Расследование уголовного дела в отношении главного редактора ухтинской телепрограммы «День» Натальи Крутских завершено, дело передано прокурору для утверждения обвинительного заключения. Напомним, журналиста обвиняют по части 4 статьи 160 Уголовного кодекса («Присвоение в особо крупном размере»). Силовики считают, что когда Крутских руководила муниципальным предприятием «Ухтинское телевидение», то при ее участии фирма подписывала фиктивные договоры со сторонними организациями, после чего деньги обналичивали. При этом журналиста перевели с домашнего ареста на подписку о невыезде. В интервью «7х7» Наталья Крутских рассказала, откуда, по ее мнению, мог поступить сигнал о возбуждении против нее дела.

— Когда и как закончился твой домашний арест?

— Домашний арест закончился неожиданно в предыдущий четверг. Никаких причин я не знаю. У следствия есть такое право — отправить с домашнего ареста под подписку о невыезде. Следователь, видимо, решил этим правом воспользоваться.

— Что тебе известно о том, как продвигается расследование твоего дела?

— Насколько я поняла, расследование закончено, прокурору направлено обвинительное заключение на утверждение. И больше недели прокурор что-то читает в деле.

— 30 декабря 2014 года, когда тебе в суде был назначен домашний арест, депутат Госсовета Коми Илья Величко сказал, что пока невозможно определить, откуда ноги растут. За это время у тебя самой появились предположения, откуда ноги растут?

— Сложно сказать. Тут целая совокупность причин. Та статья, которую мне предъявляют, она смешная. Она жесткая, но под меня она не подходит. Есть бывший руководитель УФСИН, у которого статья помягче, чем у меня. У нас здесь расследовались дела против бывшего начальника МУП «Ухтаспецавтодор», который ходил под подпиской о невыезде, пока шло расследование. Хотя ему вменяют, не знаю, сколько миллионов. И никаких проблем. Есть у нас господин Воронцов, пассажирское предприятие. У него тоже статья нормальная, а человек спокойно ходит и даже работает. А меня решили отправить под домашний арест. При этом меня не отстранили от работы. Мне улыбались и говорили: «Мы же вас от работы не отстранили. Общаться правда запретили, выходить в интернет, звонить запретили. Но по факту от работы не отстранили». Странная ситуация была. Но, слава богу, теперь на работу могу ходить, потому что все это время я жила за счет того, что мне помогали друзья.

— Мой вопрос был в другом. У тебя есть предположения, почему с тобой это происходит?

— Наверное, я позволила себе заявить, что хочу пойти на выборы в Госсовет. Потом я очень много лезла в уголовные дела, что не очень понравилось органам. Дела Саядова и Казарцева. При этом я не вмешивалась в расследование. Я просто говорила, что если есть ОПГ в случае с Казарцевым, сажайте ОПГ. Если Саядов финансировал международный терроризм, то покажите его. Наверное, им показалось, что я слишком много на себя взяла. У меня есть предположение, что это больше Госсовет.

— У тебя планы баллотироваться в Госсовет Коми остались?

— Да, я пойду. Я стойкий оловянный солдатик. Если они думали, что они мне заткнут рот, что я испугаюсь, просидев три месяца дома, то они ошиблись. За эти три месяца мне пришло в голову много интересных идей. Я думаю, что я их удивлю. Я пойду обязательно.

— Что ты ответишь тем людям, которые выдвигают версию, что твой арест — это пиар-ход в преддверии выборов? Что ты таким образом смогла собрать электорат. Ты в некоторой степени мученик системы.

— Это полный бред. Потому что лучше никакого пиара, чем такой. Это не тот пиар совершенно. И роль мученика мне не интересна, я не собираюсь этим пользоваться. Я человек, который вполне может и без мученичества обойтись, потому что я умею отстаивать свои интересы. Когда я слышу: «А ее там специально закрыли, чтобы потом перед выборами...» Я три месяца просидела дома, не выходя из квартиры. И если бы у меня была слабая психика, то я бы сошла с ума. Я сомневаюсь, что это сделано для того, чтобы поднять мне рейтинги и узнаваемость.