услышать? Эти люди уже проголосовали ногами против войны, хаоса и анархии. Все население Донецкой области составляет четыре миллиона человек, а по оценке ООН, по всему миру разбросано более двух миллионов беженцев из Донбасса. К сожалению, на оккупированных территориях остается еще немало людей, которые просто не могут выехать. Это в основном пожилые граждане, пенсионеры, немощные. И, по некоторым сведениям, там находятся около пятисот тысяч детей. И я всегда задаюсь вопросом и не могу понять: почему взрослые люди, которые находятся на территории, которая не контролируется легитимной государственной властью, не скажут: давайте уберем отсюда детей? Дети по определению не должны находиться в зоне боевых действий. А их используют как живой щит. Они более года видят насилие. Это непостижимо и просто не укладывается у меня в голове.
— Вы не просто свидетель, вы — журналист. В чем, по-вашему, причина этого затянувшегося конфликта? И чем все это может закончиться?
— Я, как журналист, вижу за собой часть вины за то, что люди не были в достаточной мере проинформированы о том, какими страшными последствиями грозит война. Война — это всегда зло, это всегда насилие, смерть и страдание людей. И произошло это от непонимания этих последствий. Я объездил всю Украину, знаю каждый перекресток в каждом городе. И могу сказать, что никаких фашистов, бандеровцев и просто карателей в Украине нет. Но очень многие в Донбассе воспринимали искаженную информацию. Это трагедия недоинформированности.
Разумнее всего народу самому разобраться в своих внутренних границах. У нас уже прошли выборы Президента и парламента, на очереди местные выборы. Только таким ненасильственным конструктивным путем могут решаться проблемы. А подливать масла в огонь извне недопустимо.
Из захваченных территорий выехали почти все журналисты. Уже этот факт говорит о том, что происходящие там процессы недемократичны. Все выехавшие оттуда, не только журналисты, мечтают об одном: чтобы это трагическое недоразумение поскорее закончилось и над Донбассом гордо реял украинский флаг.