Ведущий инженер Института биологии Коми научного центра УрО РАН, член рабочей группы по рассмотрению вопросов захоронения радиоактивных отходов поселка Водный Андрей Кичигин считает, что есть только один законный способ избавиться от «фонящего» мусора в Ухтинском районе — построить пункт приповерхностного захоронения радиоактивных отходов (ПЗРО). Законсервировать их на месте нельзя, так как это противоречит законодательству России в области экологической и радиационной безопасности: подобные могильники не могут располагаться в непосредственной близости к рекам и на территории населенных пунктов. Корреспондент «7x7» выяснил у специалиста, почему он считает, что ухтинцы напрасно боятся строительства пункта ПЗРО.
(В интервью добавлены ссылки на законы и другие нормативные акты, о которых говорит собеседник)
ПЗРО как единственный путь решения проблемы?
— На первом заседании рабочей группы по рассмотрению вопросов захоронения радиоактивных отходов поселка Водный вы говорили про три способа обращения с радиоактивным мусором. И только один из них назвали законным и правильным. Это ПЗРО. Поясните свою позицию.
— Я повторю сказанное. Все существовавшие и существующие способы обращения с радиоактивными отходами можно объединить в три группы: оставить «как есть» на месте образования; рассеять в окружающей среде и изолировать их от окружающей среды. Какой-либо еще способ придумать просто невозможно, за исключением фантастических, типа «отправить мощной ракетой в космос в сторону Солнца», или мистических, «пригласить колдунов черной или белой магии — пусть пошаманят и остановят радиоактивный распад».
На примере Ухтинского радиевого производства можно увидеть все эти три способа.
Вот пример первого способа. Первоначально радиоактивные отходы складировали на территории завода по переработке радиевых концентратов в поселке Водный. Но когда их скопилось достаточно много, и они стали представлять серьезную угрозу, их стали свозить на ближайший свободный участок земли — склон береговой террасы реки Ухта рядом с заводом. Так возникла первая в Советском Союзе радиоактивная свалка. Полагаю, что это произошло в 1940 году. Когда в 1953 году ликвидировали Водный промысел, а в 1956 году все радиевое производство в целом, качество и объем проведенной дезактивации можно оценить так: в основном радиоактивная грязь оставлена на месте «как есть».
Впрочем, так поступали не только в ГУЛАГе. Радиевый институт в Ленинграде свои отходы отправлял на обычные городские свалки. В Лаборатории №2 Академии наук СССР в Москве (ныне ГНЦ «Курчатовский институт»), где работали над атомным оружием, первоначально поступали так же. Хотя там работали с искусственными радиоизотопами, удельная активность которых в тысячи раз превышала удельную активность радия.
Пример того, когда радиоактивные отходы рассеивали в окружающей среде, это сброс отработанной воды в реки на заводах по переработке радиоактивной воды. Впоследствии к этому добавились смывы с разросшейся радиоактивной свалки. А когда завод перешел на выделение радия из отходов урановой промышленности, отходы в виде пульпы первоначально некоторое время сбрасывали в р. Ухта. В результате содержание радия в водозаборе города Ухта, расположенного в 25 км ниже по течению, превысило санитарные нормы.
Другой пример, вошедший в учебники по радиационной гигиене и радиоэкологии, — это сброс заводом № 817 Министерства среднего машиностроения СССР (ныне НПО «Маяк») жидких отходов средней и низкой активности с 1949 по 1956 годов в реку Теча на Южном Урале. Сброс был прекращен, когда у жителей ближайших к месту сброса сел была обнаружена хроническая лучевая болезнь. Этот инцидент считается первой радиационной катастрофой в СССР.
Поэтому в настоящее время единственным, не вызывающим возражений и «прописанным» в международных и федеральных нормативных актах способом обращения с радиоактивными отходами является изоляция их от окружающей среды на время, достаточное для снижения их активности до безопасных значений. Споры идут только о способах изоляции.
Если повторить сказанное юридическим языком, то радиоактивные отходы должны подвергаться захоронению, то есть безопасному размещению в пункте захоронения радиоактивных отходов без намерения их последующего извлечения [п. 8 ст. 3 Федерального закона от 11.07.2011 № 190-ФЗ «Об обращении с радиоактивными отходами…»].
