— Думаю, вы будете несколько удивлены моим подходом к правам человека...

Так начал свою интерактивную лекцию председатель Коми правозащитной комиссии «Мемориал» Игорь Сажин. Впрочем, это была не лекция в ее привычном понимании, а общение участников встречи. 


 

Фото Максима Полякова

В этом году КПК «Мемориал» выиграла грант от президента РФ на проведение просветительских мероприятий из области прав человека.

— Почему я здесь. В 1996 году нам, нескольким молодым людям, удалось создать общественную организацию «Мемориал». Очень странное кладбищенское название. Некоторое время нам звонили и спрашивали, есть ли у нас в продаже гробы, — начал Игорь Сажин. — Мы относились к этому спокойно, в Сыктывкаре есть организация с таким же точно названием, она продает гробы. Нам название это передалось по наследству, оно было связано с тем, что в 89 году возникла организация «Мемориал», они хотели строить памятники и исследовать историю большого террора 30-40-х годов. Занимается КПК «Мемориал» защитой прав людей, попавших в очень сложные жизненные ситуации. С этого времени я серьезно задумался над тем, почему необходимо права человека защищать.


 


 

Первый вопрос, который задал Игорь Сажин аудитории: «Какие мысли приходят в голову, когда мы слышим словосочетание "права человека"». Посыпались ответы — «менты», «заключенные», «свобода слова», «закон», «Владимир Путин», «Юров», «право на жизнь», «Конституция», «суды», «ООН», «пытки», «Крым наш», «право одного и обязанность другого», «свобода», «экология», «коррупция», «прозрачность», «контроль», «защита».


 


 

— Если все это резюмировать, вы назвали всего две вещи. Это и есть смысл философской конструкции прав человека, — пояснил правозащитник. — Первое — вы начали говорить о стандартах прав человека. И вы стали говорить о них и об институтах, которые вокруг этих стандартов работают. Второе — тут же вы начали говорить другие вещи: например, мутное слово «свобода» и «наимутнейшее» — «защита». Не было здесь произнесено «наимутнейшее» слово «равенство». А что такое быть равным?

— Равные возможности, — послышался ответ из зала.

— Класс! — ответил Игорь Сажин. — Тогда объясните мне, как могут быть равные возможности у человека здорового и человека, родившегося без одной руки?


 


 

— Здесь вопрос равенства прав, — ответил блогер «7x7» Павел Сафронов. — Равны ли эти люди перед государством. Для меня равенство — это равенство политических прав.

— О! Тогда ответьте мне, почему одним из последних государств, которое ввело для женщин равные политические права, оказалась Швейцария. 2001 год. Наконец-то разрешили женщинам голосовать! И швейцарцы очень конкретно сказали почему. Они сказали: «А как она могла голосовать? Она же подконтрольна мужу... А они что, не правы?»

— Правы.

— Так всем известно, что только тогда Гитлер смог прийти к власти в 33 году, когда в Германии ввели всеобщее избирательное право, в том числе и для женщин. До этого ему этого не удавалось. Как только женщины получили право голосовать, Гитлер пришел к власти.

— Альфа-самец, — заметила главный редактор «7x7» Елена Соловьева.

— А конструкция его избирательной кампании держалась на том, что он, как говорится... «жених для всех женщин Германии».

— Что-то это напоминает, — послышалось из зала.

— Здесь очень опасная схема: равенство придумано для того, чтобы обманывать людей. А его нет, не было и никогда не будет, — заключил Игорь Сажин. — Или равенство — это о чем-то другом? Например, равенство отношения к людям с ограниченными возможностями? Или к детям? То, что, к примеру, женщинам запрещают трудиться на дорожных работах — такое неравенство нужно, или оно вредит? Еще одной вещью смущу вас... а есть ли положительная дискриминация?

— Запрет на работу для детей. Дети должны учиться до определенного возраста, — ответила Елена Соловьева.

— То есть дискриминация нужна?

