Мира Халикова, член молодежного парламента, преподаватель гуманитарных дисциплин, общественная активистка, известна в Кирове проведением акций-перфомансов. Она «вешает лапшу» тем, кто верит кремлевской пропаганде, сидит с удочкой на «Театралке» против закона о платной рыбалке или же выходит на площадь с безграмотно написанными плакатами против реформы образования. Журналист «7x7» выяснил, насколько сложно сегодня иметь свою точку зрения обычному преподавателю-историку и пытаться донести ее до граждан.

С чего началась ваша история протестных акций?

— Я увлекалась политическими акциями, когда была членом партии «КПРФ». В основном я придумывала что-нибудь веселое. Например, когда хотели ввести закон о платной рыбалке, я сидела и рыбачила на Театральной площади. Когда пошла реформа образования, я собрала людей с плакатами навроде: «Путин — наш президент», но текст был написан совершенно безграмотно.

Что вы хотите донести акциями протеста?

— Когда я выхожу на площадь и устраиваю акции, я это делаю для тех, кто боится сейчас иметь собственное мнение, отличное от всех. Делаю я акции утрировано, с преувеличением.  Несмотря на то, что для меня это антипиар, другие могут задуматься всерьез над поднятыми мной темами. Сегодня нужно замечать, что происходит у тебя под носом, в своем регионе, а не радоваться, что к России присоединили Крым. Что нам этот Крым, когда к весне в нашем городе, например, мы еще не готовы. Идешь с работы и по колено в грязи. Вообще, я за теорию малых дел. Ведь как говорят: вода камень точит.

По итогам проведения акции возникали какие-либо проблемы? 

— За мою жизнь я провела много общественных акций. И после них были проблемы в университете. Когда я сама училась, было давление со стороны проректора по безопасности. «Репрессировали» всех, кто думал иначе. Года два назад по итогам одной акции было заведено дело по экстремизму, по которому я шла свидетелем. После этого я рассорилась с партией и ничем не могла заниматься.

То есть два года вы не занимались общественной деятельностью и только недавно провели утрированную акцию «Повесь лапшу на уши» против кремлевской пропаганды, кончилось терпение?

— Да, в сегодняшней ситуации я уже не могла терпеть.  Я специально смотрела все прямые включения из Киева. Три дня подряд смотрела телевизор, чтобы понять: зачем нам это показывают? Основная риторика была такая: Янукович — легитимный президент, бандеровцы — бандиты, и их нужно наказать. Сначала я думала, что это идет все для ужесточения нашего режима. Но через 3 дня поняла, что Россия вводит туда войска.

Вы неравнодушны к событиям, которые происходят сегодня в мире, в частности присоединение Крыма к России. У вас, как у историка, есть ограничение свободы слова?

— Как историк, я вижу, к чему ведут события, которые сегодня происходят вокруг России и в мире. Но проблема в том, что я еще занимаюсь педагогической деятельностью, и мне в принципе нельзя эти темы обсуждать и выносить в общественность. Свою точку зрения нельзя высказывать даже в социальных сетях, так как это может быть воспринято двояко, и меня могут отстранить от преподавательской деятельности. Поэтому первое время я просто отмалчивалась. Студенты меня часто спрашивают: «А ваше мнение по поводу введения войск на Украину, присоединения Крыма?» А я не могу высказаться, потому что мое мнение пойдет вразрез с основной линией государства.

Вы также выступили против акции, проведенной молодежным парламентом в поддержку молодежи Крыма. Члены парламента говорили о том, что три четверти книг из Крыма на русском языке «были сожжены бандеровцами», затем они осуществляли сбор книг для отправки. По-вашему, подобные акции уводят от реальных проблем?

— Что касается акции, это не насущная проблема, которая сейчас там есть. Это как в книге Рэя Бредбери «451 градус по Фаренгейту»,  когда там начали уничтожать книги и любое инакомыслие. Я не думаю, что на Крыме происходит так же. Вообще, его жители подобное не допустили бы, если большинство народа проголосовало за вхождение в состав России. Нас при помощи Крыма увели от многих проблем. Сколько законов было принято под шумок. Например, закон про гражданство: для жителей Таджикистана увеличили срок, по которому они могут больше находиться и работать в России. Также закон про аренду квартир, который коснется многих студентов, которым просто негде будет жить, так как многие снимают квартиры «у бабушек».

Что нужно делать простым гражданам, когда в мире происходят революции, политические конфликты и вообще жесткая пропаганда?