— Может или хранилище РАО или, как говорят, «хвостохранилище» в Водном обеспечить изоляцию радиоактивных отходов от окружающей среды?
— Хранилище РАО в поселке Водный создавалось и эксплуатировалось без проекта и без соблюдения требований радиационной безопасности. Даже юридически это никакое не хранилище РАО, а самая настоящая несанкционированная свалка. Местоположение ее крайне неудачно — на берегу реки Ухта! Барьеры, препятствующие выносу радионуклидов в реку, на прилегающие территории, отсутствуют. Надпойменные террасы, на которых лежат отходы, сложены песками, которые не препятствуют водной миграции соединений радия. Ранее на этой территории было три ручья, которые теперь перекрыты многометровым слоем «черных отвалов». В результате грунтовые воды промывают зону хранения радиоактивных отходов. Сами «черные отвалы» в зоне грунтовых вод представляют собой полужидкую пульпу. Естественный водоупорный слой из глинистых сланцев расположен на уровне поверхности воды в реке Ухта.
В конце 1950-х — начале 1960-х годов там были произведены некоторые работы по обустройству. В частности, открыто лежащие «черные» и «красные» отвалы укрыты слоем песка, на котором были высеяны травы. Вдоль реки была сделана песчаная насыпь. Это предотвратило разнос отходов от ветровой и водной эрозии. Вынос радионуклидов в реку Ухта снизился, но полностью не прекратился. Но все эти барьеры уже не соответствуют современным требованиям безопасности и, к тому же, значительно обветшали. Например, песчаная насыпь вдоль реки в четырех местах размыта ручьями.
В 1981 году отделом радиоэкологии Института биологии с научной целью было проведено детальное обследование хранилища РАО. По тем данным, в частности, был рассчитан запас радия в метровом слое грунта (определить общее количество радия пока слишком сложная задача). В ходе работ по Федеральной целевой программе мы провели обследование хранилища РАО по той же самой схеме. Выяснилось, что в 1981 году запас радия в метровом слое был 19,5 граммов, но за прошедшие три десятка лет он снизился до 8,5 граммов. Выяснилось также, что миграция радия происходит в основном с грунтовыми водами. Не столь интенсивно, как ранее, но продолжается вынос радия в реку Ухта.
На основе наших данных в ФГУГП «Гидроспецгеология», а эта организация занимается мониторингом геологической среды на предприятии Госкорпорации «Росатом», был сделан вывод, что хранилище РАО в поселке Водный находится в состоянии, близком к радиационной аварии. Именно этот вывод стал основанием для выделения из Федеральной целевой программы немалых средств и начала работ по реабилитации территории бывшего радиевого производства.
Более того, хранилище РАО находится в селитебной зоне, то есть на территории населенного пункта и в водоохраной зоне. Поэтому хранящиеся там радиоактивные отходы должны быть перезахоронены в пункте ПЗРО [статья 12 «Требования к захоронению радиоактивных отходов» Федерального закона от 11.07.2011 № 190-ФЗ].
— А почему «Росатом» заинтересовался ситуацией в поселке Водный?
— Это не «Росатом» заинтересовался. Это мы, Комитет обеспечения мероприятий гражданской защиты Республики Коми и Институт биологии Коми научного центра Уральского отделения Российской академии наук, сумели включить радиационно-опасные объекты в районе Водном в Федеральную целевую программу «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности на 2008 год и на период до 2015 года». А Госкорпорация «Росатом» — исполнитель этой программы.
— Можно ли изолировать негативное воздействие радиоактивных отходов в «хвостохранилище» и оставить их на своем месте?