— В этом случае да.

— А как же равенство?

— Приведу конкретный пример, — ответил Павел Сафронов. — Туалеты для инвалидов сделали. В связи с этим остальных туалетов меньше. Меня это совершенно не напрягает, это положительная дискриминация. У инвалидов-колясочников должно быть больше места для туалетов, чем у человека, который на двух ногах ходит. Это дает ему возможность, а меня не ограничивает. И, как член общества, я готов терпеть то, что другой человек получает не какой-то избыточный комфорт, а возможность. Все должно быть в рамках разумного.

— Получается, права человека — это наша договоренность, что ли? — задал вопрос всем собравшимся Игорь Сажин.

— Да.

— Если это так, то это катастрофа. Значит прав человека как таковых нет? А как же естественность? Наши все классики говорили о том, что как только человек родился, у него есть права? Или здесь есть проблема? Вот сегодня мы договорились о том, что бить в полиции людей нельзя, а завтра договоримся, что можно...

Далее разговор пошел о том, существует ли некий стандарт прав человека, либо это временная договоренность.


 


 

— Какое право из всех существующих вы бы назвали главным? — обратился к аудитории Игорь Сажин.

«На жизнь», «на достойную жизнь» — ответила аудитория.

— И тут все говорят о разном. Одни о праве на достойную жизнь. Это хорошая медицина, это если у меня почка отвалилась, чтобы мне тут же новую пришили, и это все еще и, я так думаю, про жилье и про сытость?

— В первую очередь.

— И есть другая конструкция — право на жизнь — это не быть убитым. Всего-навсего. Строим следующую конструкцию. Чтобы вам не быть убитым, что должно сделать государство?

— Построить клетку, в которой человека будут кормить, защищать, вот так он будет жить, в безопасности и стабильно, с едой, и все хорошо... — ответил Павел Сафронов.

— Государство не должно ставить гражданина в такие условия, в результате которых он может быть убит, — высказалась Елена Соловьева.

— Тут получаются две конструкции: не убивать, а вторая — создать все условия для того, чтоб вы не умерли. И тут понеслось: вам почку надо пришить? Сколько это стоит? Дальше — вам необходимо хорошее жилье? Класс, сколько стоит жилье для вас, бедолаги? Вам, наверно, надо, чтобы там еще и тепло было? И свет чтобы был? И газ, чтобы вы могли там еду готовить? Вам не кажется, что это слишком дорого для права на жизнь? Вы за чей счет все это делать собираетесь? — задал вопрос правозащитник.

— За счет государства, — сказала аудитория.

— Класс! А откуда оно деньги возьмет?

— А зачем вообще государство, если оно не заботится о своих гражданах? — сказали слушатели.

— А-а-а, нам нужно государство, чтобы оно нас еще и кормило... а мы бы сидели, свесив ножки. Так откуда оно деньги возьмет?

— От налогов.

— А налоги-то кто дает? Я, кстати, не зря вас поставил в очень серьезную ловушку. И не зря спросил, а какое из прав человека вы назвали бы главным. А вы знаете, что в Конституции два вида человека? Есть права гражданина, и есть удивительное слово: «каждый». Это отдельный тип человека. Любой. И тогда получается интересная конструкция: право на достойную жизнь — оно должно быть для всех? — поинтересовался Игорь Сажин.

— Да.

— Хорошо, для гражданина из другой страны. Кто угодно, предположим, приехал к нам и говорит: «Ну что, у вас тут право на жилье для каждого?». Так надо ему, может, жилье дать? А за чей счет? За ваш? Про здоровье мы заговорили? Класс! Здоровье всем, абсолютно всем, кто приедет! Мне, живущему в Лондоне, надо платить большие бабки, чтобы мне сердце поменяли, а я приеду в Россию, там же у них для каждого медицина... Вы очень хотите этого? Это очень серьезно: если право вы мыслите как то, что дает государство, добывается из ваших налогов. Важно осознавать, что права человека — это как права, так и обязанности.