— Единственное, что нужно — это думать своей головой и уметь выбирать. Я понимаю, что в деревнях все хуже, им сложно в этом смысле. Но и там есть интернет, и там уже начинают думать иначе. Я не понимаю, как за такое количество времени, то есть за две недели, после окончания нашей Олимпиады и до вторжения в Крым, население просто оболванилось. У меня даже с мамой был спор. Я испугалась, что даже родной человек, который всегда воспринимал адекватно информацию, ложно думает. Среди окружения меня огорчили местные коммунисты. Если разглядывать это с коммунистической риторики, там все-таки произошла революция, как в феврале 1917 года. И мы, вместо того, чтобы поддержать (на Украине смогли скинуть олигархическую верхушку, чего мы сделать никогда не решимся), усугубляем ситуацию. Может, коммунистов задела зависть, может, из-за памятника Ленину так расстроились, но они меня огорчили, я не думала, что они все дружно поддержат агрессию и вторжение в другую страну. Вроде бы, на принципах интернационализма должно все строиться, а они сами выступили первыми националистами.

На какие гражданские принципы вы основываетесь в принятии решений?

— Я рассуждаю, как историк, и задаюсь вопросом, к чему это все приведет. По опыту всемирной истории любая агрессия приводит к падению международного авторитета. Меня порадовали некоторые преподаватели из педагогического университета, они меня поддержали, сказали, что правильно воспитали историка. Но это не только историческое мышление, потому что меня задело в первую очередь то, что своя страна заявляет: почему Америке можно, а нам — нет. Это выходит за рамки понимания.

Вы заявили, что ваш комментарий как члена молодежного парламента, возможно, будет последним, уже начались репрессии?

— Дело в том, что пока не будет официального отзыва, я уходить не собираюсь. Но, скорее всего, он будет, потому что на последнем пленарном заседании был настоящий абсурд. Наш председатель зачитал послание молодежного парламента Кирова президенту о том, что мы поддерживаем В. В. Путина в вопросах по Крыму, и далее заявил: «Кто одобряет — давайте похлопаем». И, знаете, сидят зомби и хлопают. Мне пришлось говорить, что если это будет принято таким способом и отправлено куда-то выше, я просто уйду из молодежного парламента. Так, это осталось личным мнением председателя. Кстати, про мою акцию «Повесь лапшу на уши» они не знают, это мне, конечно, на руку сыграло, но что будет потом – не знаю. Члены молодежного парламента находятся в параллельной реальности и в принципе не знают, что происходит в молодежной среде.

С чего началось ваше активное проявление гражданской позиции? 

— Скорее, с исторического факультета. До этого было отношение на грани анархизма. А на факультете пришло другое понимание, когда я познакомилась с коммунистами. Вообще, у меня всегда было такая позиция, что надо что-то делать и изменять в нашем обществе. На курсе у нас были ярые «путинисты», «анархисты», «казаки», «либералы». И абсолютно у каждого была своя позиция. Сейчас я получаю второе высшее образование, техническое, тут людям думать вообще не надо — их интересуют только машины и сопромат. Когда они видят на моем рюкзаке флаг Украины, подходят и говорят: «Сними, не позорься»,  и спрашивают: «Ты что, за бандеровцев?». Приходится объяснять, что сейчас лучше быть бандерой, чем коммунисткой.

Чего вы боитесь?

— Например, я боюсь с детьми разговаривать на острые общественные темы, потому что они, может быть, ведомые. Из моих знакомых нет тех, кто бы полностью все отрицал, они прислушиваются ко мне и слышат не просто пафосные аргументы типа «спасем русских в Крыму». Они слышат нормальные исторические и общечеловеческие факты, поэтому воспринимают информацию адекватно. Самое плохое, что могут мне сделать — лишить права преподавать. Это мой хлеб и призвание, если мне не дадут преподавать, то я пойду воевать. Они могут просто меня подставить, выцепить, например, студента, который скажет, что я вела пропаганду. Пусть это не так, но это так называемая ловля на живца. Чем больше шума поднимется, тем меньше они смогут повлиять на ситуацию, ведь многие боятся общественного мнения. В Кирове первое время я чувствовала себя в полной изоляции. Было сложно, так как все думали и основывались на ложных понятиях. В основном поддержка была от друзей-активистов из Питера и Москвы. После проведенных акций я скидываю им результаты, публикации, чтобы они посмеялись. Они говорят, что у нас такое бы не разрешили, так как бюджетников берегут и их бы тут же сгребли в «бобики». На что я им отвечаю: «У нас либо свободы много, либо я очень быстро действую».