— Состояние, в котором сейчас находится хранилище РАО, не позволяет безопасно извлечь радиоактивные отходы. Причем извлекать и перезахоранивать необходимо будет не только сами радиоактивные «черные» и «красные» отвалы, но и пропитанный радионуклидами песок под ними, и часть водоупорного слоя. При этом нижняя точка работ будет ниже уровня воды в реке Ухта. Такие трудноизвлекаемые радиоактивные отходы относятся к категории «особые» [«Критерии отнесения радиоактивных отходов к особым радиоактивным отходам и к удаляемым радиоактивным отходам», утв. Постановлением Правительства РФ от 19.10.2012 № 1069]. На этом объекте вначале необходимо провести консервацию — создать вокруг зоны хранения радиоактивных отходов физические и геохимические барьеры, препятствующие выходу радиоактивных веществ в окружающую среду. После этих работ, на месте существующей свалки радиоактивных отходов будет «пункт консервации особых отходов».
Согласно статье 26 «Обращение с особыми радиоактивными отходами…» Закона РФ от 11.07.2011 № 190-ФЗ, «не реже чем один раз в десять лет перечни … пунктов консервации особых радиоактивных отходов пересматриваются с учетом развития технологий обращения с радиоактивными отходами и критериев отнесения радиоактивных отходов к особым радиоактивным отходам». Если консервация будет проведена удачно и будут созданы условия для безопасного их извлечения, то отходы должны быть переведены из категории «особые» в категорию «удаляемые» [ст. 26 Закона РФ от 11.07.2011 № 190-ФЗ «Об обращении с радиоактивными отходами…»] и перенесены для захоронения в пункт ПЗРО.
Поэтому перенос и захоронение отходов с хранилища РАО — это вопрос времени и довольно трудоемких и дорогостоящих подготовительных работ.
— Что подразумевает консервация?
— Это укрепление береговой линии: там будет габионная подпорная стенка. По периметру зоны захоронения на глубину до водоупорного слоя будет построена стена в грунте из специального наполнителя на основе глины. Затем возведена многослойная крыша. Кстати, в Советском Союзе технология «стена в грунте» впервые была применена после аварии на Чернобыльской атомной электростанции для изоляции ее территории, а сейчас широко применяется для обустройства могильников опасных отходов, разумеется — не только радиоактивных.
Предполагается, что в этом году будет подготовлена площадка, вывезен металлолом и уничтожена древесная и кустарниковая растительность. Остальные технические мероприятия будут проведены в следующем году.
Металлолом уже вывозится на специализированное предприятие ЗАО «ЭКОМЕТ-С» в Сосновом Бору Ленинградской области. Древесные отходы будут сжигаться в специальных печах, зола захоронена на месте. Содержание радионуклидов в этой растительности невысокое, но девать ее некуда. Просто захоронить на месте, не сжигая, нельзя. Опыт показал, что древесина в могильниках гниет и происходит деформация и проседание зоны захоронения.
Есть и определенные сложности. Заглубленные приповерхностные могильники устраивают на ровных участках таким образом, чтобы уровень воды в могильнике был вровень с грунтовыми водами. При этом не будет гидростатического давления на стенки могильника изнутри и, соответственно, просачивания радионуклидов наружу. Однако рельеф хранилища РАО слишком сложен. Имеются перепады высот в шесть метров. Поэтому придется сооружать систему дренажа. Законсервированное хранилище не будет полностью замкнутой системой.
— То есть пункт ПЗРО — это единственный приемлемый способ избавиться от радиоактивных отходов?
— Конечно.
— Но ведь члены инициативной группы говорили о других способах решения проблемы — без пункта ПЗРО.
— Не знаю, что они подразумевали под этим. Попробую сам пофантазировать. Техногенный слой на территории заводов по переработке воды небольшой — от 5 до 15 см. Плюс шлейф от миграции радионуклидов вглубь, максимум один метр. Площадки ровные, все рядом с рекой. Подогнать бульдозер и аккуратно столкнуть в реку. Река Ухта быстрая, а в половодье и полноводная. Разбавит и разнесет все до самой Печоры. Но пункт 5 статьи 56 Федерального закона от 03.06.2006 № 74-ФЗ «Водный кодекс Российской Федерации» гласит: «захоронение в водных объектах ядерных материалов, радиоактивных веществ запрещается».