 


 

Игорь Сажин рассказал, что современный институт прав человека появился совсем недавно — после Второй мировой, в 1948 году.

— Случилось что-то ужасное, и человечество сказало: стоп, надо срочно что-то придумать. В 45 году Европа просто лежала в руинах. Миллионы людей, не имеющих никакого отношения к войне, были уничтожены. И были убиты люди, и разрушены города в самой цивилизованной части мира. В самой образованной и самой богатой части мира. Люди «переколошматили» друг друга так, что просто в ужас пришли. Тогда возник вопрос, что делать, чтобы этого не повторилось. Тогда и придумали концепцию прав человека, предложив ее всему миру, — пояснил правозащитник.

Однако, по его словам, сегодняшняя конструкция прав человека состоит из четырех пунктов: во-первых, это право на жизнь.

— Но никакого отношения это к достойной жизни не имеет. Это всего лишь право не быть убитым. И только, — подчеркнул Игорь Сажин.

Второе — право не подвергаться пыткам.

— Просто, чтобы в ваше тело никто не вторгался и не совершал с ним насилия. Третье — не быть в рабстве. И последнее — право не быть произвольно лишенным свободы. Проще говоря, ваше тело не должно быть заперто внутри клетки. И вас не имеют права просто так произвольно схватить. Здесь нет нигде про хорошую жизнь и про счастье. Здесь всего-навсего запрет на то, чтобы вас не убили, не пытали, не принуждали к тому, что вы не хотите, и чтобы вас не лишали свободы. Больше ничего.

Возникает вопрос: для кого существуют права человека.

— Это для тех, кого убивают, лишают свободы и так далее... Так права человека — это для мерзавцев что ли? — задал вопрос Игорь Сажин.

Путем обсуждений участники встречи пришли к выводу, что права человека существуют для тех, кто оказался в сложной жизненной ситуации.


 


 

— У нас тут даже есть люди, которые вроде не мерзавцы никакие... — отметила Елена Соловьева, имея в виду присутствовавшего на встрече правозащитника Эрнеста Мезака.

— А вот это надо разобраться, не был бы мерзавцем, ничего бы с ним не случилось, — пошутил в ответ Игорь Сажин. — Я ведь про другое. Права человека — это правда для тех, кто очень часто находится в зоне риска. Сегодня они одни, завтра — другие. Опасно объявлять людей плохими. Кто-нибудь из вас знает, кого в 33 году, когда фашисты пришли к власти, кто был первыми уничтожен и направлен на инъекции и на которых использовали систему отравления газом? Какая группа? Инвалиды. Они были объявлены теми, кто пачкает расу. Именно на них испытывались технологии, которые потом были опрокинуты на цыган, евреев... Как только мы начинаем делить мир на плохих и хороших, сразу возникает соблазн плохих убрать. И чтобы они не мешали хорошим жить. Линию между «плохими» и «хорошими» очень тяжело прочертить. Прочертить линию в голове у подростка из-за того, что ему в голову начинает всякая дрянь ударять, и он начинает дурака валять. А потом, когда вырастет, он может стать добропорядочным гражданином. И завтра он будет основой этого общества. Как найти эту грань? Отделить плохих от хороших. Человечество много раз пыталось это сделать. Последний раз — «эффективная система отделения» — это 39 год. Когда объявили плохими определенную часть населения, а потом решили, что плохие — это все остальные, и поэтому мы попытаемся завоевать у них определенную часть территории. Конструкция поиска среди нас неких «плохих» и в связи с этим попирания их прав и дискриминации и есть основа наступления на права человека. И конструкция прав человека — это всего лишь навсего наша договоренность по поводу того, что вообще пытать никого нельзя, убивать никого нельзя, нельзя никого просто так лишать свободы, нельзя никого просто так принуждать к тому, что он делать не хочет, — подытожил Игорь Сажин.