Можно разбавить радиоактивные отходы нейтральным материалом в такой степени, чтобы удельная активность стала ниже минимально значимой удельной активности. Есть такая основополагающая величина в «Нормах радиационной безопасности (НРБ-99/2009)». А потом где-нибудь закопать уже как нерадиоактивные отходы. Кстати, таким способом пытались утилизировать радиоактивные шламы на одном из нефтегазовых предприятий нашей республики. Для этого разработали и запатентовали специальную установку. Но вновь принятые в 2002 году санитарные правила [СанПиН 2.6.6.1169-02 «Обеспечение радиационной безопасности при обращении с производственными отходами с повышенным содержанием природных радионуклидов на объектах нефтегазового комплекса Российской Федерации»] запретили смешивание радиоактивных отходов с нерадиоактивными с целью снижения их активности. Затем такое же требование появилась в СПОРО-2002 [п. 5.1 СП 2.6.6.1168-02 «Санитарные правила обращения с радиоактивными отходами (СПОРО-2002)»].
Страхи — обоснованные и не очень
— На первом заседании рабочей группы по рассмотрению вопросов захоронения радиоактивных отходов поселка Водный беседа шла на повышенных тонах...
— Мне тоже там приходилось говорить на повышенных тонах. Члены инициативной группы, выступающей против строительства пункта ПЗРО, консультировались со мной. Еще тогда я пытался разъяснить им, что нет иного законного способа обращения с радиоактивными отходами. Они внимательно выслушали, но в памяти осталось, по-видимому, только то, с чем они согласны.
— Люди больше всего боятся, что в этот пункт ПЗРО положат не только отходы с Водного, но и привезенный посторонний радиоактивный мусор. Насколько обоснованы эти страхи?
— Давайте просто посчитаем. Согласно проекту ПЗРО состоит из 12 одинаковых ячеек по 22 400 м³, общий объем — 268 800 м³. Расчетный объем радиоактивных отходов на территории поселка Водный такой: хранилище РАО — 168 070 м³, завод №1 — 26 080 м³, завод №7 — 11 843 м³, итого — 205 993 м³. Это уже займет больше 9 ячеек! А теперь подсчитаем объем радиоактивных отходов на других обследованных нами участках, и под реабилитацию которых еще нет проекта. Если предположить, что при дезактивации следует удалить метровый слой загрязненного грунта — а это минимум — то завод №10 даст примерно 22 000 м³, завод №12 — 17 000 м³, завод №3 — 16 000 м³ радиоактивных отходов. В сумме — 55 000 м³. Все вместе это составит 260 993 м³ и практически полностью заполнит все 12 ячеек. Таким образом, проектный объем ПЗРО рассчитан только на количество радиоактивных отходов, установленных на данный момент!
— Это мы говорим про первую очередь проекта. А во второй очереди построят всего три ячейки и туда положат 68 тысяч кубометров отходов. Будет ли возможность достроить еще девять ячеек и положить туда отходы из других регионов?
— Пока еще не обследованы: заводы по переработке воды №№ 2, 4, 5, 6, 8, 9, 11, 12, участок углежжения. Там мы провели только рекогносцировочное обследование для оценки площади радиоактивного загрязнения. По приблизительной оценке, эти участки дадут 68 000 м³ отходов. Есть еще территория бывшего Ухтинского электрокерамического завода «Прогресс». Знакомый для нас объект. Когда-то, до начала 1990-х годов, мы регулярно проводили там обследования радиационной обстановки по договорам с заводом. Кстати, для качественной дезактивации завода «Прогресс» необходимо будет снять загрязненный грунт почти с половины промплощадки и разобрать цех №1, оставшийся от радиевого завода. При этом придется захоронить такой объем радиоактивных отходов, который, возможно, будет сопоставим с их объемом на хранилище РАО. О территории базы ОАО «Ухтатехоптторг» в Ухте я ничего сказать не могу. Это неизвестный для нас объект. Знаю, что когда-то это был участок железнодорожной станции, где разгружали контейнеры с урановыми отходами из Туркмении. Так что посторонний радиоактивный мусор в проектируемый пункт ПЗРО уже не влезет.
— Некоторые члены рабочей группы высказывали мнение, что они и не против ПЗРО, только не рядом с городом. А хотя бы в 100 километрах от Ухты. Есть ли на примете другое место для пункта ПЗРО?
— Пожалуйста. Пересмотр местоположения пункта ПЗРО с целью удалить его от населенных пунктов вполне возможен. Но это решение должно быть принято только после профессионального инженерно-геологического и экономического анализа. Лично я считаю выбранное место в районе завода №10 оптимальным. Но знаю, что у некоторых ухтинцев есть иные мнения. Важно правильно и аргументировано их сформулировать, чтобы дискуссия не свелась к заявлениям типа: «Ну не нравится мне и все!». Надеюсь, что работа рабочей группы будет грамотно налажена, и будут организованы каналы сбора замечаний «снизу» и работа по ним специалистов.
Процитирую одно из своих интервью: «Важно понять, что Федеральная целевая программа по ядерной и радиационной безопасности принята не потому, что в стране появились огромные деньги и стало возможным решать эти проблемы. Как раз все наоборот — нерешенность проблем с ядерным наследием, с накопленными радиоактивными отходами стала приносить реальные финансовые потери. Когда создавался ядерный щит, атомная энергетика, возникающие проблемы решались по принципу отложенных решений: то, на что не хватало сил, времени и средств, просто перекладывали на плечи последующих поколений. Построим атомный подводный флот, а способ их утилизации разработают спасенные от атомной угрозы потомки. Построим атомные электростанции, а безопасные технологии переработки облученного ядерного топлива разработаем позже. Но наступило будущее, страна развалилась, экономика обрушена. Выведенные из эксплуатации атомные субмарины ржавеют во фьордах Кольского полуострова и в бухтах Дальнего Востока. Бассейны выдержки на АЭС переполнены отработанными ТВЭЛ-ами. Озера на территории НПО «Маяк» переполнены жидкими радиоактивными отходами. И прочее, и прочее, и прочее… На самом деле, радиоактивные участки вокруг поселка Водный — это пыль, по сравнению с проблемами, какие есть в стране. Даже предлагаемый к реализации проект — это компромисс между экономическими возможностями государства и насущной необходимостью решения экологической проблемы».
Средства для проведения работ по дезактивации загрязненных территорий ограничены. Выбранное местоположение пункта ПЗРО соответствует всем требованиям. «Росатом» был готов выделить деньги на этот вариант. Ухтинцы отказались. Теперь Госкорпорация «Росатом», как исполнитель Федеральной целевой программы «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности..», вправе поставить условие: если вы хотите, чтобы было не только хорошо, но и приятно, то разницу доплачивайте сами. Поэтому завышенные требования приведут только к тому, что следующее поколение ухтинцев унаследует проблемы, оставшиеся от бывшего радиевого производства.
— Насколько подорожает проект, если строить пункт ПЗРО в 100 километрах от города?
— В таких вопросах я не компетентен.
— Тогда я спрошу вас про ваши внутренние ощущения. Некоторые члены рабочей группы из Ухты после первого заседания подчеркивали, что у них сложилось впечатление, что врио главы Коми лоббирует пункт ПЗРО, причем рядом с городом. Это для него самый хороший вариант. И главный аргумент — экономический: республике Коми не придется вкладывать дополнительные средства. Вы же общались с чиновниками из Желтого дома. Каковы ваши внутренние ощущения: они готовы рассматривать вариант строительства пункта ПЗРО условно в 100 километрах от города?
— С «чиновниками из Желтого дома» я не общался, да и сейчас в этом не вижу необходимости. В ходе работ по Федеральной целевой программе «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности…» в основном мы общались с непосредственным заказчиком — ФГУГП «Гидроспецгеология». Главный геолог Центра мониторинга состояния недр на предприятиях Госкорпорации «Росатом» этой организации Святовец Сергей Владимирович ежегодно на несколько дней приезжал в Водный во время наших работ. Результаты наших работ оценивались на их научно-технических советах. И мы гордимся, что специалисты этой авторитетной организации признали нас своим коллегами.
Приходилось общаться со специалистами Дирекции по ядерной и радиационной безопасности Госкорпорации «Росатом». Консультировали ОАО «РАОПРОЕКТ», готовили им материал для экологической экспертизы, выполняли исследования материалов для геохимических барьеров.
Из республиканских организаций мы сотрудничаем только с Комитетом по обеспечению мероприятий гражданской защиты Республики Коми. Этого вполне достаточно. Остальные организации как исполнительной власти Республики Коми, так и представительства федеральных надзорных органов, подключились только на стадиях согласования проекта. Тогда очень серьезным было заседание Межведомственной комиссии по вопросам природопользования и охраны окружающей среды при Экономическом совете Республики Коми. Было также заседание Президиума Государственного Совета Республики Коми. Но в этих собраниях мое участие было, можно сказать, ритуальным — с докладом о радиационной обстановке на территории бывшего радиевого производства.
А Вячеслав Михайлович во всей это работе не участвовал. Это работа для «технарей», а не для политического руководителя. Ему пришлось вмешаться, когда вопрос из чисто технического мутировал в политический, и когда стало необходимым остановить возникший психоз. Сейчас он не «лоббирует пункт ПЗРО», а пытается вернуть процесс в нормальное течение. Вот когда наладится нормальная спокойная работа, вот тогда и можно будет вернуться обсуждению конкретных деталей проекта. Вот только время и деньги уже потеряны.
— Гайзер чуть ли ни на каждом совещании требует от министров выбивать федеральные деньги, вступать в федеральные программы. Он не хочет тратить деньги региона, если есть возможность сделать что-то при поддержке центра. Поэтому после совещания рабочей группы многие люди и почувствовали изменения настроений врио главы по сравнению с тем, что он заявлял раньше.
— К середине срока действия Федеральной целевой программы, когда пришло время выбирать, на каких из объектов проводить реабилитационные мероприятиях, то для нас сложилась отличная ситуация. Из всех объектов, включенных в мероприятия пункта № 262 «Реабилитация территорий субъектов Российской Федерации», загрязненные территории Ухтинского района оказались наиболее изученными и готовыми в выработке уже инженерно-технических решений. И «Росатом» был готов вложить деньги по максимуму. Кстати, представитель «Росатома» Евгений Комаров в интервью республиканским СМИ об этом прямо заявил, цитирую: «В «Росатоме» было принято решение не распылять средства на большое количество объектов, а сконцентрироваться на одном и довести его до конца. Поселок Водный — это пилотный проект, на котором мы хотим отработать механизм решения организационно-технических вопросов». Если бы все прошло нормально, то в 2015 году мы имели бы вместо радиоактивной свалки в Водном обустроенный пункт консервации особых отходов, а в 2016 году два очищенных до состояния «зеленой лужайки» участка в поселке Водный, готовую инфраструктуру пункта ПЗРО, одну ячейку с надежно изолированными радиоактивными отходами, репутацию надежного партнера и перспективы для продолжения работ по дезактивации.
Сейчас мы объективно имеем репутацию ненадежного партнера и очень туманные перспективы. Я считаю, что подмеченное изменение настроений Гайзера говорит о том, что он понимает, ему предстоит малоприятная работа по «пробиванию» интересов республики и, скажу высоким и официальным слогом, «отстаиванию прав населения Республики Коми на безопасную среду обитания».
Слава богу, что республике удалось отстоять консервацию радиоактивной свалки. Думаю, что в «Росатоме» поняли, что оставить ее в нынешнем состоянии было бы преступлением!
— Но разве спокойствие людей и большие гарантии безопасности в том случае, если могильник будет построен в 100 километрах, не является поводом потратить требуемые деньги?
— У большинства людей иррациональные представления о радиации. Я хорошо помню аварию на Чернобыльской АЭС, безграмотные репортажи журналистов и всплеск радиофобии. К сожалению, с тех пор ничего не изменилось, а в чем-то стало хуже. А если почитать комментарии в интернете, то вообще складывается впечатление, что люди считают радиацию не физическим явлением, а нечто мистическим — чем-то вроде проклятия. Один из комментаторов написал, что не важно, где будет располагаться пункт ПЗРО — в Чиньяворыке или Сосногорске — радиация распространится моментально. Что он под этим понимает? Что радионуклиды распространяется так же, как гамма-лучи, со скоростью света? Боятся пункта ПЗРО в нескольких километрах от ближайшего жилья и выращивают картошку на грязном участке, где когда-то был радиохимический завод (это, кстати, о Щудаяге). Боятся мифического заговора «Росатома» настолько, что готовы терпеть радиоактивную грязь вокруг.
— Скажите, в чем причина страха некоторых ухтинцев?
— Протестов против строительства объектов использования атомной энергии всегда было много. Практически всегда протесты проходят под лозунгом «Только не около моего огорода!». Здесь же ситуация такова, что радиоактивная грязь лежит прямо в их огороде, но люди против того, чтобы его вычистили. Это иррациональный страх, который связан с тем, что люди никому не верят и ищут, где их «наколят», даже когда хотят сделать им благо. Откуда этот страх и как его преодолеть — это вопрос уже к специалистам другого профиля.
Протест как адекватная реакция
— Бурная протестная активность ухтинцев, как нам кажется, связана с тем, что людям практически не объясняли ситуацию со скопившимися радиоактивными отходами. Почему информации было так мало?
— Вы сказали правильно: информационная работа не проводилась. Это большой прокол. Разбираться, кто виноват, сейчас не время. Надо работать и выходить из создавшейся ситуации. В свое оправдание скажу, что были публикации с моим участием о проводимых в Водном работах. Но год назад в прессе и в интернете вокруг этого вопроса началась натуральная истерика. Причем совершенно не связанная с реально принимаемыми республикой и «Росатом» решениями, участники которой жили в своей особой, параллельной реальности.
Тогда я быстро понял, что если я вмешаюсь, то сам стану участником истерики. А я должен быть носителем знаний. Поэтому я предпочел молчать. Сейчас, с созданием рабочей группы по рассмотрению вопросов захоронения радиоактивных отходов поселка Водный, конструктивная работа, по-видимому, налаживается. По моей инициативе и инициативе моих коллег в план мероприятий, принятый на совещании рабочей группы 18 июня 2014 года, включен ряд мер по информированию населения и заинтересованных специалистов.
— У вас сложные отношения с ухтинскими представителями рабочей группы...
— У меня нет понимания только с представителями Шудаяга и Ухты. А вот с жителями Водного как раз очень хорошее понимание. Они еще с 2009 года, когда начались работы по ФЦП, знали, что впервые за многие десятки лет начались реальные работы по улучшению радиационной обстановки. Что на этот раз в Водный мы приехали не для того, чтобы в очередной раз «померять». Что результаты нашей работы лягут в основу реальных инженерно-технических решений. Что поселок наконец-то начнут «чистить». И тут такой «облом»! Причем от кого? От людей, одни из которых, может быть, впервые узнали, что в Ухтинском районе есть радиоактивные загрязнения, а другие свято верят, что к ним привезут радиоактивные отходы «со всей России и даже со всего мира»!
— Вы готовы сейчас сесть за стол переговоров и высказать свою точку зрения?
— Конечно. Но уточняю. Высказать не свою точку зрения — Институт биологии захоронением радиоактивных отходов никогда не занимался. Мы занимаемся изучением последствий неконтролируемого и непомерного оборота радионуклидов в окружающей среде. Сейчас моя задача, как члена рабочей группы, донести до людей, кому доверили принятие решений, точку зрения профессионалов. Профессионалов, за плечами которых опыт реальной инженерной работы в области радиационной безопасности. Причем как свой опыт, так и опыт своих предшественников. Замечу, что пересчитать страны, которые обладают полным набором радиационных технологий, хватит пальцев одной руки. Все остальные страны, даже если на их территориях стоят атомные электростанции, находятся у них на «облуживании». И российские специалисты здесь — признанные лидеры. Причем начать придется даже не с нуля, а минуса. С мифов, как то «законсервировать радиоактивные отходы в Водный на месте их образования» или «провести дезактивацию без строительства пункта ПЗРО».